Бесконечность

      Проходит три месяца прежде чем Ланга поступает в школу. Ему пришлось приложить немало усилий чтобы более менее совладать с разговорным японским и научиться писать примитивные кандзи. С письмом у него всё ещё не важно, но теперь он по крайней мере может отличить «метро» от «туалет» не только по картинкам.       Учебный год у японцев начинается в апреле — пора цветения сакуры, зарождения нового, расцвета жизни… Пора аллергии на летающие повсюду розовые лепестки и гормональной бури у котов и школьников, а также сдвигов по фазе у психов.       Ланге не до этой романтики. Он не видит красоты в летающих повсюду лепестках, которые поутру приходится выметать из своей комнаты из-за открытого ночью окна. Ему странно видеть кучки людей, сидящих на пледах в парках и с блаженством наблюдающих за деревьями, похожими на розовое облако. Ему не до этого — у него на носу второй год старшей школы и толпа разной степени отбитости одноклассников. Он искренне надеется, что люди окажутся более менее адекватными, но видя то, как некоторые дети и старушки тычут в него пальцем… Надежда умирает последней.        Надежда умирает окончательно, когда он знакомится с директором, решившим устроить собеседование для студента-иностранца.        Пухловатый низкорослый мужчина с морщинистым лбом, радушной улыбкой и блестящими чёрными волосами представляется Томасо Шотой. Ланге немного неловко, но он до сих пор не разобрался, что у японцев имя, а что — фамилия. Кажется, при представлении сначала называют фамилию, а затем имя, но он не уверен, потому что уже не раз путался. Поэтому Томасо Шоту он предпочитает называть просто «директор».        — Как только вы пройдёте этот небольшой тест, то я… — тут Ланга немного зависает, не понимая следующее слово, но предполагает, что это «проверю» или «изучу», или ещё какой-нибудь аналог этих слов, — Его и вы сразу же узнаете, приняты ли вы в нашу школу или нет, Хасегава-кун, — перетерпев желание поморщиться от звучания суффикса, Ланга кивает, но спохватившись добавляет:        — Да, — сказать «директор» было бы некорректно и Ланга полагается на удачу, — Томасо-сан, — кажется, он угадал, потому что лицо мужчины остаётся прежним и не превращается в удивленное, гневное или возмущенное.        Значит директора зовут Томасо-сан, надо бы запомнить, — мысленно отмечает парень и приступает к тесту.        Вопросы действительно не сложные и направленны на понимание сути задания. Обведите правильный ответ, подчеркните неправильно написанное предложение, укажите, дополните, закрасьте — и всё в таком духе. Не сложно, но на моменте, когда нужно что-то написать Ланга впадает в ступор. собравшись с мыслями вычерчивает первый иероглиф, второй… Линия пошла не туда. Приходится использовать ластик и начинать рисовать раскоряченного человечка, мучающегося запором, верхом на стуле с кривыми ножками снова. И снова. И снова.        Со психу у Ланги получаются идеальные линии. Осталось только вывести своё имя в углу на специальной линейке, но это просто… Автоматически выписывает «Langa Hase…» и снова берётся за ластик. Ебучий японский.        После него на столе остаётся куча крошек от резинки, он перекатывает их между пальцами пока директор, Томасо-сан, бегло проверяет его работу. Ууу, аж зависть берёт от того, с какой скоростью мужик переходит от задания к заданию.        — В целом — не плохо, — оглашает вердикт директор, — Небольшие проблемы с правописанием и оформлением работы, но это не критично и решится с опытом. — директор задаёт какой-то вопрос, который звучит смутно знакомо, но понимание его смысла уходит от Ланги. Он просто запоминает звучание, чтобы повторить его для матери, которая обязательно пояснит, что имелось ввиду. Но, а пока ему остаётся только кивнуть, — Вот и славно, — морщинки у глаз Томасо-сана углубляются от улыбки, — Тогда приходи через неделю. Тебе нужна будет форма и учебники, но учебники выдадут тебе в первый же день, а вот форму придётся купить — это можно сделать в торговом центре Ямагучи, форма типа SK3B.        Выйдя из школы Ланга чувствует себя варенным кальмаром. Сейчас бы лечь в кровать и поспать до обеда следующего дня, но на часах только двенадцать, а до дома ещё нужно дойти…        Очередной лепесток сакуры парит прямо перед его лицом и Ланга, неожиданно для самого себя, перехватывает его длинными пальцами в полёте и пристально рассматривает кусочек розового облака, поворачивая его то одним, то другим боком, растирает между пальцами, принюхивается и брезгливо смахивает на серый асфальт. На пальцах остаётся ощущение влаги и мерзковатый запах прелой травы.        Нет, ему не понять этой романтики.

***

       Новая школа действительно выглядит новой. Не то чтобы Ланга жаловался, но в Канаде его школа и рядом не стояла с этой. Большое здание в пять этажей — основной корпус, плюс спортзал отдельным зданием, бассейн и ещё один корпус, кажется, там занимаются те, кто ходит в среднюю школу. Новые доски, парты, полы, проекторы и компьютеры… Да-а-а, Япония по настоящему заботится об уровне образования в стране. Ну, либо ему просто повезло.       Классным руководителем 2-B, в который он попал, был лысоватый, очкастый мужчина низкого роста. Он забавно произносил его имя — не Ланга, а Ранга, ну, или что-то похожее. Парня всегда удивляло то, что в японском отсутствует звук «л». Нет, что-то похожее в арсенале японского произношения было, но в этом звуке было больше мягкого «р», чем «л».       Ранга Хасегава — фу, аж уши режет.        — Представься своим одноклассникам, — учитель, или, как принято их здесь называть «сенсей», с немалой толикой любопытства смотрел на Лангу поверх очков своими маленькими чёрными глазами. Неприятный, на самом деле, взгляд. Аж до мурашек пробивает.        — Меня зовут Хасегава Ланга, — да, верно, сначала фамилия, а потом имя — всё правильно.        — И всё? — удивлённо и капельку разочарованно выдал сенсей.       Тупо моргнув, Ланга немного дополнил свой ответ, вновь обернувшись к, подобно собаке, вставшему в стойку классу:        — Я из Канады.        — И всё? — стояла тишина, а он так надеялся на хотя бы едва слышное хихиканье.        — Да. А что-то не так?        — Эм, нет, ничего, — Мори-сенсей устало потёр лоб, — Можешь сесть на свободное место, — ну, по крайней мере теперь Ланга мог с чистой совестью прикинуться тупым иностранцем — моя твоя не понимать и всё такое. Может быть даже трогать лишний раз не будут…        — О, кунжутный соус! — выдал, сидящий по соседству рыжий парень, на которого Ланга сначала даже не обратил внимание. Память услужливо подсказала, где он видел эту морду, эти волосы и эти бесстыжие глаза.        Ну еп твою мать, — подумал Ланга и устало прикрыл глаза. Год обещал быть весёлым.