И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Субботний вечер плавно перетекал в ночь. - Так и не решился заговорить о завтрашнем дне, - корил себя Яков в ожидании Анны, - бумаги - это лишь оправдание, я просто не знаю, как сказать. Дорогая, у меня день рождения?! - отметая такой вариант, он перевернулся на живот, обнял подушку, и вызвал в памяти теперь уже далёкий августовский день, её далёкую и близкую, и букетик незабудок, цвета любимых глаз...       Широко разведённые руки, захватившие подушку, обозначившийся рельеф мышц на плечах, на спине, курчавый затылок, манящий прикоснуться, ложбинка позвоночника, сбегающая вниз, под одеяло, выпирающая форма ягодиц и ноги, раскинувшиеся и захватившие пространство кровати ... Желание оказаться там, под одеялом, окутало её, ласкать всего медленно нежно, до рвущихся стонов из его груди, до извержения, затопляющего её, и уносящего в прекрасные дали... - Завтра… До завтра! – затормозила она себя.       Он открыл глаза, и понял, что уснул. - Ночь прошла! – Яков старался бесшумно перевернуться, чтобы не потревожить прекрасное видение рядом, целомудренно одетое и накрытое одеялом.       Его взору предстал букет незабудок. Тот самый букет! Он узнал бы его из бесконечного множества! - Значит, Аня всё помнила… Как я мог не догадаться! – чувства завладели им, и он склонился над ней.       Её окутал его аромат, поцелуи, то там, то здесь, прогоняли сон. - Это было моё желание, оказаться под одеялом… - мысль, заставившая её улыбнуться, вмиг улетучилась, как только его язык проник в заветную складочку. – Яков! С днём рождения! – больше на слова не было сил.       Он откинул одеяло, и в сладострастное действо включились его пальцы, доводя её до дрожи. Яков не отпускал её, пока Анна не затихла, а затем прильнул к ней, словно к живительному источнику, осушая его. - Ты – моё счастье… - однако, его глаза были красноречивее слов. - Я здесь! – как гром среди ясного неба прозвучал дядин голос. – Вы меня извините, конечно! Но этот день ждали все! Спускайтесь! - Яков Платонович, доброе утро! – приветствовал Миронов младший спускающегося родственника. – Я, я имею право первым принести свои поздравления, ведь я первым узнал об этом дне! – дядюшка балагурил так, будто день уже был в разгаре. – Но заметьте, принимаю безропотно, эту утрату. С днём рождения, Яков Платоныч! – заключил свою тираду дядюшка, обняв улыбающегося Штольмана. – А помните…       По пути их встретил прогуливающийся хозяин дома. - Очень хотелось, поздравить вас, с этим прекрасным днём! – обратился он к молодой семейной паре. – Доброе утро! Я как-никак, к вам сегодняшним имею отношение, - и в памяти троих всплыл далёкий день припорошенный снегом. – С днём рождения, Яков Платонович! – последовало крепкое мужское рукопожатие. – Идёмте, идёмте, уже все заждались.       Завтрак в это утро затянулся: поздравления-пожелания сыпались как из рога изобилия. Кульминацией стало появление именинного пирога. - Пирог с секретом! – провозгласил Антон Павлович. – В нём спрятано бобовое зёрнышко, - многозначительно произнёс он, взяв в руки нож. - Наслышаны, наслышаны: плодородие, богатство, сила там разная… - поддержал Чехова Миронов младший, чем вызвал смущение племянницы. - Пётр Иванович! – с острасткой обратилась к нему хозяйка дома, заметившая вспыхнувшие щёки гостьи. - То, что сказал Пётр Иванович, совершенная правда, - разрезая пирог, улыбаясь, Чехов продолжил, - новоиспечённому главе семейства всё пригодится! Яков Платонович, Вам первому выбирать глянувшийся кусок!       После того, как именинник сделал выбор, Антон Павлович продолжил: - А вот кому попадётся кусок с зёрнышком, на сегодняшний день становится ангелом-хранителем господина Штольмана! - Я, можно я выберу следующий кусок! – словно дитя, протянул руку дядя, вызвав смех присутствующих. - Ох, дядюшка, Вам невозможно отказать! – вдруг молвила Марьюшка, вызвав очередную волну смеха.       Следующими выбравшими стали Евгения Яковлевна и Мария Павловна, под расстроенные возгласы Петра Ивановича: - Боба нет! - Анна Викторовна, Вы что медлите? – призвал гостью Антон Павлович, и через некоторое время, столовая заполнилась следующими восклицаниями дяди: - Ну, так не честно! – он вдруг посерьёзнел и добавил, - а может как раз наоборот, кто как не Анна – лучший ангел-хранитель нашего дорогого Якова, - и он по-родственному поцеловал племянницу. День располагал к удовольствиям: по поступающим заявкам, Анна Викторовна то в паре с Марией Павловной, а то и соло, музицировали на рояле.       Анна ждала, что же закажет Яков? Он поразил всех, напев любимую с детства мелодию. - Это же – английская народная песня! – воскликнула Мария Павловна. - Зелёные рукава… - и гостиная заполнилась мелодичными звуками, пальчики непринуждённо перебирали клавиши, а влюблённые глаза смотрели на мужа. - Мне её напевала мама… - исповедальная нота погрузила компанию в тишину. - Думаю, мы можем выдвигаться на пикник, - тихо проговорила появившаяся хозяйка дома, поражённая бессловесности в обычно шумной компании. - С удовольствием! – одновременно поднялись ей на встречу Чехов и Штольман.       Место для пикника было выбрано у Чуфаровского пруда. Сложилось всё: и дорога, создававшая иллюзию путешествия, и живописность места, и наличие раскидистых деревьев, дававших тень, столь необходимую в середине дня.       Анна уводила его всё дальше и дальше. Яков почувствовал, она знала куда, и повиновался. - Посмотри... - он повернулся в направлении её жеста.       Перед ними расстилалась незабудковая поляна. Она манила влюблённых. Он опустился, увлекая её за собой. Его уста не отпускали, ладони дразнили сквозь ткань.       Анна расстегнула верх его рубашки и невесомо коснулась груди. Её пальчики продолжили захватывающее действо: они добрались до рвущейся, требующей ласки плоти. Стон заполнил его уста! Яков больше не мог сопротивляться зову естества и проник под прекрасные одежды... - Аня!... - его глаза отражали безумную гамму эмоций: страсть, удивление, шок, восхищение: на ней не было нижнего белья... - Яков... - она недвусмысленно продолжала его ласкать, её пальцы дарили истому.       Им овладело желание услышать её! Он доводил обоих до зарождения дрожи и бросал в ожидании... - Скажи... Скажи, чего ты хочешь?... - Тебя... Я хочу тебя... Войди!...       Они появились так же внезапно, как и исчезли, и никто не посмел им сделать замечание, видя столь счастливые лица.       Обед, как и завтрак, перенял затянувшееся состояние. Ощущалась потребность отдыха в преддверии праздничного вечера. - Думаю, будет всем полезно прилечь, - выразила общее мнение Евгения Яковлевна. - Я схожу с ума от желания! - Яков сжал её, запустив свою руку меж её ног. - Я как представлю, что ты там без ничего... Мне кажется, я готов кончить только от этой мысли. - Это то, что я хотела... - Анна не отпускала его руку из плена своих бёдер, ритмично сжимавших её. - Хотела! Ну, тогда держись... - он развернул её к себе задом, - обопрись о стол, - переходя на шёпот, молвил он, задрал юбки, издал рёв, от представшей перед его взором картины, и взял её, вонзая себя каждый раз под корень, услаждая свой слух её возбуждением и страстью. - Антон Павлович! – Миронов младший развёл руками, увидев хозяина дома, наслаждавшегося вечерней прохладой на крыльце дома. - Да! Я так захотел! – и элегантно поправив бабочку, Чехов добавил, - я сегодня в некотором роде – конферансье! – в ответ он оценивающе повёл глазами, и констатировал, - смотрю, Вы тоже принарядились! - А то! Решил отдать дань парижской моде, ведь именно там мы с Яков Платонычем стали друзьями! – Пётр Иванович ещё хотел что-то добавить, но не успел. - Да-да, друзьями! Держа меня в неведении! – совершенно не играя, возмутилась Анна, вызвав улыбку на лице хозяина. - Как я рад вашему возвращению! – приветствовал он бесшумно появившуюся семейную чету, заметив, как Штольман после слов жены, взял её руку в свои и поднёс к губам. – Предлагаю пошалить, - продолжил Чехов, приглашая к столику с аперитивом.       За ужином Антон Павлович преподнёс имениннику подарок: вино, привезённое из Крыма. Вечер наполнился историями об этом удивительном месте, впечатлившем рассказчика, вовремя отслеживавшего, чтобы бокалы были наполнены волшебным напитком. - А теперь шарады! – Чехов подал пример, и первым представил сценку без слов, в которой нужно было узнать, что же хотел сообщить выступающий. - Это же речь о жалобной книге! – захлопал в ладоши дядюшка. - Совершенно верно, дорогой мой, Пётр Иванович! – обрадованно встретил ответ писатель. - Да, и у Вас есть такое произведение, - подытожил дядюшка. - И в этом Вы правы, - поклонился Чехов. – Тогда Вам легко будет узнать следующую зарисовку в моём исполнении.       К отгадыванию активно подключилась Анна. Дуэтом с дядей они догадались, что хозяин дома показывал императрицу. Но дальше дело не шло. - Екатерина? – Штольман не смело включился в игру. - Знаю, знаю! – торжествовал дядя. – «Катинька, я вас люблю безумно!» - Молодец, Пётр Иванович! – раздалось в гостиной. - По правилам, кто отгадал, тот загадывает! Прошу! – Антон Павлович уступил место гостю. – Сочту за честь, если буду полезен: может что подсказать…       Компания прерывалась только на чай: разговаривали много, смеялись ещё больше, пить хотелось сильно. Разошлись, когда часы уже пробили полночь.       Они возвращались по тропинке в свой домик, в своё пока временное пристанище. Они были счастливы, они были вместе. Впереди была целая ночь!