Снег растаял...

Сегодня день какой-то не такой. Все идёт с ног на голову. То будильник не сработает; то ключи от кладовки, где лежал велосипед потеряются, а потом случайным образом окажутся в рюкзаке Аказы, что уже уехал подрабатывать в спортзал и никак не может приехать и отдать эти злополучные ключи; то Ренгоку наконец выйдя из дома забывает переобуться и выходит в белый свет в розовых тапочках; то в метро его поезд опоздает на полчаса, из-за того, что какой-то дебил забрался на крышу одного из вагонов, а потом в добавок ливень и как назло у Ренгоку нет зонта. И эта ещё малая часть всего, что упало на голову Кёджуро сегодня. Две смены без возможных окон между уроками... — Кё, что же мне делать? Мой муж, в последнее время, совсем меня не замечает! Он так устает после работы, что придя домой, и проверив работы своих учеников сразу же засыпает! — мокрые и шершавые ладони скользили по телу Ренгоку, — может мне стоит помочь ему расслабиться? Блондин сглотнул, он замечательно понимает в каком смысле было употреплёно «расслабиться». Но делать это в ванной, точнее в маленькой тесной душевой кабинке, в которой ты не можешь даже руки в стороны вытянуть... Аказа целует его в подбородок и тянется губами ниже; кусает дрожащий кадык и оставляет ало-красный след, словно автограф на шее Ренгоку. Он движется вниз и кусает его соски. Кёджуро стонет и вцепляется ногтями в лопатки розововолосого. — Мм, Кё твое тело, такое податливое. Ты сегодня так сильно устал? — Хакуджи играет своим ногтем с другим соском поджимая его меж пальцев. Реакция не опаздывает и ошеломлённый, Ренгоку запрокидывает голову назад, не сильно ударяясь об стенку своим затылком. — А-ка-Аказа! — протяжно слетает с губ блондина, когда одну из его ног поднимают, а вечно больную спину снова впечатывают в холодную стену. Вода продолжает литься из душа. Такая горячая, она смывает остатки пены с тела Ренгоку. — Твоя мокрая челка, так сексуально прилипла к твоему лбу, Кёджуро, — будто заворожённый красотой своего супруга, Аказа множество раз целует его скулы и губы. ... — Аказа, ты-ты невыносим! Слышишь? Не-вы-но-сим, — Кёджуро прогибается в спине, а ногтями шкребёт резную плитку. Хакуджи издевается над ним, снова и снова, вводя внутрь только два пальца, не более, — блять, — он мычит, когда шершавые от постоянных тренировок пальцы, касаются его простаты. — Мне нравится, твой голос, Кёджуро, — в голосе отчётливо слышна насмешка из-за которой кровь внутри Ренгоку закипает, — скажи чего ты хочешь? — Аказа сгибает свои пальцы, прямо у сфинктера и разводит их в разные стороны, стимулируя мышцы вокруг, — м, Кёджуро, давай же... Тело блондина подрагивает, а мясистые бедра историка поднимаются в такт окончания каждого предложения, сказанного выше. — Аказа, пожалуйста, Аказа, — тихо вздыхает Ренгоку, зная, что люди соседствующие рядом с ними, отлично слышат их, через канализацию, — прошу, блять, зачем я вообще согласился делать это в душе, трахни меня, — он поворачивается и через плечо смотрит, как из терпеливого и сдержанного мужа, Аказа становится, трепещущим от восторга и похоти подростком, которому наконец разрешили заняться, чем-то взрослым. По крайней мере на его бледном лице было написано, что-то похожее на это. Член Ренгоку дёрнулся, когда до его красной головки дотронулись мокрые пальцы. Кончиком ногтя он скользнул по уздечке и плавным движением спустился вниз, оттягивая не обрезанную плоть. Он прислонился к полусогнутой спине своего мужа, ехидно напевая какую-то песню. Свободной рукой, которая ещё недавно была внутри Ренгоку, он отодвинул одну из ягодиц блондина изредка похлопывая по ней. — Ты готов, мой огонек? — снова издевается Аказа, облизывая и кусая некогда мыльную шею. Вода капает с его коротких волос, прямо между лопаток Ренгоку, вызывая лёгкую дрожь. Он поддается вперёд, крепко держа своего супруга за бедра. Собирает воздух ртом, когда чувствует, как Кёджуро сжимает его при первом толчке. Слишком хорошо, для него, голова идёт кругом. Аказа впервые не пожелел, что так долго растягивал своего мужа. Он был таким просторным, но при этом оставался таким... Таким. Аказа не знает, как это описать.