И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Дверь отворилась, на пороге появился доктор Милц. - Да проходите уже! - не выдержал он молчаливого взгляда Штольмана, и в комнату сказал, - Глафира Тихоновна, не долго! - Аня... Анечка! - он опустился на колени у ложа любимой.       Они просто смотрели друг на друга, слова не могли передать переживаемое обоими: её периодически пробивала дрожь, и тогда он нависал над ней, и множество поцелуев накрывали губы, лоб, щёки, шею, плечи... Она тихонько в ответ смеялась. - Поздравляю, Яков Платонович, сын у Вас родился! - Глаша искусно уместила новорожденного под взгляды новоиспечённых родителей. - Это ж надо, вошкался-вошкался, улёгся меж родителей и затих! - Глаша не сдержала своего комментария, появившись в столовой. - И я о том же! Одной дай убедиться, что он рядом, другому необходимо всё контролировать, даже там, где не его вотчина! Ну, ничего ж не смыслите Вы в этом, уважаемый статский советник! - доктор Милц завёлся после появления помощницы. - А теперь значит и третий... Угу... - и доктор медленно обвёл присутствующих. - Одним миром мазаны... - Александр Францевич! - Мария Тимофеевна в эмоциональном порыве обняла доктора. - Уважаемые дамы и господа, поздравляю вас с событием, человек родился! - ответствовал доктор на обращённые взгляды. - Ура! Ура! Ура! - Пётр Иванович находился в очень приподнятом настроении. - Предлагаю пройти в кабинет, - Виктор Иванович взял под локоток жену.       Доктор запретил какие-либо посещения в этот час: - И так уже все правила повергнуты! - возмущался он, подходя к комнате.       Войдя, они с Глашей так и застыли, то ли от удивления, от ли от необычности, то ли от красоты... Кроватка с младенцем переместилась вплотную к роженице, которую охранял страж, не отпускавший руку любимой даже во сне. - Глафира Тихоновна, останьтесь. Они всё ж неопытные... - снисходительно обратился доктор к спутнице. - Я в доме останусь до утра... В столовой.