И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

- Наконец-то! Наконец-то! - открытая улыбка не покидала Штольмана, как и её ладошка его руки: им владело желание, хоть на мгновение остаться с Анной наедине. - Ещё мгновение, - сам себе мысленно комментировал Штольман. - Трогай! - при первой же возможности раздался его возглас и свадебный экипаж первым отправился в путь.       Поднятый верх экипажа создавал иллюзию, что новобрачных оставили одних. Но им этого было достаточно, чтобы, как к живительному источнику, прикоснуться друг к другу в поцелуе, успев шепнуть слова любви. Её ладошка согреваемая теплом его руки, провоцировала Анну на смелые видения: она окутана теплом его тела, они изнемогают от захватившего их желания, им некуда спешить и они с упоением предаются откровенным ласкам. - Аня! Анечка! - Яков совсем приблизился к ней. - Возвращайтесь! Вы где? - взлетевшая левая бровь, выдавала его эмоциональную вовлечённость. - Вы мне расскажите где сейчас путешествовали? - Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! - игриво наклонив голову, молвила Анна, и добавила, - покажу! - Дразните?! - Яков слегка сжал ладошку, находящуюся в его власти. - Раззадориваю! - наклонившись к нему, почти касаясь, ответила Анна, вызвав, слетевший с его уст, стон.       Торжество проходило в доме Мироновых. В этом выборе Мария Тимофеевна сказала своё решающее слово: она категорически была против каких-либо внешних мест, по причине неоднозначного отношения к Анне в городе. Будучи на правах хозяйки, она запускала очередные этапы торжества. Будь то: или фуршет, или поднимаемые тосты за молодых, или танцы, на прекрасной сооружённой специально для этого площадке, или бесконечные поздравления гостей.       Обстоятельства диктовали свои правила: любимая ладошка вынуждена была иногда покидать тёплые объятия. Но с наступлением сумерек, Яков отдав должное всем традициям, полноправно обняв Анну, увлёк её на удалённые дорожки сада. Но даже здесь они не могли рассчитывать на мимолётное уединение. - У меня есть намерение прямо сейчас воспользоваться приобретённым нами сегодня правом, остаться наедине, - от переполнявшего его желания он перешёл на шёпот. - Я только за... - взмах опущенных ресниц, - мой господин...       Они пробирались, как шпионы, к заветной цели. Раз-два и дверь отгородила их от всего мира. Завтра наступит утро, новый день, но впереди их ожидала целая ночь, первая ночь в новом статусе.       Он привлёк Анну к себе, обхватив железным обручем объятий. Она чувствуя его вздымавшуюся грудь, не торопясь освободила её от застёгнутых пуговиц на жилете, провела по ней, просунула руки ему под подмышки, наслаждаясь участившимся дыханием, переместила ладошки на спину, медленно спускаясь по ней. Яков на секунду задержал дыхание, ощутив на ягодицах тепло её рук, и не сдержал стон, когда она надавила на них, словно желая стать с ним единым целым. Уста их не отпускали друг друга ни на секунду. В мгновение освободившись от фрака, жилета, бабочки, его руки принялись извлекать Анну из чарующего белоснежного невесомого облака. Но как бы не было прекрасно одеяние, открывшаяся его взору картина без него, была совершенней. Яков подхватил Анну и через пару шагов, уложив её на их первое супружеское ложе, наслаждался, накрывающим их желанием, и предвкушал неистовые мгновения единения.       Она лежала пред ним - любимая, красивая, открытая, беззащитная, не сводя глаз с него, возвышавшегося в её ногах, сильного, желанного, единственного. Он присоединился к её наготе, не отводя от неё взгляда. Яков видел нарастающее желание, овладевающее Анной: частовздымавшуюся грудь, оформившиеся соски-горошины, глаза, ловившие каждое его движение, и будто потемневшие на миг, как только споткнулись о неопровержимое подтверждение желания, владевшего им. Яков опустился перед кроватью на колени, потянул на себя Анну и припал к источнику жизни, сначала медленно и нежно, словно пробуя на вкус, а затем с нарастающей настойчивостью, ласкал языком все складочки, подводя к пику наслаждения, но не давая его достигнуть, эгоистично желая оказаться на нём вместе. Внезапно, он навис над ней: она любовалась его мощным торсом, удерживаемым двумя уверенными руками; её руки пустились в танец нежности и страсти, лаская везде, где могли достать; своими бёдрами Яков развёл её, как можно шире, максимально соприкоснувшись своим естеством с её, и медленно совершал поверхностные ритмичные движения, Анна подхватывала их, выгибаясь и уже не сдерживая стонов, которые он с удовольствием ловил поцелуями. Вдруг Яков остановился, но только для того, чтобы направить себя, и в то же мгновение, овладел ею. Входя раз за разом, ощутив зарождение дрожи в её недрах, он отпустил себя, и через несколько ярких погружений они изливались навстречу друг другу, слившись в единое целое. - Аня... Ты моя! - проговорил Яков, вернув поцелуем её в комнату. - Я твоя... Яков! - возникшая пауза подтолкнула его внимательно взглянуть Анне в лицо, - я люблю тебя! - она обхватила родное лицо ладошками и припала к его устам.       Они наслаждались друг другом и тем, что теперь могут никуда не торопиться.