Долгая ночь

Когда Картман и Кайл вышли из туалета, первый встрепанный, второй с криво сидящей шапкой, и разошлись, не глядя друг на друга, когда Венди, поддерживаемая Стэном, сползла на пол и продолжила плакать на корточках, когда в зал вбежал Кенни, крича, что в его автобусе умерла девушка – или, по крайней мере, уснула навечно, Баттерс решился. Он не мог позволить другим страдать из-за собственной порочности, он должен был понести наказание. – Сэр, – он потянул за рукав Гаррисона. – Простите, сэр, я должен кое-что сообщить. Гаррисон выслушал, не перебивая, и сказал: – Баттерс, ты сошел с ума и несешь бред. Нет никакой связи между тобой и тем, что эта гребаная ночь никогда не закончится. – Нет, есть! Ну пожалуйста, поверьте! Мы еще можем все исправить, вам только нужно наказать меня посильнее! Баттерс чуть не плакал, его глаза влажно блестели, уши и щеки порозовели. – Сколько тебе? Семнадцать? – Гаррисон задумался, что-то прикидывая в уме. – Да, сэр, семнадцать! – радостно воскликнул Баттерс. Гаррисон потер лоб, размышляя. Воздух наполнился предутренней прохладой. Один за другим выпускники выбегали на улицу и останавливались, пораженные. Звезды блекли и исчезали, верхушки гор пламенели красным. Пройдет время, пока появится солнце, но было очевидно: ночь отступила. Венди, слабая от слез, практически висела на Стэне. Он обнимал ее и чувствовал себя как никогда хорошо. Эта Венди нравилась ему гораздо больше. Неподалеку тошнило светловолосую девушку. Прежде чем согнуться пополам, она успела объяснить Кенни, что иногда отключается после выпивки, и в такие моменты ее невозможно разбудить. Кенни, с которого окончательно не сошла бледность, не отходил от Сары. Ее имя он спросил еще до того как бросился навстречу, увидев на пороге автобуса. Картман и Кайл появились на улице по отдельности и встали в разных концах площадки, но нет-нет да обменивались взглядами, Картман с предвкушением, Кайл обреченно. Его воротник был безнадежно смят, и он прикрывал ладонью шею. Когда он забывался, пальцы расходились, обнажая темные пятна. Баттерсу больше всего на свете хотелось забиться в угол двора и сидеть там подальше от остальных, но он боялся, что так будет еще больнее, чем стоять. Подсохшие слезы прочертили бледные полосы на его щеках, локти и колени были покрыты пылью. – Все правильно, – сказал он себе. – Я сделал это ради других. Пусть никто и никогда не оценит его жертвы, пусть они считают, что часы остановились из-за излучения новой электростанции, пусть смеются над ним. Он знал, что наказание было заслуженным. Чувство вины оставило его, до следующей провинности. «Ты опять сутулишься, Баттерс», – сказал страшный голос. – Да, сэр, я сутулюсь, – согласился он. «Пойдем домой», – добавил голос. – «Пошевеливайся, у меня есть другие дела, кроме как подвозить тебя». – Спасибо, сэр, – сказал Баттерс и, забираясь в машину, измученный стыдом, признался: – Я сегодня был плохим мальчиком, сэр. «Что ж, тогда придется тебя наказать». – Да, сэр, – Баттерс в смущении сжал кулаки и опустил голову. – Придется. Я это заслужил.