И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Они переглянулись. - Кто-нибудь мог видеть Вас вчера сюда заходящей? - Штольман ещё не отпуская Анну, уже словно сидел за рабочим столом в участке. - Думаю, что нет. Внизу за стойкой точно никого не было, - несмотря на напряжённый момент, она не могла отказать себе в удовольствии любоваться им, узнавая в нём сегодняшнем, того, в которого влюбилась почти с первого взгляда. - И никто не знает, кроме Коробейникова, что я вернулся. Мы должны были приехать дневным поездом, - в одно мгновение листок оказался у него в руках. - Убийство на полигоне, это от Трегубова, по-видимому, городовой принёс.       Штольман вернулся к кровати, присел рядом с Анной. - Анна Викторовна! Пора покидать эту прекрасную обитель, - он взял её ладошку и поцеловал.       Пока Яков одевался, она пожирала его глазами. Он ловил эти взгляды, улыбался, чем приводил её в смущение, но не смотреть у неё не получалось. - Я жду Вас внизу. Позавтракаем. Вы спускайтесь, как ни в чём небывало, будто только пришли, ищите меня, - он подмигнул, скрываясь за дверью.       Яков Платонович спустился раньше по двум причинам, во-первых, нужно постараться сделать так, чтобы никто не понял, что Анна появилась сверху, а во-вторых, надо срочно отправить посыльного к Миронову младшему. - Яков Платонович, вот Вы где! А я Вас везде ищу, - уверенно появилась Анна в ресторане гостиницы. - Анна Викторовна, добрый день! Что-то случилось? - Яков поднялся ей навстречу, даже не сдерживая улыбку. - Эээ, ..., происшествие похоже... - Анна была уже рада сесть.       Штольман последовал её примеру, вдруг вмиг посерьёзнев, после последних сказанных ею слов. - Анна Викторовна, ведь произошло убийство! Вы всегда знали чуть ли не раньше меня все подробности! А сегодня? Сейчас? - он пристально смотрел на неё. - Нет, я никого не видела, - взгляд Анны устремился в никуда.       Яков неспешно нежно накрыл её руку, лежащую на столе, своей: она не реагировала.       Тогда он тихо позвал: - Аня... Аня...       Она вернулась, но была расстроена. - Это плохо, да? - Анна опустила глаза. - Это ни плохо, ни хорошо, это просто факт, - он взял её ладонь в свою, и слегка пожал. - Могу я Вам предложить позавтракать? Ещё достаточно рано, а Вы уж на ногах! Думаю, дома Вам было не до этого, раз Вы так торопились, - подтрунивал Штольман. - В чём я с Вами соглашусь, Яков Платонович, утром мне точно было не до завтрака, - Анна мимолётно прищурила глазки, чем вернула улыбку на любимое лицо.       Пётр Иванович завтракал в одиночестве, когда ему принесли записку. - Велено лично в руки-с! - отрапортовал малец. - Лично-с! А кем велено? - Пётр Иванович крутил монетку в руке. - Тк, барин велел-с? - посыльный не спускал глаз с монетки. - Какой барин? - Пётр Иванович терялся в догадках, кто мог так рано прислать записку. - Тк, из гостиницы-с! - малец на лету поймал вознаграждение и был таков.       Послание гласило: «Париж, Париж - и мука ты, и счастье...» - И Вам, доброго утречка, Яков Платоныч! - Пётр Иванович забарабанил пальцами по столу. - Лиза! Лиза! - Да, Пётр Иванович, - появилась служанка. - А где Аннет? Она уже завтракала, ушла? - дядюшка зачастил с вопросами. - Так, она же вчера в больнице осталась. А Вам может ещё кофе? - Лиза поняла, что Пётр Иванович уже не слышал её, что-то бубня себе под нос расхаживая вдоль стола. - Ахааа... Опять в больнице ночевала! А тут «Париж, Париж...», - он остановился, как вкопанный, - а Штольман же уезжал... Надо разобраться... Разобраться!       Высаживая Анну у больницы, Яков галантно поцеловал ручку, удерживая желание: схватить её, прижать, зацеловать. - Вы к нам будете сегодня на ужин, Яков Платонович? - С удовольствием! - улыбаясь ответил Штольман, добавив шёпотом, - люблю Вас! Анна уже почти упорхнула, как раздалось: - Анна Викторовна, как здорово, что я Вас встретил! Добрый день! Яков Платонович, здравствуйте! - подошедший господин Клюев, поцеловал руку Анне Викторовне. - Не согласен, что здорово! - мелькнуло в голове у Штольмана, а вслух он произнёс, - что нездоровится? - сопроводив сказанное кивком головы, в знак приветствия. - Да, знаете есть беспокоящие моменты, - Клюев демонстрировал, что не собирается откровенничать здесь, на улице. - Ну, что ж, не буду задерживать, - и уже садясь в пролётку Яков Платонович добавил, - забота о здоровье не терпит отлагательств. Трогай! - Мне показалось, или Яков ревнует? - Анна улыбнулась внутреннему вопросу. - Пройдёмте, Андрей Петрович, я только подготовлюсь, - они вошли на территорию больницы. - Я готов ждать Вас сколь угодно! - ответ Клюева подтвердил возникшее ощущение у Анны: - Ревнует! - и она опять слегка улыбнулась.       Яков Платонович вплоть до участка размышлял о непродолжительной встрече, внёсшей дискомфорт в его душевное состояние. Не дойдя даже до кабинета, Штольман был вынужден забыть о душевных терзаниях, потому что действительность в виде Трегубова, завладела им без остатка. - Яков Платоныч, доброе утро! Это ж надо такое! Убит один из ревизоров! Приехали позавчера, должны были вчера приступить к сверке соответствия данных по документам и по наличию взрывчатых веществ на полигоне. Что-то там не заладилось с допусками из Департамента, вся эта ревизия отложилась на сегодняшний день! Ан надо ж, а накануне вечером убили одного! - выдав информацию, Николай Васильевич подуспокоился и пристально посмотрел на Штольмана. - А Вы уже вернулись? Где Антон Андреевич? - тоном начальника спросил полицмейстер. - Антон Андреевич остался заканчивать дела в Москве, но сейчас, по-видимому, уже подъезжает к Затонску. А я вернулся ночным поездом, незачем нам было вдвоём в Москве оставаться, - словно механически отвечал Штольман, параллельно размышляя и резюмируя, - опять полигон! - Очень хорошо, очень хорошо! Это я к тому, что Вы уже здесь, - потирая руки Трегубов, направился к входной двери, давая указание, - приступайте, убитый - должностное лицо, приезжий! Сейчас пойдут запрос за запросом!       Яков Платонович по пути на полигон заехал в мертвецкую, где Александр Францевич сообщил, что убитый зарезан ножом около десяти вечера накануне недалеко от гостиницы, в которой проживал сам Яков.       Вернувшийся в больницу доктор Милц, присоединился к Анне Викторовне, уверенно замещавшей доктора в его отсутствие. В свободные минуты между пациентами сообщил, что в городе убийство, и что Штольман уже отбыл, так сказать, на место работы убиенного. Закончив Александр Францевич свою речь, подмигнул: - Вам же, наверняка, интересно знать где Ваш жених? - Да-да, конечно, - улыбнувшись, согласилась Анна, почувствовав неприятный осадок внутри себя от того, что опять в их жизни появился полигон.       Через пару часов Анна Викторовна с удовольствием воспользовалась предложением доктора Милца, заключавшееся в том, что она на сегодня может быть свободна.       Домой Анна вернулась в послеобеденное время, по-быстрому перекусила и от Лизы узнала, что Пётр Иванович дома с самого утра. Её подмывало переговорить с дядюшкой, но победило желание немного отдохнуть, три бессонные ночи подряд давали о себе знать. Погружаясь в сон Анна проживала яркие моменты прошедшей ночи под аккомпанемент дорогого «Уф».       Часы показывали половину седьмого вечера, скоро ужин. Анна встала, глянув в зеркало, сделала пару движений, осталась довольна результатом, и в благодушном настроении направилась в столовую, ведь скоро должен был приехать Яков.       Так совпало, что она с дядюшкой одновременно с разных входов зашли в столовую. Далее, как на сцене, замерли, на лицах мелькнула ирония, пару шагов навстречу, и прозвучавшие друг за другом вопросы: - Париж полон тайн, не правда ли, дядя? - Аннет, я был уверен, что сейчас все твои мысли о грядущем важном событии, а оказался не прав! Прибавилось дел в больнице? Там, уж, вторую ночь проводишь?       Дядюшку и племянницу связывали не только родственные отношения, они всегда понимали друг друга, их объединяла дружба. Словами было бы сложно объясниться в сложившейся ситуации, и дяде, и племяннице. Открывшаяся правда, каждым была принята, как неизбежно случившееся, как неотъемлемое право каждого на свою правду. Дядя и племянница никогда не говорили об этом, но в своих отношениях обоими ценились доверие, здравомыслие, интуиция, свойственная каждому, и дружба, связывающая их. Дуэль взглядов была подписана бессловесным мирным договором, скреплённым искренними улыбками, и очень своевременно. - К ужину у нас будет Андрей Петрович Клюев, - как всегда молниеносно появилась Мария Тимофеевна. - Позвольте, дорогая Мария Тимофеевна, Аннет же уже помолвлена! - заметил Пётр Иванович, многозначительно подняв указательный палец. - А разве просто так к ужину не может быть приглашён интересный собеседник? - несколько с надрывом спросила Мария Тимофеевна. - Думаю, может. Но я отметил, что всех приглашённых интересных собеседников Вы, дорогая Мария Тимофеевна, сразу примеряли в мужья моей любимой племяннице. Вот я и решил на всякий случай напомнить, что Аннет уже нашла достойную кандидатуру, - закончил Миронов младший.       На последних словах Анна удалилась на крыльцо, чтобы не обидеть маму еле сдерживаемым смехом. - Воздух в вечерние часы прекрасен, - сгладила свой уход Анна.       Андрей Петрович появился вовремя. Видя нервозное состояние Анны, Пётр Иванович взял заботу о госте на себя. Он догадывался в чём причина или вернее в ком: Штольман опаздывал. Присутствующие уже сели ужинать, когда для Анны Викторовны принесли записку. Прочитав её Анна не повеселела, но заметно успокоилась, из чего Миронов младший, да и все за столом, поняли от кого послание. Но никто не посмел поинтересоваться его содержимым, конечно, кроме Марии Тимофеевны. - Ну, и что там? - немного истерично спросила хозяйка дома. - Яков Платонович задерживается: служба, - спокойно ответила Анна. - Ох, уж эта служба! - с нарастанием истеричности не унималась Мария Тимофеевна. - Андрей Петрович, любезный! Наслышан о Ваших путешествиях. Очень интригует. Особенно Тибет! - ринулся словесно, спасая ситуацию, Пётр Иванович, поймав благодарный взгляд племянницы.       До появления Штольмана Анна в столовой присутствовала лишь физически, словно сознание её блуждало где-то. Она сама себя поймала на том, что держит мысленно перед собой образ Якова, понимая что если отпустит, то произойдёт что-то непоправимое. Появившись, Яков Платонович галантно обратился к дамам, обоюдно нейтрально поприветствовал господина Клюева, и по тёплому был встречен мужчинами семейства Мироновых. Присоединившись к ужину, Яков почувствовал желание Анны поскорее покинуть столовую и при первой же возможности его реализовал: они скрылись на аллеях сада.       Как только деревья и надвигающиеся сумерки сделали их незаметными для других, она обхватила его за талию и с наслаждением прижалась к широкой груди. Яков заключил Анну в надёжные объятия, снимая с неё напряжение, сквозившее в каждой её клеточке. - Всё хорошо! - прошептал он. - Вас просто не было! - словно извиняясь, прошептала она.       Они долго так и стояли, напитываясь друг от друга силой, смакуя уединение, сопровождая его лёгкими невесомыми поцелуями. - Что случилось? - спросила Анна, когда они вдоволь напоённые друг другом, пусть и не надолго, возобновили движение в сторону беседки. - В связи с нововведениями в хранении взрывчатых веществ в Затонск на полигон приехали ревизоры, один из них убит. Убийство или таковым и является, или замаскировано под разбой. Совершено недалеко от моей гостиницы. И что удивительно, уже вскрылись ошибки в документации. Но это всё до завтра! - Яков усадил Анну к себе на колени, как только они вошли в беседку. - Я больше их не вижу! - она повернулась и он увидел глаза, наполненные слезами. - Я не смогу Вам больше быть нужной...       Яков обхватил её лицо своими ладонями, тёплыми сильными, и завладев губами, не отпускал пока не услышал долгожданный стон. - Вы нужны мне всегда! Я боялся признать это долгое время, опасаясь за Вас, и осознал это, будучи лишённым всего, кроме возможности думать. И только мысль о Вас помогла мне выжить! Но в чём я ошибался, так это в том, что мне будет достаточно только видеть Вас, иногда иметь возможность касаться Вашей руки. Я прозрел, когда увидел Вас, удаляющейся в коляске господина Клюева после дела доктора. - Анна улучила момент и сама прильнула к его губам. - Мне так было необходимо в тот вечер коснуться Вас, словно это было условием самого существования, что пришла к Вам в номер, чтобы быть ближе к Вам через Ваши вещи, Ваш запах, наполняющий комнату, Вашу постель... - они смотрели друг на друга, позволяя себе скромные ласки и редкие поцелуи. «Любовь никогда не перестаёт, хотя пророчества прекратятся, языки умолкнут, и знание упразднится» - в памяти всплыли слова Тулы. - Тула сказала, что любовь будет всегда, а остальное исчезнет, - Анна потупила взор. - Меня устраивает такое развитие событий! - бодро заключил Яков, и шутливо спросил, - А Вас нет? - и напугался, увидев вмиг взлетевший на него взгляд.       Они ещё долго сидели в беседке, увлечённые друг другом.       В номер Штольман вернулся далеко за полночь. На полу его ждало послание, развернув которое, он прочитал «Андрей Петрович К.», написанное Полининым почерком.