Актриса твоих кошмаров

«Чтобы мужчина и женщина полюбили друг друга,

недостаточно вместе смеяться.

Надо ещё заставлять друг друга страдать»

Франсуаза Саган

      С того дня, как гриффиндорка и слизеринец переступили грань, проведенную ими под влиянием устоявшихся убеждений двух факультетов, прошло уже больше двух месяцев. Лишь короткие взгляды, сопровождающиеся верным спутником — смущенным румянцем, объединяли их искалеченные и разбитые души. Казалось бы, что нет ничего проще, чем зачеркнуть эти воспоминания, забыть, выкинуть их из памяти. Ведь время, проведенное друг с другом было ничтожно коротким, но и этого им оказалось достаточным для того, чтобы вся жизнь этих двоих перевернулась и никогда более не возвращалась в прежнее русло.              Заметили ли эти изменения другие? Да. Но все это было списано лишь на тяжелое послевоенное обучение и на тяжелое прошлое.       Гриффиндорка продолжала играть роль прилежной всезнайки, которая всегда рядом со своими друзьями. Она смогла заставить себя не разрывать отношения с Уизли. Но ей не удалось усмирить свою совесть. Долгими ночами она терзала себя за тот поцелуй, после которого губы еще долго горели, сохраняя на себе теплое касание слизеринца. Тот поцелуй расставил все на свои места, разрушил ее так идеально прописанное будущее и окончательно ответил на самый главный вопрос последних месяцев. Она не любила Рона. Но осталась с ним, заставляя себя надеется, что все еще возможно исправить.       На одной из последних прогулок она ощутила на себе пронизывающий взгляд в тот момент, когда Уизли резко притянул ее к себе и впился жадным поцелуем в ее губы, которые неохотно поддавались ему. Гермиона знала, что это смотрел ОН. Тысячи иголок разом вонзились в ее тело, а воздуха стало катастрофически не хватать. Чувство вины полностью поглотило ее. Она чувствовала себя последней дрянью, которая позволила Малфою поцеловать себя. И ОНА ответила ему. Конечно, Гермиона была уверена, что все то, что произошло в Больничном крыле останется навсегда в стенах школы. И об этом не узнает ни одна душа. Но сам факт свершившегося предательства был для нее непосильным грузом.       Что испытывал Малфой? Он так же, как и она ненавидел себя. Ненавидел за ту слабость, что проявил. За то, что открыл свои чувства той, кто абсолютно точно не подходит на эту роль. Он пытался забыться. Старался больше общаться со слизеринками, но это было не то. Ему льстило, что в Хогвартсе его считали самым главным обольстителем. Но, откровенно говоря, для этого «звания» он лично ничего не сделал. Ему стоило лишь родиться под фамилией Малфой и иметь аристократичную сдержанную внешность, от которой девушки сходили с ума, а их сознание само романтизировало его образ.       Но Драко понимал, что все те, с кем приходилось ему общаться, не обладают той энергией, которой обладает она. Он не подпускал никого близко, не давал надежд. Просто общение, чтобы вытеснить воспоминания о ней. Иногда это удавалось, но все вспыхивало яркой вспышкой и фантомным ощущением на губах, когда ему на глаза попадалась Грейнджер с бесцеремонно целующим ее Уизли.       Была ли это ревность? Нет. Это было его собственное бессилие. Бессилие, отравляющее его и которому пришло время положить конец.

***

      — Да стой же ты! — его голос был слишком настойчивым и грубым. — Блять, Грейнджер! Сука! Я тебе сказал!       Гермиона резко остановилась. К месту ее будто бы приковали оковами. Дыхание участилось, а ее аккуратные пальцы ухватились за юбку, сжимая ткань.       — Грейнджер! Ты совсем рехнулась? Что это, твою мать, было сегодня?! — он вплотную подошел к ней сзади, процеживая каждое слово.       Гермиона медленно выдохнула и решила повернуться к нему. Он оказался слишком близко. Снова.       — Что не так? — ей пришлось совладать со своими эмоциями, чтобы ее вопрос прозвучал более спокойно и отстраненно. Она понимала, что они выглядят глупо, когда заглушая чувства, стараются выставить напоказ свою фальшивую ненависть, выдавая ее за настоящую, которая уже давно покинула их сердца.       — Ты при всех сделала то, за что я готов тебя убить.       — Правда? Я не делала ничего такого, чего бы ты не заслужил.       Малфой смотрел прямо на нее и еле сдерживал себя. Она унизила его при всех на дуэли, не дав ему даже сделать хоть что-то. То, как его швыряло из стороны в сторону под действием ее заклинаний, позабавило всех присутствующих при этом, включая преподавателей.       — Ты включаешь дуру или действительно ей являешься? — он смотрел прямо на нее, в то время как Гермиона смотрела в сторону и всячески избегала контакта с ним. — Я тебя спрашиваю!       — Не ори на меня, придурок. Что тебе от меня нужно? Или ты хочешь еще раз поваляться на полу, корчась от самых простых заклинаний?       Драко резко схватил ее за подбородок, с силой сжав его, и повернул Гермиону к себе. Ее глаза были широко раскрыты и в них он смог отчетливо прочитать страх. Но какой именно? Страх за то, что он причиняет ей боль в темном коридоре школы во время отбоя, или же страх за то, что они в очередной раз находятся в таком в опасном для них положении?       Он выдохнул, прикрыл глаза, но не отпустил ее. Хотел ли он того, что сейчас было в его мыслях? Да.       — Сука… — он стал сильнее сжимать свои пальцы, надеясь, что это ее заставить сбежать. Но она стояла. Гордо, но определенно опасаясь его.       — Малфой, если ты сейчас же…- она сглотнула. — Если ты сейчас же не отпустишь меня, я клянусь, что…       Сильная боль разлилась по всему лицу девушки. Драко сжал подбородок настолько сильно, насколько посчитал нужным и безопасным.       — ИДИОТ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — из глаз гриффиндорки брызнули слезы, но не от боли. Это были слезы от обиды и неожиданности. Она оттолкнула слизеринца от себя и попятилась назад. В темноте коридоров Хогвартса она отчетливо увидела его пустые и бездонные глаза. Светлые, но холодные как лед.       Он молчал, наблюдая за девушкой. Внешне он был абсолютно спокоен. Он по-обычному убрал руки в карманы брюк и слегка наклонил голову на бок, позволив белоснежному волоску эффектно упасть на лоб.       — Я тебя ненавижу, Малфой. — Гермиона вложила в эту фразу все то, что накопилось у нее за последние месяцы.       Действительно, она ненавидела его. Но не за то, что он слизеринец Малфой, не за то, что он самый мерзкий человек, которого ей приходилось встречать в своей жизни. Она ненавидела его за то, что он сделал с ней. Тихо, безмолвно. Одним лишь своим видом, прикосновениями. И взглядами. Эти взгляды, которые были незаметны для всех остальных, но не для нее. Вся ее жизнь походила на сюжет самого глупого и наполненного вечной драмой маггловского романа. Дешевого чтива. Однако, это было реальным. Все то, что происходило с ними, действительно ворвалось в их жизнь незаметно, стремительно, разрушая двух врагов изнутри.       — Ненавидишь? — он нарушил воцарившуюся тишину. — Правда ненавидишь?       Девушка готова была поклясться, что заметила его ухмылку и уловила что-то странное в его голосе. Драко медленно, вымеряя каждый шаг, снова приблизился к ней. Его разум кричал, умолял его остановиться. И если бы не чувства, не какие-то неизвестные парню эмоции, он непременно послушал бы его. Но уже было слишком поздно.        Малфой остановился рядом с Гермионой сбоку, лишь повернув на нее голову, рассматривая ее профиль. Его руки оставались в карманах.       — Раз ты меня ненавидишь…зачем ВСЕ это? — его голос был непривычно низок.       Гермиона смотрела прямо перед собой, борясь с желанием повернуться к нему.       — Я? Может быть, это ты все это начал?       Она услышала легкий смешок, сорвавшийся с его полуоткрытых губ.       — Возможно, не отрицаю, — его ответ парализовал Гермиону. — Но ты ведь продолжила? Приняла эту… игру.       Снова повисшая тишина, нарушаемая лишь их прерывистым дыханием. Немыслимое раньше, становилось реальным в данную секунду. Будто разные магнитные полюса соединялись и притягивались друг к другу, находясь на критически опасном для них расстоянии.       — Ты…отвратителен, Малфой, — она почти прошептала. — Зачем ты портишь мне жизнь?       — Я порчу? Может ты имеешь в виду то, что теперь не можешь спокойно лобзаться со своим нищим уродом? — вернулся тот Малфой, которого она знала с самого первого курса. Он решил действовать именно так, как он привык. Надевая на себя маску мерзавца, которому все сходит с рук.       — Да что ты о себе возомнил, кретин! - Гермиона сорвалась на крик.       — Возомнил? Ты думаешь я ничерта не вижу? Думаешь я не замечаю, что ты постоянно смотришь на меня?       — Закрой свой поганый рот, Малфой. Как ты вообще смеешь что-либо говорить в мой адрес и в адрес Рона?       Драко засмеялся. Это была его защита. Ему было необычайно тяжело говорить все то, что говорил. Он не хотел делать ей больно так, как делал сейчас. Но остановиться он уже не мог. В этом был весь Малфой.       — Смею. А ты, дрянь. Вместе со своим рыжим голодранцем. Скажи мне, грязнокровка, представляешь меня, когда тебя дерет твой нищеброд?       Гермиона, сама от себя не ожидая такого порыва, резко появилась перед слизеринцем и с силой ударила его по щеке в очередной раз. Ладонь предательски заболела, заставляя девушку морщиться. Удар вышел сильнее, чем она ожидала. Стоит ли говорить о том, что для Малфоя это стало последней каплей?       Он толкнул ее к стене. Мгновенье и его тонкие пальцы уже сомкнулись вокруг ее хрупкой шеи прямо под самой челюстью. Пульсация, которую он ощущал, заставляла его наслаждаться моментом. Гермиона заметила, как он едва уловимо прикусил нижнюю губу, а в его глазах заблестели почти-что дьявольские огоньки.       — От…отпусти…меня — дышать становилось все труднее. Она попыталась двинуться вперед, но он придавил ее своим телом. Горячим и, как ей показалось, возбужденным.       — Отпустить? Чтобы ты снова притронулась ко мне своими грязнокровными руками? — он прищурил глаза и слегка ослабил свою хватку.       —Ты этим ничего не…не добьешься, — она почувствовала, что пальцы слегка соскользнули ниже, а его ладонь оказалась на ее ключицах.       — Ты уверена в этом, грязнокровка? — Гермиона уловила в его голосе ничего не предвещающего хорошего хрипотцу.       Она промолчала, стараясь продумать план своего побега. Но хотела ли она действительно сбежать от него? Или же это была попытка убежать от того, чего она на самом деле хотела, но так боялась?       Малфой разжал пальцы и внимательно следил за ее лицом. Страх не покидал ее глаза, но вместе с ним он увидел еще кое-что. Желание. Он стал медленно скользит ладонью по ее коже, останавливаясь на грудной клетке. Вырез ее кофты спокойно позволял ему опуститься ниже, но он не стал этого делать.       Гриффиндорка не вырывалась. Она старалась уловить каждое осторожное движение пальцев на ее коже. Она никогда не испытывала страха и такого дикого желания одновременно. Прикосновения Рона к ней никогда не вызывали такую бурю эмоций, способных полностью затмить разум так, как в данный момент.       Драко словно прочитал ее мысли и ее желание. Секунда. И губы девушки накрыл поцелуй слизеринца. Его рука уже спустилась ниже и находилась на ее небольшой груди. Гермиона полностью отдалась в его власть. И он это почувствовал. Его язык настойчиво стал изучать ее губы, зубы, стараясь оставаться в ней как можно дольше. Грейнджер снова подалась вперед и прижалась бедрами к его телу. Вторая рука Малфоя уже изучала ее спину, ненадолго остановившись на пояснице.       Грудной стон, вырвавшийся из Гермионы, окончательно лишил парня рассудка. Он резко отстранился от нее, осматривая коридор.Он схватил ее за руку и потащил в сторону к двери. Это было то места, в котором на втором курсе Гарри и Рон оставили лежать без сознания Гойла и Крэбба.              Драко, трясущимися руками отворил дверь и толкнул Гермиону внутрь, снова накрывая губы горячим поцелуем. Он грубо схватил ее за ягодицы, приподнимая, заставляя девушку обвить ногами его бедра. Слизеринец, легко удерживая девушку на весу, переместился и прислонил ее к стене.        Два разгоряченных тела стали еще ближе, полностью стирая все границы между ними. Она чувствовала его пульсирующий орган, который уперся ей прямо в пах. Малфой отстранился от ее губ и заглянул в карие глаза.       — Что мы…делаем, Малфой? — почти жалобно прошептала Гермиона.       — Молчи…- на одном дыхании сказал Драко и принялся покрывать мокрыми поцелуями ее шею.       Гермиона выгнулась, запрокинув голову назад, открывая парню еще больший доступ к своему телу. Она не думала ни о чем больше, кроме как о нем. О Малфое, который бесстыдно трогал ее тело и исследовал каждый его сантиметр. Она хотела его.       Слизеринец сильнее прижался пахом к ней, обдавая ее обжигающим, но свежим дыханием. Гермиона, поддавшись инстинктам, медленно опустила руки ниже, поглаживая пояс его брюк, стараясь их расстегнуть. Драко опустил ее на ноги и бесстыдно положил ладони на бедра девушки, поднимаясь выше к кружевным краям ее нижнего белья. Одно движение и тонкая полоска была сдвинута вбок, полностью ослабляя Гермиону. Малфой уверенно накрыл ладонью ее пах, ощущая то, какая она влажная. Он медленно и очень нежно продвигался все дальше, боясь сделать ей больно.       — Так вот как ты меня ненавидишь? — он посмотрел прямо в ее полузакрытые глаза и улыбнулся. Такого Малфоя она видела впервые. Невероятно красивый, нежный…       — Заткнись, Малфой, — ее ответ позабавил его, но не заставил прекратить свои действия. Он снова поцеловал ее, продолжая возбуждать и без того горящее тело гриффиндорки.       Пальцы девушки не слушались ее, но она пыталась расстегнуть ширинку слизеринских брюк, которая не поддавалась ей. Драко заметил это и помог ей. Дыхание девушки прервалось, а сердце остановилось, когда она окончательно поняла, что теперь пути назад уже нет. И все то, чего она боялась уже произошло.       «Плевать», — пронеслось в ее голове в тот момент, когда она уже аккуратно поглаживала, едва касаясь кончиками пальцев, ткань его трусов, которая стремительно натягивалась из-за эрекции.       Малфой больше не мог ждать, он прижался к ней сильнее, заставляя ее приступить к более уверенным движениям. Его руки уже ухватились за кружевные трусики, которые тут же оказались на полу. Гермиона застонала прямо во время поцелуя и оттянула край белья слизеринца, открывая себе доступ к его органу.       Драко неожиданно развернул ее спиной к себе и задрал юбку. Гермиона прижалась к холодной стене щекой. Перепады температуры ненадолго вернули ее в сознание, но уже было поздно. Малфой резким движением вошел в нее, ощущая то, как она с охотой принимает его в себя, несмотря на совсем недолгую прелюдию.       Девушка слишком громко стонала, и Драко зажал ее рот ладонью, которую она сразу же прикусила. Его вторая рука лежала у нее на пояснице, слегка надавливая, заставляя девушку прогнуться еще сильнее. Гермиона чувствовала его уверенные толчки, которые без дополнительной стимуляции, способны были довести ее до пика.       Она уже не думала о Роне, который мирно спал в гриффиндорской спальне. Не думала о Гарри, который был заклятым врагом с Малфоем. Ей было уже все равно. Лишь она и он, жаждущие друг друга. И что будет дальше ее не волновало.       Она извивалась, двигала в такт бедрами, стараясь сильнее прижаться к телу Малфоя. Счет во времени она уже потеряла. Ей впервые не хотелось, чтобы это заканчивалось быстрее. Она никогда не испытывала с Роном того, что ей дал Драко за такое короткое время.       Вспышка. И Гермиона обмякла, еле держась на трясущихся ногах. Драко нежно поддерживал ее, ощущая то, как ее пульсирующее тело трясется на нем. Его возбуждение дошло до предела и он, не сдерживаясь, застонал, заканчивая прямо в гриффиндорку.       Еще пару минут они так и стояли. Он, прижавшись щекой к ее плечу и держа руки на ее талии. Она, прижавшись щекой к стене и дрожа.       —Ну…- слизеринец прервал неловкое молчание, но его перебила Гермиона, одергивая юбку и расправляя ее руками.       — Просто молчи, пожалуйста, — на место возбуждения пришел стыд за сделанное. Стыд, от которого ей не отмыться до конца своих дней. Измена. Она изменила Рону с Малфоем. В совершенно трезвом уме и светлой памяти.       — Хорошо, — он замолчал, как она и просила.       Гермиона старалась не смотреть на него. Ее щеки горели, а тело еще ощущало Малфоя в себе. Она молча подошла к двери, помялась и неуверенно приоткрыла ее. Он смотрел на нее, облокотившись на стену и скрестив руки на груди.       — Не волнуйся. Никто об этом не узнает, — сказал Драко, когда она уже почти закрыла за собой дверь, оставляя его в одиночестве.