Белая кабинка

      Утро далось с трудом. Я не чувствовал тела. Одна боль: не физическая — моральная. От меня как кусок плоти оторвали.       Я вспомнил вчерашний день. Отвратительно. Всё во мне было отвратительно.       «Трус! Какой же я трус!» — клял я себя. Моё тело было живой раной из синяков, ссадин, царапин, которые оставил он. Сын Сатаны расписался на мне. Если собрать воедино эти отметины разом, то, я уверен, из них выходило словосочетание «собственность Люцифера».       Я потер в очередной раз шею, которая уже горела от прикосновений. Чёртова тупая привычка!       Я ненавидел своё отражение. Я предал всех в округе: Лилу, Ости, Люцифера, себя.       Я не мог представить, что моё сердце, раздавленное, помятое, страдающее, сможет так быстро обрести любовь. Два года, прошло лишь два года, а я готов был снова принять её. Сердечные раны зажили, обновленный орган жаждал впустить в себя чувства. Ждал нового имени на гладкой поверхности.       Ещё не совсем трезвые затуманенные голубые глаза искали кого-то в отражении. Кого-то, кто поймёт? Простит? Даст отмашку? — Это безнадежно, — прошептал я, смотря на свою копию в зеркале. Отражение было мерзким: синяки под глазами, растрепанные волосы, искусанные в кровь губы, пустые, ничего не ждущие глаза. Глаза, в которых не было надежды, не было желания жить и любить. — Я хочу домой, — я уперся лбом в холодное зеркало, — к Фею, — мой кулак, дрожащий и лишенный каких-либо сил, ударил по глади отражения. Зеркало лишь задребезжало от лёгкого удара, но выдержало такой бой. — Трус! — послышался до боли знакомый голос. Я вгляделся в отражение. Это был я и не я одновременно. У зеркального меня были чёрные, как тьма, глаза, алчная улыбка, но тот же болезненный вид. — Трус, ты — трус, — протянуло отражение, даря мне ехидную улыбочку. Я замотал головой. Что же со мной сделал алкоголь?! Мне уже мерещилась всякая дичь! — От себя не убежишь, Дино, — произнёс Морок, стирая с губ что-то, похожее на кровь. — Ты?! Бред, — отмахнулся я и отошёл к кровати, чтобы провалиться в сон и проспаться. — Опять бежишь, Дино? — бесновался образ. — Как с Ости, так и с Лю… — отражению не дали договорить, в зеркало полетела подушка. — Закрой свой рот! — в этот момент мне лишь хотелось тишины, но назойливый голос не отставал. Спать, мне просто нужно было поспать! Завтра все сомнения бы ушли! Да! Завтра от душевных мук не осталось бы и следа! — А-ха-хах! Наш нежный ангелок снова полюбил демона! — Морок спокойно вылез из зеркала и уже надвис над моим телом, душой. — Как тебе было? Скажи! Как было тебе раз за разом овладевать телом наследника Ада? Чувствовать, что он у тебя на крючке?! Знать, что он так отчаянно желает быть любимым?! Скажи! — этот неестественный голос раздражал, и от него нельзя было скрыться. Он срывал с меня всю ментальную защиту, заставляя гневаться, становиться животным, которое живёт инстинктами. — Я был рад! Ясно?! Ясно тебе?! — орал я в пустоту. — Чему же ты был так рад? — Морок, мой брат-близнец, не отставал. — Что. Что… Я могу отомстить, — комнату заполонил такой дребезжащий смех, который бесил, доводил до исступления, а единственное, что я мог сделать — закрывать уши руками и тихо молиться. — Он не слышит тебя. Шепфа давно никого не слышит, — демонический я вальяжно развалился на кровати, с особым садизмом наблюдая за страданиями. — Я не хочу! Не хочу любить! Не хочу, чтобы меня любили! — закричал я, сжимая в руках собственные волосы, чуть ли не выдирая их.       В этот момент тёмный Дино внимательно посмотрел на меня, выискивая что-то на моём лице. — Ты на самом деле этого хочешь? — теперь насмешливое лицо призрака стало каким-то мученическим. — Больше всего на свете, — закрывая огромной ладонью уставшее, изможденное лицо. — Я хочу тишины и спокойствия, — на тот момент мне казалось это самой здравой идеей. Свернувшись калачиком на своей огромной постели, я снова взмолился: — Хочу покоя. Хочу тишины, — на этот раз я не услышал издевок и смешков в мой адрес, и когда развернулся, то Морок растворился, выполняя моё заветное желание.       На следующий день всё затихло, я оказался в коконе. Мир стал звучать как-то приглушенно. Стало спокойно, но в этот момент мне так отчаянно захотелось закричать, побежать куда-либо, стучаться во все двери. «Посмотрите на меня! Я здесь! Я живой! Кто-нибудь!» — но все как будто перестали меня слышать.       Наступили те самые желанные тишина и спокойствие. Тишина, которая так пугала. Спокойствие, нет — бездыханность.       У вас было так, что вы ощущаете, что дышите не полной грудью? Что ваш вдох и выдох не полны жизни? Что ваш организм отказывается жить. Он функционирует!       Вам срочно нужно наступить на раскаленные угли, чтобы почувствовать себя живым! Нужным! Любимым!       Дни стали обыденными и серыми, ничем не примечательными. Один обычный день сменялся другим, третьим, четвёртым.       Однажды, закинув учёбу, я восседал на одном из лавирующих по небу островов. Рядом со мной находился мой друг и товарищ — дракон Фыр. Он довольно шевелил ушами в знак того, что ему нравится книга, которую я читал вслух.       С маленького, еле заметного островка вся школа была видна как на ладони. Вдруг я заметил компанию шумных демонов, которые направлялись в сторону тайного места, — вагончика для ночных гулянок.       Моё тело инстинктивно сорвалось с места. Я камнем ринулся вниз, преграждая демонам путь своим грубым приземлением.       Люцифер побледнел, а Ости на автомате схватила будущего князя Ада за руку, ища поддержки. Если взглядом можно было вцепиться в глаза оппонента, то сейчас именно это я и делал. Я не прерывал зрительного контакта с Люцифером. Однако, он быстро отвёл взгляд, сжимая руку Ости в ответ. — Извините, — тихо прошептал я, чуть ли не позорно сбегая от сокурсников.       Это был последний раз, когда мы с Люцифером были так близко друг к другу. Наши учителя — воистину мудрые создания — растащили нас по углам, считая, что по-другому мы глотки друг другу перегрызем.       Вскоре в школе появилась Непризнанная — странная, воинственная, сильная. Дочь той, кто сделал моему отцу так больно. Казалось, что она не похожа на свою мать, но что-то их объединяло, какой-то незримый стержень.       Рядом с Вики всё взрывалось. Она всегда была в гуще событий. Однако рядом с ней мне всегда было тихо, спокойно, тепло.       Наконец-то я нашёл то, что так давно искал! Однако, искал не только я, но и мой враг? Друг? Очередной любовник? Больное влечение? Странная любовь?       Чем больше я желал обрести тишину и покой рядом с Вики, тем больше Люцифер начинал маячить на горизонтах.       Однажды столкнувшись в коридорах школы, мы уже были готовы пройти мимо друг друга, но едкий смешок выбил меня из колеи.       Не осознавая, что творю, я накинулся на своего конкурента. Пара ударов — и он сидел на полу и смеялся, схаркивая кровь. — Снова выбрал себе демона? Классический Дино, — Люцифер небрежно стёр с уголка губы скопившуюся там кровь. — Не мешай мне! В сторону! — меня трясло от гнева, я готов был расправиться физически с Люци, чтобы он отстал от Вики. Моё спокойствие было на расстоянии вытянутой руки, оставалось только… — А если не послушаю, то что? Что ты мне сделаешь? — он встал с пола, наши глаза встретились. Его — красные насмешливые, мои — холодные голубые. — Зачем тебе это, Люц? Очередная игрушка? Нужно разрушить ещё одни отношения? Ещё одно счастье? Ты чувствуешь себя плохо, пока не ковыряешься в чужих сердцах? — даже я содрогнулся от того, сколько в моих словах было иронии и сарказма. — А если нет? Если мне понравилась Вики, — моя рука инстинктивно дернулась и сжала тёмную ткань демонической рубашки. — Бред! Ты не способен любить, — я пытался собрать в кучу остатки самообладания, так как меня с головой накрывала паника. — Потому что ты так решил? — скорее всего, я выглядел очень растерянным, потому что даже не отреагировал, когда горячая рука Люцифера легла мне на щеку. — Ты решил это за Ости, решил за меня? Кто тебе дал право решать, что мы можем, а что нет? — в этих словах было так много обиды и горечи, что я на миг осознал, что сам гнал от себя любовь. Мне нужны были страдания. Я должен был сам себе доказать, что меня никто не смеет любить, так как я сын опозоренного отца. Живой пример ангельского позора, хоть и отец нарушил закон, но Цитадель всё решила за меня. Общество решило, что я такой же. Чёрт возьми, как оно было право!       Первая любовь — демон, нездоровая демоническая страсть, и теперь новые отношения с Непризнанной, которая больше любила Ад, нежели Небеса.       Я сам хотел не соприкасаться с ангелами, ибо они меня предали, отмахнулись, как от назойливой мухи. В компании демонов я топил боль, мстя своей стороне за то, что вышвырнули меня. — Бедный ангел, — тихо произнёс сын Сатаны, который стал свидетелем того, как ко мне приходило осознание того, что я за существо.       Люцифер уже было хотел уйти, но я схватил его за запястье, сильно сжав. Изумленный, он не понимал, что происходит. Почему я его остановил? Мы же всё решили. Больше не было тем для обсуждения. Кроме одной — нас.       Мои пальцы вплелись в тёмные жесткие волосы — непослушные, как и их обладатель. Это был не поцелуй, мы поедали друг друга, не давая лишний раз вздохнуть, будто пытались таким извращённым способом удушить друг друга.       Наши языки, руки, тела — переплелись. Мы исследовали друг друга, как в последний раз.       Я безумно соскучился по горячим рукам, которые бесстыдно изучали моё тело.       Мы оторвались друг от друга лишь на мгновение, чтобы разобраться с ремнями. — Распусти волосы, пожалуйста, — очень тихо, не свойственно, попросил Люцифер.       Я спокойно стянул резинку, волосы быстро рухнули на плечи, обрамив лицо. — Я скучал, — прошептал сын Ада, прижимаясь всё сильнее, как будто искал поддержку.— И буду скучать, — тут же демон оторвался от меня, быстро приводя себя в божий вид. — Я не дам тебе выиграть, на моём сердце не будет твоего клейма. В этой истории останешься с клеймом только ты, — Люци разразился смехом, полным боли. — Я тебя приручил, я тебе оставил на сердце автограф. Ости очень старалась, чтобы выгравировать там своё имя. Ну, ничего, — он как-то по-отцовски похлопал меня по щеке. — Я буду у Вики, а вы с Ости решите свои претензии. Не переживай, она простит тебя с радостью. И ты её прости, — в голосе у Люцифера не было радости. Он боялся проиграть. Мои слова тогда, в туалете, вселили в него неведомый страх, боязнь расправы, а ведь я даже не старался мстить.       Он поспешно покинул место преступления, а я сел на холодный пол, всматриваясь в окно.  — Не то имя, — с большой досадой я хлопнул себя по колену. Я и сам не знаю, когда на моём сердце быстро нацарапали другое имя — Люцифер.