Дом над землёй

В Швеции им также пришлось брать два номера, и снова гостиница оказалась очень дорогой. В новом номере довольно просторно, вся комната в бело-серых тонах, и всё, что только можно, сделано из дерева. В одной стороне кровать с серыми подушками и белым одеялом, и тумбочка. Большое квадратное окно, что прямо над постелью, закрыто, так как прохладно. В другой — большой белый диван с серыми маленькими подушками, деревянный серый шкаф, что доверху наполнен книгами. Также есть столик, а на деревянном полу лежит пушистый и длинный ковёр. Если Флоренция поражала своим дизайном, то Швеция наоборот, была скромна и уютна. Когда Эрик открыл глаза, полукруглые маленькие часы на столике показывали полдень. Рядом, лицом к нему, подложив руку под щёку, сладко спала Кристина. В любой другой момент мужчина бы любовался её прелестным личиком, но у них осталось два дня пребывания в Швеции, что была домом для неё. — Мой Ангел, проснись… — Ммм… не хочу… Это так прекрасно — спать, и знать что я в родной Швеции… — сонно протянула она. — Кристина… Девушка медленно приоткрыла глаза, затем легла ближе к мужу, что ошеломлённо взирал на её действия. Кристина обняла его одной рукой. — Ещё немножко… Обними и меня тоже… — Хитрая лисица! — фыркнул Эрик. Впрочем, вряд ли он был недоволен. Тепло её тела так близко, кружит ему голову, и она это знает. Видимо, эти несколько дней в поездках утомили её. Супруги, обнимая друг друга, проспали ещё час.

***

Снова открыв глаза первым, поначалу находясь наполовину во сне, Эрик ужаснулся мысли о том, что его костлявые руки кого-то обнимают. Шевельнувшись, он ощутил, что кто-то тоже обнимает его, и ужаснулся ещё больше. Увидев пред собою милое спящее личико Кристины, он окончательно проснулся и ухмыльнулся, вспомнив, что его жена хитростью выторговала для себя минуты сна. Эрик всё ещё не до конца верит ей, её к нему любви, но это небесное создание каждый день убеждает его в обратном. И не только она. Мадам Жири, мадам Валериус, Карлотта — все они по-разному, но принимают его, как обычного (даже если до сих пор остались некие фантомные боли на щеке и живот саднит от очень даже тяжёлого кулака итальянки). Но знать, что жизнь может наладиться — это приятно. В каком-то необъяснимом даже для себя порыве, Эрик поцеловал спящую возлюбленную в губы. Лишь отстранившись, понял, что хочет видеть её самую первую реакцию, когда она откроет глаза и поймёт, кто её целовал. Девушка, не открывая глаз, нахмурилась оттого, что кто-то посмел потревожить её сон, после чего улыбнулась и распахнула глаза. Прижав мужа ещё ближе к себе, Кристина вернула ему поцелуй. В Эрике взыграло желание, и внезапно он повалил девушку на спину, нависая над ней. В ту же секунду, хотя Кристина не выражала никаких признаков протеста, он всё равно отстранился от неё и лёг на место. Всё шло к тому, что он начнёт извиняться за то, что было и чего не было. Но Кристине не хочется портить такое чудесное пробуждение. Она повернулась к нему лицом, потирая между пальцев рукав его рубашки. — Знаешь, после того, как мы в первый раз поцеловались, мне ещё больше хочется целовать и прикасаться к тебе… — Ты… тоже это чувствуешь? — удивлённо спросил Эрик, поглаживая локон её волос, что лежит на подушке. — Да. Я слышала, балерины говорили, что это нормально — первое время сложно друг от друга оторваться. — Постой. Ты знала, что после первого поцелуя будешь хотеть снова и снова? Знала, что таким образом привязываешься ко мне… Но любишь ли? Девушка закатила глаза. — Это не столько привязанность, сколько наше друг к другу желание. Не только желание любить, но просто быть рядом. Чувствовать друг друга ближе, чем мы были, не только телом, но и душой. Не люби я тебя, и этих желаний могло попросту не быть, — Кристина покраснела — столько о чувствах и таких, она говорила в первый раз. После чего вымученно взвыла. — Почему я должна объяснять это тебе?! Разве от того, что ты старше, ты не должен быть… более осведомлён в таких вопросах?! — Может и должен, но увы. Я гений не во всём… — он еле нашёлся с ответом, потому как Кристина смущается всё больше и больше с каждой секундой — Эрик чувствует, что умер и попал на небеса. — И ещё… я хочу, чтобы ты продолжил. Они просто взглянули друг другу в глаза, прежде, чем Эрик опять перевернул её на спину. Мужчина медлил, рассматривая её прелестное красное личико, её сияющие светлые локоны, что распластались по подушкам. Кристина, поняв, что он может разглядывать её хоть вечность напролёт, медленно оплела руками его шею, притянув его к себе и приоткрыв губы. Его волосы закрыли их лица, как «палатка», когда он наклонился ниже и с пылом вторгся языком в её тёплый ротик. Кристина удивилась, но не испугалась его напора, ответив, переплетя его язык со своим. Эрик испытал совсем новое блаженство, когда возлюбленная застонала в его рот. Даже если именно в этот момент ему пришлось разорвать поцелуй — иначе случилось бы то, к чему они оба пока не готовы; Эрик нисколько об этом не жалеет. Разомлевшая от поцелуя Кристина легла Эрику на грудь, поглаживая мужа по плечу. — Никогда больше не называй себя недостойным. — Но Кристина… — Не важно, насколько это правда. Мне неприятно это слышать. Когда ты называешь себя недостойным, я слышу, будто ты говоришь мне, что я ошиблась, полюбив тебя. И снова он не подумал о том, как его слова могут быть поняты ею и что могут значить для неё. Эрик погладил девушку по спине. — Прости. Иногда я просто не могу подумать, что для тебя мои слова могут иметь совсем другое значение, что для меня. — Да, я так и поняла. Как и поняла то, что на самом деле ты никогда не хотел причинять мне вреда. Но сказались годы, что ты жил один. Не нужно было думать, что говорить и что делать. — И больше никогда не причиню тебе вред или боль! — горячо заверил он. — Я знаю. Со времени нашей сделки и раньше ты ничего не сделал мне. Как только понял, что это плохо и что это неправильно, ты тут же перестал. Но не Рауль. Сколько раз я просила его не давить на меня, он обещал, что больше не будет, но это повторялось снова и снова. Он не дал мне скорбеть о моём отце, и принуждал к браку, сказав, что пожертвовал флотом. Это так ужасно. У меня совсем недавно открылись глаза на то, кто такой виконт де Шаньи. Потому что того мальчика, которого я знала, больше нет. Она долго молчала, прежде чем подняться с постели, будто ничего и не было. Улыбнувшись, она обернулась к мужу. — Сделаешь мне причёску? Ей больно говорить о мальчишке, Эрик это видит. И он понимает её. Он также слепо доверял персу, который всё это время, оказывается, был не лучше других, не лучше шаха или родителей, что издевались и продали его. Эрик не раз видел (пусть и сквозь пелену ненависти), что Кристина хочет верить виконту, верить в то, что он остался тем, кого она знала в детстве, и каждый раз видя, что он совсем чужой, ей было больно. — Да, конечно, мой Ангел, — отвечает Эрик, встав перед ней. В номера гостиницы Кристина заходила первой, чтобы занавесить зеркала, которые были в комнате, тканью. Она сама это предложила, отметив, что доверяет его талантам, имея в виду его умение делать причёски и макияж. И добавила, что если уж ей сильно захочется посмотреть на результат, она просто посмотрит, когда он выйдет из номера. И сейчас девушка села напротив одного такого круглого занавешенного синей тканью зеркала. Эрик подошёл ближе и взял в руки расчёску. Кристина прикрыла глаза и кажется, мурлыкала от наслаждения, расслабившись, пока супруг ловко орудовал расчёской, ласково поглаживая её мягкие локоны. На сегодня он создал две тонкие косички по бокам, что соединил на затылке супруги — простенькая причёска, которая идёт ей и тому платью, которое она собирается надеть на прогулку — белое платье с оттенками других бледных цветов и синяя меховая накидка — там, куда они идут, будет прохладнее всего. Девушка повернула голову к мужу, и, улыбнувшись более искренней улыбкой, чем была до этого, опустила руку ему на спину, чтобы он наклонился и кратко поцеловала его в тонкие губы.

***

Пара идёт вместе по берегу моря. Здесь прохладно, а небо пасмурное, но им обоим по-своему спокойно. Кристина шагает впереди, море — её воспоминания о бедном, но счастливом детстве. Девушка почти не замечает Эрика, смотря по сторонам, забываясь что-то напевает и кружится рядом с озорными волнами — кроме Эрика и Кристины никого, так что это видит только её супруг. Вдруг он подходит к ней и заключает в объятия, тем самым кутая её в меховую накидку ещё плотнее. — Ты бы хотела остаться здесь? — спросил он. — Это… звучит заманчиво. — она прижалась спиной к его груди, прикрыв глаза. Если эти руки её держат — ей можно расслабиться. — Карлотта говорила, ты скучаешь по Швеции. — Когда не было никакой возможности приехать сюда, мне казалось, что я заперта в Париже, и никогда больше не увижу свою родину. Но вот я здесь, и мне спокойнее. И всё же, я не могу бросить всё сейчас. Матушка будет волноваться, а поездку в Швецию она не выдержит. Подружки… я им обещала, что вернусь на сцену. Да и мне самой хочется быть на сцене. В Париже. Эрик… спасибо. — За что? — не понял он. — За то, что мы успели побывать в Италии и Швеции. — Ты уже благодарила меня за это. Но я же сказал, что это не сложно, когда у нас есть деньги и время. — О, кстати о времени. Что дальше? — Мы могли бы погулять до полуночи, поспать, а после сна собрать вещи и приехать обратно в Париж. — И мы успеем? — Должны успеть.