Gourmandises

Разумовский хочет их обоих. Одновременно. Как будто этот мужчина живет вниманием; Лера замечает, что Сергей буквально расцветает с каждым днем существования их нового тройственного союза. Насколько бы это ни было контринтуитивно, всем им хорошо от сложившейся позиции. Даже Лере. Олег, покрывающийся все большим количеством синяков-укусов, по крайней мере не жалуется. Но это только прелюдия. Секс с Сергеем — не про секс вообще, так они с Лерой, наконец, разрешают возникшее напряжение, секс с Олегом уже не такой интересный, потому что оба они думают о другом человеке. Открытый флирт перенаправляет всю энергию Сергея из агрессии в более приятное русло и с ним становится проще находиться рядом; вместе с тем, Лера чувствует, что в своих играх Разумовский закладывал что-то ещё. И для разнообразия — он говорит об этом напрямую. — Мы обсудили с Олегом, — раздается в трубке низкий голос с придыханием. Позер. — он не то, что не против — активно за. Что ты об этом думаешь? Всё, что он делает — ловушка, игра, мышеловка давно захлопнулась, а она всё продолжает делать вид, что ей не нравится сыр. — У меня никогда не было втроем, — честность кажется самым правильным оружием, — я хочу, но… — Я снизу, — легко отвечает Разумовский, — Лер, — его голос становится еще тише, еще ниже, — я хочу, чтобы ты приехала к нам, мы бы втроем поужинали, выпили бы по бокалу-другому вина, а потом вы бы взяли меня вдвоем, пока у меня не кончатся силы. Честно говоря, — она слышит, как Сергей тяжело сглатывает, — у меня пальцы на ногах поджимаются от мысли о том, как долго ты можешь меня терзать. Лера прикусывает губу и прикрывает трубку рукой, глубоко выдыхая. — Вызови мне такси, — только и отвечает она, и ответом ей служит довольный смех. Крепко сжимая в руках сумку на заднем сидении машины (внутри лежит страпон, и ей почему-то ужасно неловко из-за этого), Лера отгоняет тревогу, как муху, но она настойчиво звенит — неужели всё, чего Разумовский хотел, это разнообразия в постели? Может, он так пытается удержать мужчину, который захотел кого-то еще? Безумно было бы предположить, что вся затея с Чумным доктором тоже возникла ради этого, но Лера чувствует, что всё не так просто. Город за окнами — темный и холодный. Лера думает, как она дошла до жизни такой — ехать в ночь к двум мужчинам, которые могут её убить, чтобы заняться с ними любовью. Как она дошла до жизни такой, что она делает это сознательно. Как вышло, что она втайне не могла дождаться именно этого. Подходя к дому по тонкому свежевыпавшему снегу, Лера дает себе шанс развернуться и уехать. Такси всё еще стоит за спиной, когда она поднимает голову, чтобы разглядеть знакомое окно. Из-за белой занавески выглядывает темная фигура — конечно, Сергей знает, что она приехала. Решение приняли за неё, и Лере приятно сдаться. Дверь оказывается открытой. — Привет, Валер! — с кухни доносится голос Олега. Её никто не встречает. — Проходи сразу, мы накрываем уже! Лера подозревает, что домом эту квартиру делает именно Олег. У него есть какая-то удивительная, неожиданная для его брутального внешнего вида и прошлого кочевника способность наводить уют — в их квартире отлично видно, что выбирал Сергей с эстетической целью, а что Олег — чтобы можно было здесь нормально жить. Лера почувствовала себя в безопасности здесь с первого раза, и ей немного стыдно, что она так легко ведется на очарование людей, о которых слишком много для этого знает. — Пахнет вкусно, — она несмело проходит в залитую светом гостиную, засунув руки в карманы брюк, — что готовишь? — Стейк с травами, — отвечает Сергей, расставляющий на стол белый фарфор, — и салат. Садись, милая, откроешь пока вино? — Валер, всё средней прожарки, нормально? — спрашивает Олег из-за барной стойки, отделяющей кухню, — Или тебе подольше подержать? — Нет, так нормально, спасибо, — Лера берется за штопор, — думала, тебе сырое нравится. Кухня и гостиная взрывается смехом, и на недоумевающий взгляд Сергей только отмахивается. — Не обращай внимания, это мы так, — он кладет Лере руку на плечо, — ой, чуть не забыл. Когда тот скрывается в коридоре, Лера поворачивается с вопросительным выражением лица к Олегу, но тот только качает головой с усмешкой. Сергей возвращается с вазой. Это действительно приятный ужин. Даже в домашней одежде Сергей и Олег выглядят почти строго, и Лера не может понять, то ли она слишком разодета, то ли недостаточно, но вида не показывает; на столе стоят белые фрезии, и Лера знает, где Сергей выяснил, что это её любимые цветы. Мясо на вкус божественно; запахи еды, цветов и парфюма смешиваются, и когда Лера ловит терпкое послевкусие вина на нёбе, она проникается эстетством Разумовского куда больше, чем раньше. — Как давно вы вместе? — спрашивает она, набравшись смелости. — Смотря как считать, — отвечает Разумовский, замерев с вилкой в руке и глядя в потолок, прикидывая в уме. — Пятнадцать лет. — говорит Олег с ним одновременно. Сергей удивленно смотрит на него — как и Лера. — Ты от какого момента считаешь? — Сергей откладывает вилку. — И вообще, это если учитывать то время, когда ты служил и когда… — Как будто у меня была какая-то альтернатива, — Олег смотрит на него с какой-то болезненной нежностью, и Лере становится неловко, — ты сказал, что мне надо готовиться к экзаменам, ведь чтобы жить вместе, надо поступить в один вуз. — Вот не наговаривай на меня, — бурчит Сергей, уставившись в тарелку, — еще скажи, что я тебя в загс потащил силком, ага. Захотел и уехал. — И не наговариваю, — Олег расплывается в улыбке, — говорю ж, я тебя выбрал. Сергей цокает языком и закатывает глаза, но Лера видит мелькнувшую тень улыбки. — Мои любимые желтушники удавились бы за заголовок — «тусовщик Разумовский остепенился со школьной любовью», — он поворачивается к Лере, — я думаю, что раз я живу с первым мужчиной, это же как бы не считается прелюбодеянием, да? — Вы ж не женаты, — смеется Лера над бокалом, — и вообще, тебя из всех грехов интересует именно этот? — Если мы в браке в одних поддельных документах, — задумчиво чешет подбородок Олег, — делает ли это наш союз достойным в глазах Господа? Над столом повисает гробовая тишина, которая практически тут же разрывается всеобщим истерическим смехом. — Все, Олег, срочно едем венчаться, — утирает выступившие слезы Сергей, — сделаю тебя честным человеком. — В ночь, в снег, ехать в церковь, какая достоевщина, — качает головой Лера, — кошмар. Какие вы сентиментальные. В такой обстановке с ними легко. Интересно. Убрав со стола, они перемещаются на диван со второй бутылкой вина, и Лера заслушивается рассказами устроившегося между ними Сергея; что-то про Хорватию, прекрасные пляжи, но её взгляд то и дело соскальзывает на его шею, плечи, грудь в вырезе футболки. Вино на самом деле сладкое и пьяное. Они встречаются с Олегом взглядами, и она решается — ловит подбородок Сергея пальцем и поворачивает его голову к себе. Другая игра и другой спектакль. Лера знает, что попадает во все ноты по тому, как Сергей беспрекословно прерывается и смотрит на неё выжидающе голодными глазами. — Мне кажется, ты не показывал мне, где спальня, — она произносит со всей уверенностью, на которую способна, и проводит по его щеке тыльной стороной ладони. Сергей расплывается в улыбке. — Олег, проводишь? — говорит он, не разрывая зрительного контакта с Лерой, — Я в душ и к вам. Сергей выскальзывает из их объятий с томной грацией, которую он набросил на себя за мгновение — и скрывается в коридоре. В спальне они с Олегом раздевают друг друга, Лера подается к нему скорее чтобы избежать неловкости, но оказывается, что тот увлечен не меньше её — как будто в их отношениях наконец-то появился недостающий элемент. Общее предвкушение момента искрит в поцелуях, прикосновениях к — наконец-то — обнаженной коже; Олег оставляет на ней только белье. — Красиво, — он проводит пальцем по кружеву на её животе. — Чтобы он снял. — выдыхает Лера ему в губы и видит в глазах Олега что-то похожее на восхищение. Разумовский возвращается, когда они целуются на постели, обнаженный, завораживающе красивый в приглушенном свете — он опускается на мягкую белую простыню, и Лера думает о дикой пантере с хищной кровавой пастью. Олег укладывает его лицом в матрас между её ног рукой опытного укротителя. Сергею не нужно ничего объяснять. Пока его поцелуи — мягкие, без намека на клыки; Лера зарывается пальцами в его волосы и растворяется в ощущении губ на своем животе и бедрах. Он не торопится снимать с неё белье, проводит по кружеву большим пальцем, вслед — языком; за то, что Сергей дразнится, Лера сжимает руку крепче. Когда его пальцы, наконец, отодвигают полосу светлой ткани в сторону, Лера замирает в предвкушении, но вместо прикосновения языка она ощущает рваный выдох и слышит короткий стон. Открыв глаза, она видит голову Олега, ритмично двигающуюся между широко разведенных бедер Сергея и впивающиеся в белую кожу смуглые пальцы — и прижимает его голову между своих ног. Хорошо — больше ни о чем не думать; хорошо чувствовать прикосновения умелого языка, подступающий первый оргазм, мягкие волосы в кулаке. Из-под прикрытых ресниц Лера наблюдает, как Олег плавно входит в Сергея, придерживая его за поясницу ладонью, как тот прогибается навстречу. Так совпадает — как она почти выдирает клок из затылка, когда кончает, как Олег с силой подается бедрами вперед — что Сергей издает совершенно развратный, высокий стон. Этот звук заставляет её прищуриться, напрячься — её тело реагирует так, как она сама еще не понимает, но Олег, как более опытный, её опережает. — Прости, милая, — он убирает её руку и резко поднимает Сергея за волосы на себя, — ты займешься им следующая. Рот Сергея приоткрыт. Лера никогда не видела вживую, чтобы у человека закатывались глаза от удовольствия, не думала, что её так будут заводить пошлые звуки шлепков кожи о кожу — эта фантазия смелее, чем была бы её собственная. Олег выбивает из него стоны, кажется, что Сергею даже не перевести дыхание — его руки заложены за спину, и весь он натянут, как тетива, не в состоянии отстраниться. За беспорядочными вскриками Лера с трудом разбирает, какими словами Олег его называет. Страпон уже внутри неё, когда Олег опрокидывает Сергея на спину перед ней — Лере уже не нужно долго раздумывать, ноги Сергея оплетают её поясницу, и когда её руки сгребают его под лопатки, чтобы толкнуться бедрами внутрь глубже, вскрик удовольствия звучит прямо у неё над ухом. Сергей мокрый и горячий, чувствительный к любому движению, и всё, что Лере важно — это видеть, как опускается и поднимается его подбородок, когда она протаскивает его с каждым толчком по постели. Олег ложится с ними рядом, и они смотрят на друг друга, повернув головы — и когда Сергей буквально кричит на особенно глубоком движении, его жаркое удовольствие будто обдает их всех взрывной волной. Он поворачивается к Лере и произносит одними губами: — Ударь меня, — И Лера бьет наотмашь. Так звонко. Как его голова откатывается в сторону от удара, его приоткрытый рот, непередаваемый пустой взгляд — отпечатывается у Леры на сетчатке. Ей приходится остановиться, потому что Сергей сжимается на ней, кончая себе на грудь. Руки дрожат, когда она нависает над ним; в тишине Олег растерянно гладит его по краснеющей щеке. — Ты как? — спрашивает Лера, осторожно выходя из Сергея и укладываясь рядом. Ноги тоже дрожат. Ответом ей служит неразборчивый стон. Олег прижимает его к себе — Лера пристраивается со спины. Соображает она слабо, и просто повторяет то, что делает Олег — закрывает Сергея от холода, гладит по рукам и волосам, почти механически; это состояние, близкое к шоку, как будто её саму только что почти оглушили пощечиной. Чувство какое-то маетное, суетное, сжимающее сердце; они приводят себя в порядок, укладываются спать, шторм гормонов стихает, но это чувство никак не пропадает. Крутится в голове то, что она видела — что-то глубоко личное; она слышала, как слова выливаются из рта Олега, грубости вперемешку с нежностями, потерявшие всякий смысл, наполненные большим смыслом, чем слова могут передать; Сергей мог принять эту любовь, как пустыня впитывает в себя ливень, никогда не насыщаясь, жадно требуя еще больше. Мужчина, в котором было столько любви, что это могло убить, и мужчина, который никогда не мог пресытиться — союз, который кто угодно назвал бы проклятым, кроме них самих. Лера ворочается на краю постели, пока Олег не поднимается и жестом не предлагает ей покурить. — Экспериментаторы хреновы, — говорит он, зажав в зубах сигарету и пытаясь прикурить на лоджии, — давай, иди сюда, замерзнешь еще. Ты сама-то как? — Не знаю, — отвечает Лера, прижимаясь к нему и кутаясь в пушистый халат, — как в порно снялась. Олег хрипло смеётся. С открытым окном зябко, но он греет, как печка. — Вы серьезно каждый раз такой физкультурой занимаетесь? Это же жесть какая-то, — продолжает она, пока Олег посмеивается, — в смысле, мне понравилось, ему тоже вроде понравилось, но… — Ты думала, что в реальной жизни такого не бывает, — Олег понимающе кивает, — но ему так нравится. Чтоб через край. Если бы ты так не приложила… Но за что боролся, как говорится. — В смысле? Ох, — понимание оседает тяжестью в груди, — так вот оно что. Какое-то время они молчат. Между Олегом и Лерой гораздо больше доверия и искренности, чем должно бы быть между людьми в отношениях, суть которых — обман. Но видимо, решает то, что обманывают их обоих. — Вообще-то это ты обещал увлекательные способы отпускать себя, — она обхватывает себя рукой и отходит, затянувшись сигаретой, — мда. Босые ноги холодит. — Я привязываюсь к вам, — констатирует она, уставившись на оранжевый фонарь во дворе, — и что хуже всего, я думаю, что это не так уж и плохо. — Не поддавайся впечатлению, — Олег хватает её за руку, — что ты можешь на него положиться. Береги себя, потому что он — тебя не пожалеет. Эта искренность на вкус отдает металлом и угрозой. — Но тобой же он дорожит. И тебя жалеет. - Нет, — Олег усмехается. — Он на это не способен. Ты же видела… — он тянется к вороту халата, но отпускает руку, — ты в общем-то всё видела. Правда, Лера, береги себя. — его хриплый голос становится мягче. — Я его прощу за что угодно, а ты — не сможешь и не должна. — Могу ли я положиться на тебя? — её взгляд встречается с уставшим карим, почти медовым в свете фонарей. Она смотрит Олегу в глаза, пока тот не выдерживает. Но не отвечает.