И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Хм... какой взгляд! - Яков купался в нём, испытывая сладкое томление: словно чистейшая морская вода, пронизанная лучами солнца, окутывала его.       Анна не пропускала ни одного движения мужа, следя за процессом перевоплощения из скульптурного пылкого открытого в выдержанного, бдительного, неуязвимого господина Штольмана. - Почти ... - мелькнула мысль, и трогательная улыбка легла на нежные черты лица, привлекая пронзительный взгляд мужчины. - Аня... - застёгивая запонки, тихо позвал он, спрашивая глазами. - Всё хорошо... Просто... Я уже соскучилась... - и она покинула кровать, словно выйдя из пены морской, свежая, нагая, желанная... - Аня!... - он поймал её, захватив в крепкие объятия, и хищнически приник к приоткрытым губам, наслаждаясь контрастом своей облачённости и её обнажённости. - Спускайся... Глаша настоятельно вчера рекомендовала, тебя без завтрака не отпускать, - Анна поймала его пожирающий взгляд: Яков удовлетворённо эгоистично отметил оформившиеся торчащие соски, манящие, как запретный плод... до поры до времени!       Вокзал. Крепкое рукопожатие. Два: Варфоломеев приехал в сопровождении майора Шилова.       Нежинскую похоронили рядом с князем Разумовским в молчаливом присутствии восьмерых: Варфоломеева, Штольмана, Миронова младшего, Шилова, Трегубова, Милца, Коробейникова и ... Жана.       Оставшийся день прошёл в участке с непродолжительным перерывом на обед в ресторации. - Передавайте привет Анне Викторовне! И... семье... - на перроне Варфоломеев позволил себе без лишних глаз личное: пожимая руку, по отечески обхватил её двумя своими ладонями. - Семье... - Яков возвращался домой в компании Петра Ивановича, но мыслями был далеко не с ним.              Войдя в дом, мужчины попали в тёплую атмосферу вкусного семейного ужина.              Яков встал, зажёг ночник. События дня держали в напряжении, не отпускали его.       Пётр Александрович намеревался допросить Жана в Затонске, до отъезда, чтобы до возвращения в столицу спланировать дальнейшие действия. - Яков Платонович, госпожа Нежинская - высокопоставленная фигура в прошлом, государственный преступник в реальном времени. Как Вы понимаете, её смерть не получится замолчать. Нам важно знать о предшествующем периоде её жизни, перед возвращением в Россию! - заключил Варфоломеев в разговоре со Штольманом, из которого узнал действительные события произошедшего, искажённые в докладе: об Анне не упоминалось ни слова. - Вам удобнее будет в кабинете Трегубова, - порекомендовал Яков. - Нам! Я хочу, чтобы Вы присутствовали, - уточнил Варфоломеев.       Во время допроса Пётр Александрович периодически бросал пристальные взгляды на Штольмана: - Кто же Вы такой, Яков Платонович? Какой Вы без брони?       Вершащаяся процедура сподвигнула Варфоломеева вспомнить 1874 год... Их знакомство... Потерю Яковом отца... И тут же, одноминутно, перед глазами пролетели двадцать лет их сотрудничества: - Вы никого не оставляете равнодушным! - сопоставив реальность и воспоминания, заключил Пётр Александрович, в первую очередь подумав о себе.       Яков сидя в комнате, в ночи, не отводя глаз от разметавшихся волос, прокручивая в голове многое, признал: - Нина была гением, злым гением... - мысли словно затягивали его в трясину... и буквально задохнувшись, он резко встал...       Вернулся в кровать, перекинул руку поверх Анны, чтобы почувствовать шёлк волос... Перебирая их меж пальцев, Штольман ощутил приступ внезапной дрожи: - Если бы Жан не пришёл...       Поворот головы, и на него смотрели глаза, ещё не перешагнувшие невидимую грань между двумя мирами... - Ангел мой... - мысль пропитала его взгляд нежностью, - мой ангел хранитель...       В эту ночь было сказано многое... Без единого слова...       Их глаза, губы, руки, тела вели бесконечный разговор... Любовь направляла их...              Завтра была зима...