Истории разных вселенных.

Так незаметно пролетело пять месяцев. Зима набирала обороты, от чего каждый хотел поскорее из спортивного зала перебраться в тёплую столовую или в нагретые казармы. Эрен же везде таскался за капралом и рассказывал иногда истории из их совместного прошлого. Конечно, он видел, что Ривая это не интересовало, и он его не слушал, но хотелось поговорить об этом или просто понастальгировать. На день рождения Аккермана, он набухался с Ирвином и Ханджи. Последняя принесла, какую то странную початую бутылку, к слову от Пиксиса, с наилучшими пожеланиями. Когда они закончили, часы показывали час ночи. В штабе было тихо, лишь слышно гул ветра, что сквозняк гулял по пустым коридорам. Прогуливаясь по ним, Аккерман заметил, что на кухне горел слабый свет из-под свечи. Но кто в такое время не спит? Конечно завтра выходной, но, никто не пытался сбить режим, чтоб потом вялым быть на тренировках. Встав в проходе, Ривай наблюдал за парнем, который помешивал чай, смотря на ещё одну напротив. Зачем ему две чашки, почему то у Аккермана были свои догадки, но озвучивать или признавать самому себе это не хотелось. — Рядовой, что ты здесь делаешь после отбоя? — не слишком грубо, но и не мягко спросил Аккерман присаживаясь напротив, — ждёшь кого-то? Ривай посмотрел на чашку с чаем, от которого исходил аромат чабреца и мяты. От питья ещё исходил пар, значит не так давно он здесь сидит. — Простите, — неискренне и грустно ответил Эрен, все так же помешивая, что-то в чае, — посижу немного и пойду. И нет, я никого не жду сэр. Простите, что побеспокоил. Эрен глубоко вдохнул и также выдохнул. У него всегда зимой было такое настроение, будто энергию из него выкачивали, раньше задушевные разговоры помогали, но теперь и их нет. Поэтому Йегер хоть как-то пытался поднять настроение, но ничего не получалось. — Тогда для кого чай? — Это допрос? -Нет, просто интересуюсь. Эрен хмыкнул и все же ответил. Ривай недоверчиво посмотрел на жидкость, потом на парня и отхлебнул от чая. Было вкусно и успокаивающе. Они, молча, сидели, а Эрен даже был рад такому маленькому продвижения. Фишка с чаем появилась не сразу. Просто после одной из попоек, у Аккермана разболелась голова, а Эрен ещё в детстве слышал от мамы, что в таких случаях нужно попить чаек с травами. Но так как у Аккермана не было любви к травяным чаям, он заваривал его с чёрным чаем, вот так и появился чай с мятой и чабрецом. После одной такой ночи, они часто после отбоя сидели и пили чай. Эрен рассказывал, объяснял. А мужчина язвил или шутил, при удобных случаях, чем вызывал смех у парня. Вспоминая эти задушевные вечера, на лице у Эрена машинально расползлась улыбка. Что не смогло скрыться от глаз Капрала. А улыбаться он красиво, промелькнула в мыслях Ривая, и стало любопытно, в чем причина такой резкой смены настроения. — Чего такой радостный? — Да так, — отмахнулся Эрен пялясь, куда-то сквозь стены, — вам все равно не интересно, так что не буду нагружать вас. Тем более у вас голова болит. — Откуда ты знаешь? Эрен многозначительно улыбнулся и, допив чай, встал и пошёл мыть чашку. Армин сам предложил ему такую тактику. Чем больше захочет знать Ривая, тем больше он попытается вспоминать о своём прошлом. Попрощавшись, Эрен вернулся в подземную камеру, перед этим пожелав спокойной ночи капралу. Сам же Ривай уже лёжа в своей кровати, понимает, что голова не так уж сильно болит и недоумевает, какого черта до сих пор не убрал вторую подушку. Pov Ривай Утро выдалось спокойным. По замку не было никого слышно, красота. Осматриваю комнату взглядом и вижу, на моем столе стоит чашка с чайничком и записка. На часах было около девяти утра, я конечно никогда так не позволял себе долго валяться, хотя может и спал, все-таки два года не помню, но сейчас не об этом. Да. Подрываюсь с кровати и переодеваюсь, так как сегодня выходной, то и форма спокойно висит на вешалке в шкафу. Взглядом зацепляюсь за листок на подносе. Уже знаю, кто написал, только один человек сунется с утра пораньше ко мне в спальню. Интересно, почему я не проснулся, хотя чего я обманываю, слышал, как он заходил. Его выдавал тихий скрип ботинок о начищенный каменный пол. В первый раз он замер, наверное, прислушивался, сплю ли я, а после зашагал тихо к столу. Поставил поднос, а потом сел на корточки около моей кровати. Смотрел, что-то торопливо прошептал и ушел, прикрывая за собой дверь. Слишком сопливо с его стороны. А чай все-таки вкусный. В коридорах было тихо, и в столовой, но вот на тренировочном поле было оживленно. Остановился около входа и наблюдаю за оживленной компашкой. Сто четвертый выпуск, как всегда. Остальные, наверное, спят, а эти шум разводят. Они стоят около кого-то и говорят. Направляюсь к ним и улавливаю какое-то треньканье. Гитара? А кто играет. Когда подхожу ближе, все затихают и расступаются, а тот, кто настраивал гитару, так и настраивал дальше, даже не удосужив поднять взгляд. — Эрен? — спрашиваю, а тот замер, — что за хор с утра пораньше? Поднимаешь на меня свои глаза и все. Смотришь и молчишь, нет, а ответить не судьба? Вроде с утра же такая любовь была, тогда что сейчас. Смотришь на меня так, как будто видеть меня не хочешь. — Простите сэр, — ставишь гитару на землю, опирая её на ствол дерева, — больше не потревожим. Вздыхаю, чувствую, будто отдых им испортил. До меня доходят разочарованные вздохи и бурчание. Да как будто он играть умеет! Хотя такое чувство, что умеет и даже хорошо. Не знаю, почему так думаю, просто уверенность, какая-то процентная есть. — Играть умеешь? — надо исправлять ситуацию, пока меня в тираны не записали, конечно, как то до лампы, но потом выслушивать лекцию от Ханджи, не тянет на привилегию, — если играть умеешь, то продолжай, а если нет. То и мучить бедный инструмент нечего. — От чего же, — схватил гитару и посмотрел на струны, а потом на меня, — умею, сами же учили. А вот тут в ступоре, никогда бы не подумал, что сам научу его играть. Когда-то в далеком прошлом, поклялся скрывать тот факт, что такие увлечения есть. Слишком привлекает внимание, но ему рассказал. Да чего уж там, даже научил! Он потренькал, а потом пошла красивая мелодия, под которую он тихо мычал, будто текст уже придумал, но сказать не может. Все увлеченно слушали, пока мелодия не затихла. А потом кто-то из девушек завизжал и захлопал. Браус наверное, у неё только такие беды с головой. Радуется из-за каждой мелочи. Смотришь на меня и чего-то ждешь. Смотришь минуту, а потом как будто осознание чего-то приходит и в глазах грусть. Кто-то предлагает вечером посидеть у костра и поговорить, а остальные подхватывают идею и уже думают, как договориться с Ирвином. — Капрал, поможете? — спрашивает меня Кирштайн, — вам-то он точно разрешит. — С чего ты это взял? — неужели опять слухи кто-то про нас распускает, но вижу, что тот ничего не намекает. — Так это, — чешет затылок и все также смотрит на меня, — вы же с ним старые друзья, да и вам-то он стопроцентно доверяет. Так что, наверное, разрешит. — Хорошо. Радуются как дети. Согласился только потому, что хотелось, захотелось послушать, что придумал Эрен. Уж очень увлеченно он мычал, в такт своей мелодии. Поговорил на эту тему с Ирвином я ближе к ужину, он не сопротивляясь, только разрешил на одном условии. Что буду наблюдать за их детским садом. Принципе я с ним согласен, да и сам не припомню когда последний раз так обычно сидел. До ужина Эрен ходил со своими друзьями, собирая хворост. Он был задуманным и грустным. А ведь за сегодня он ко мне липнул лишь утром, а после того «выступления» под деревом, он даже не взглянул в мою сторону, что произошло? Поселилось такое чувство, что не так просто все эти перемены. Будто, что-то надломилось после той мелодии. Что неспроста тогда посмотрел он на меня так с тоской, но что я могу сделать?! Я ему сразу все разъяснил. Но сейчас я сам себя успокаиваю, не более. И вот это ещё более странно, нежели искать причину всего происходящего с пацаном, что посмотрел на меня как-то потеряно. К вечеру уже все было готово. Так как ребята не особо кому распространялись, то и пришли не многие. Именно их компашка, нынешняя моя команда. Это даже хорошо, как будто по семейному уютно. Много мы с ними прошли, ничего не скажешь. Кто-то разжег костер, начал раздавать чай, не заметил, как и у меня в руках появилась теплая кружка. Атмосфера была расслабляющей, но что-то не слышно Эрена. Обычно они бы уже разругались с Кирштайном, но тот разговаривал о чем-то с Конни. Посмотрел на место, где сидела Аккерман, и не прогадал, между ней и Армином. Он сидел, тихо всматриваясь в огонь, пока в его руки не попала гитара. Саша опять взвизгнула, когда Йегер начал играть, но её одернули. Мелодия была приятная, но не та, что утром. — Эрен, — остановила его Микаса, — сыграй ту, что утром. — Она грустная, — предупредил, но руки переставил на аккорд выше, — настроение испорчу ещё. — Мне бы тоже хотелось послушать, — все переводят взгляд на меня, что не ожидали, что голос подам, — она мне понравилась. Хмыкнул и мелодия поменялась. Как он и говорил, песня грустная. Как будто прощался с чем-то или кем-то. Не понимал до определённых слов. Но после конца первого куплета, все понял. Понял, почему он старался на меня не смотреть, почему не разговаривал и не ходил со мной. Не уж-то опустил руки? Стало даже неуютно, но он все продолжал. Видимо ребята были растроганы, что даже кто-то слезу пустил. Слишком чувствительные. — Прости меня моя любовь, — пропел и положил ладонь на струны, — я пойду спать, хорошо посидеть. Встал, а я следом за ним. Армин что-то спросил, я даже не услышал, а просто пошел за Эреном. Уже около входа в штаб ты оборачиваешься, и успеваю затормозить, чтоб не врезаться в тебя. Смотришь на меня как на чужого. Спокойно, без эмоций и ждешь. Не понимаешь, зачем пошел за тобой? Да мне бы самому знать. Но смотря в твои глаза, передергивает. Так на меня не смотрел даже после суда, хотя следовало бы, но почему сейчас? — Я все, — говоришь и разворачиваешься, а я хватаю за локоть. Дергаю на себя и придерживаю за спину, слишком сильно дернул, — что-то ещё сэр? — Что значит твое «все»? — То и значит, — отпускаю руку, — больше не буду за вами бегать и путаться под ногами. Вы же этого хотели? Так вот, поздравляю, я официально говорю, что больше нас ничего не связывает, и я не будут путаться у вас под ногами. А теперь с вашего разрешения я пойду спать. Подходишь впритык и наверное хочешь поцеловать, надо бы замахнуться и ударить хорошенько, но лишь проводишь носом по щеке и отстраняешься.Ничего не отвечаю, а ты уходишь и исчезаешь во тьме лестницы. Как-то привык к тебе уже за то время, что находился рядом. Всегда помогал, разбавлял скучные перерывы бесчисленными разговорами, про чай вообще молчу. Он всегда у тебя вкусно получался. Неужели этого теперь и вправду не будет? Хотя сам же к этому стремился, так теперь и жалеть не чего. Даже мысль проскальзывает, что недолго твоя забастовка продолжится. Последний раз глянул на дверь и ушел к костру.