Истории разных вселенных.

Свобода. Это то, чем теперь каждый может гордиться. Люди живут без трех великих стен, без угнетения титанов, но, никто не знает, как далась эта победа двум надеждам, их человечества. Разведчиков распустили после победы и каждому в награду дали участки земель, хорошее состояние, а особо усердным — повышение в звании. Прогуливаясь по своему маленькому саду, что находился позади дома Эрена, он подошёл к дубу. Парень давно уже ни с кем после победы не общается. Не хотелось. Ведь они все счастливые, живут со своими половинками, воспитывают малюток, что так похожи на своих родителей и просто радуются жизни. А что осталось у Эрена? Два года бесполезной жизни и его возлюбленный, что храбро отдал жизнь за него. Могила капрала находилась под дубом. Под ним на данный момент сидел Эрен. Все, что у парня осталось от Ривая, так это их ребёнок, о котором сам же Аккерман не знал. Это ребёнок появился в первую же течку. Кто же знал, что невозмутимого капрала порвет, прям на поле. Тогда им дали долгий отпуск. После того дня, Аккерман заявил всем, своей меткой и запахом на Эрене, кому этот омега принадлежит. Микаса цыкнула, но отступила. Все что могла сделать девушка, так это порадоваться за своего сводного брата. Узнав о беременности, Ирвин запретил Эрену делать аборт, ведь каждый младенец в их мире ценился, а Зое грозилась, что потом детей будет невозможно зачать. Все три месяца, что малыш был в животе у омеги, они находились в центре их города. За стеной Сина. Ривай возмущался долго и хотел поехать за Йегером, но тяжёлая рука друга остановила его. После того как шатен родил, слава регенерации, на следующий день он уже был на ногах. С малышом не хотелось расставаться. Хотелось рассказать о нем отцу ребёнка, хотелось вместе его воспитывать, забыв обо всех войнах. Хотелось семью, которую можно было завести, ведь вот он их сын, что тихо лежал в колыбели и сопел, за другой стеной находился штаб, с его альфой. Но чёртов долг, что сковывал по рукам и ногам цепями. Последний раз поцеловал сына, он повесил на него свой ключ и через час уже подъезжаю к воротам. Ривай наткнулся на него тем же вечером. Сжимал, целовал, шептал, что-то запредельное, от чего у омеги посыпались звёзды перед глазами. Йегер ещё отлично помнил, что альфа чихнул ему в шею и проворчал на тему того, почему от него несёт молоком, а не хвоей. Эрен лишь пожал плечами, закусил губу и поцеловал альфу. Год, второй, начало третьего. Вся разведка и их прибывшие подкрепление участвует в войне. Некоторые уже и не знаю, за что они сражаются. Эта война затянулась, все от неё уже устали. У Ривая и Эрена появилась такая привычка, как сидеть вечерами и просто говорить не о чем. Точнее Эрен говорил, без умолку, а Аккерман держал в своих объятиях и целовал метку, которая обычно спрятана за отросшими волосами. Ривай видел, что Эрен скучает, но когда спрашивал, то Йегер улыбался и говорил, что после войны он все узнает. Но после не наступило. На следующий день свершилось, наконец, долгожданная победа. Главный враг повержен и все счастливо стали поздравлять друг друга. Один маленький отряд столпился вокруг своего капитана и ждали, что хоть что-то сделала Ханджи. Та, молча, зашивала глубокую, огнестрельную рану Аккермана и сдерживала слезы. Ей не впервые приходилось кого-то штопать на поле боя, но здесь особый случай. Ведь она знала и про Эрена и про их сына и про то, что если она не сделает все возможное, то сломается один человек, которому нужна будет поддержка. — Ребят, — пробормотал Ривай, — позовите Эрена. — Молчи, — закусив губу, сказала Зое, — я уже зашила тебя, осталось тебя только перевезти до ближайшей больницы. Ривай было открыл рот, но Зое его опередила, не отрывая глаз от раны, что кровоточила под её руками. Слезы, что она сдерживала, мешали зашивать, как и трясущиеся руки. Она все понимала, но не могла смириться с этим. — Промолчи лучше, — заканчивая, сказала Зое. — Ханджи, прошу. Зое вскочила на ноги, побежала со всех своих усталых ног к Эрену, который даже не знал, что Ривай раненый, лежит в полевом лазарете на последнем издыхании. Женщина подбежала к Ирвину и что-то сказала, разделяя слова своим тяжёлым дыханием. Услышав о состоянии возлюбленного. Со слезами уже сорвался Эрен. Увидев, как к толпе подошёл Эрен, все ребята разошлись, оставляя их одних. Упав на колени, Йегер схватил того за руку, она была по мертвецки холодной и бледной, как и сам Ривай. Слезы поступали к глазам, но Йегер упорно их держал в себе. — Ну чего ты нюни развёл, — тихо, ласково и спокойно пробормотал Ривай, — я люблю тебя, слышишь? Услышав самые дорогие ему слова, Эрен сорвался, он прижал к себе ослабевшего мужчину и тихо, беззвучно ревел. Слезы стекали по щеке и по виску Ривая. Он не мог его опустить, не тогда ни сейчас. Ведь они так долго к этому шли. — Ты должен жить, не ради этого мира, а ради меня, хорошо? — не дождавшись ответа, Ривай повторил, — хорошо, Эрен. — Зачем? — проглотив ком, который болезненно скатился обратно, со слезами на глазах спросил Эрен, — не оставляй меня, пожалуйста. Я не смогу без тебя, пожалуйста… Ривай молчал, Эрен не хотел того оставлять, ведь знал, что не сможет без него. Аккерман единственный, кто держит его в этом мире. Даже собственный их сын, который ни разу не видел своего отца, не сможет удержать омегу в этом мире. Ему было больно, как будто грудь на части разрывало. — Нас же ждёт наш сын, слышишь, — Эрен посмотрел в лицо и нахмурился, — Ривай?.. Нет, — слезы навернулись снова, и он потряс тело мужчины за плечи, — Ривай, не надо, очнись. Ривай?! Аккерман! Как Эрена оттащили от Ривая, он уже не помнил. Лишь стеклянные глаза и слабая улыбка на губах стояла перед глазами. Первый месяц, по прибытию в новый дом, Йегер не подходил к трёхлетнему сыну. К нему приходила Микаса и Жан. Они ухаживал за малышом, а когда спросили, как Эрен назвал сына, омега лишь выгнал их из своей комнаты. На второй месяц к нему приехала Ханджи и заставила выйти из душой комнаты. Она ругала Эрена за то, что он так относиться к собственному сыну. — Ханджи, — простонал жалобно Эрен, — я смотрю на него, а у меня слезы наворачиваются, он же его точная копия. Я не могу так больше. У меня нет сил, чтоб воспитывать его. — Эрен, — женщина положила руку на плечо друга, сжимая его, — Что Ривай сказал тебе? — Чтоб я жил, ради него, а не этого мира, но я не могу, — голос Эрена был тихим, охрипшим. Буд-то он не пил воды месяцы, каждое слово давалось с трудом и болью, — я не могу, -повторил он и пальцами зарылся в отросшие пряди волос. — Да почему?! — не понимала Зое, вскочив со стула и стукнув ладонью по столу, — мы свободны, ни кто больше не умрёт. — Вот именно, — Эрен измученно улыбнулся, — Мы… Свободны. Тогда почему эта свобода так давит, душит. Убивает. Ханджи ещё половину месяца проведывала Эрена. Они разговаривали и мало по малу, Зое вывела омегу из подавленного состояния. Малыша они назвали Райвелем. Зое хотела сказать, что это имя, которое изначально произошло имя Ривай или Леви, как называли его в армии, но решила промолчать. Малыш сразу потянулся к своему родителю и на своём ломаном языке спрашивал что-то у Эрена. Йегер с улыбкой обнимал младшего Аккермана, он решил дать тому фамилию отца, и отвечал на все детские вопросы. На свое шестилетние Райвель наконец задал вопрос, который так оттягивал Эрен. -А где мой отец?