Что сделало вас… таким?

- Смею вас уверить, Уотсон, что в мире не существует призраков, кроме тех, что кроются в нас самих. Вы взяли револьвер? Так началось наше самое необычное дело – охота за привидением, грядущим по душу насмерть перепуганного сэра Юстаса Кармайкла. Для засады Холмс выбрал заброшенный флигель, из которого хорошо просматривался особняк. Ночь обещала быть долгой. Не хотелось проводить её в молчании, тем более что я чувствовал себя несколько виноватым за то, что в пылу спора назвал друга беспринципным наркоманом, предстающим в виде джентльмена и героя на страницах моих рассказов. - Не часто нам доводится вот так сидеть вместе, – неловко начал я. - Слава богу. Это убийственно для коленей! – он обозначил улыбку, я обозначил смех. - Два старых друга болтают о том, о сём… по душам, – мне стало только неуютней, а мой в высшей степени душевный друг сделал вид, что отслеживает периметр. - Незаурядная дама, правда? Леди Кармайкл? – не о погоде же с ним говорить. - Дамское сословие по вашей части – поверю вам на слово, – взгляд Холмса остановился за моим плечом. - Ваши слова: интеллектуальная, восприимчивая… – раз по моей, так и продолжу. - …с изумительно высоким сводом стопы… – голос смягчился, боже, неужели в нём послышался мурлычущий субтон? – Я заметил, как только она вошла. - Слишком хороша для него, – кажется, нить разговора нащупана. - Вы считаете? - Нет, скорее вы так считаете! - У меня на этот счёт нет мнения, – отрезал Холмс. - Это неправда, – удивился я. Тут же некстати вспомнилось: «Если исключить невозможное, тогда то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался.» Любопытно. - Брак – это не предмет моих размышлений, – в поставленном голосе зарокотало раздражение. - Почему? – я всё еще в рамках учтивой беседы… или уже нет? - Да что с вами сегодня? – громыхнуло отчётливей. - В часы, которые вы носите, вложена фотография. Я случайно увидел однажды… - Вы не «случайно увидели», вы подождали, пока я усну, и влезли. Вы всерьёз думали, я не замечу? - Там были инициалы. - Это память о блестящем противнике. - Она красавица! – не сдавался я. - К чему этот разговор? – тон не повысился, но глаза метнули молнии. - К чему оставаться одиноким? – вряд ли настанет другой момент разъяснить эту загадку. - У вас всё в порядке с головой? – а вот и тучи нахмурились. - Мой вопрос такой бредовый? – я вдруг почувствовал себя задетым. - Для венского психиатра – нет. Для бывшего военного врача – более чем! - Холмс. Вы не можете отрицать, что, как бы то ни было, я – ваш лучший друг… - Допустим, – а он – единственный в мире консультирующий детектив, ещё невыносимей, чем всегда. - Я просто пытаюсь вести с вами обычный дружеский разговор, – но вынужден растолковывать очередной казус из серии «люди так делают». - Прошу, не надо, – небесный взгляд опять застыл над моим плечом. - Почему – вам так нужно – быть – одному? – почему мне так важно это знать? - Если вы про эту романтическую чушь, – глаза друга метнулись вниз, – а мне думается, вы именно про неё, – то я вам, помнится, уже объяснял, что испытываю отвращение к чувствам. Они как песок в тончайшем инструменте,.. - …трещина в лупе, – пробурчали мы одновременно. - Вот, видите? Я уже прежде это говорил, – на твёрдой почве сарказма Холмс мгновенно успокаивался. - Нет, это из моего рассказа. Вы цитируете самого себя из «Стрэнд Мэгэзин», – усмехнулся и я. - Пусть так, – губы его упрямо сжались, кадык дрогнул. Притормози, Уотсон, ты становишься бестактен. - Всё равно – это мои слова, а не ваши. Это вымышленный образ, который я предлагаю публике – мозг без сердца, хладнокровная машина, – но я нёсся напролом, как одержимый, не сводя глаз с поплывшего лица. Черты, некогда вытесанные из мрамора, сейчас дышали какой-то детской обидой. – Я всё это сочиняю, Холмс! Мои читатели это проглатывают, но я этому – не верю! - Стоит написать вашему редактору, – и снова мрамор. - Вы живой человек, вы прожили жизнь, и у вас есть прошлое… – изумление друга так неподдельно, что я теряюсь: – ну, то есть, было же, наверное… - Было – ЧТО?! – голос взлетел, как будто я спорол немыслимую чушь: «Что? Голый человек в Букингемском дворце? Не смешите!» - Вы поняли, – мягко прищурился я. - Нет, – тон №285, Почти Незаинтригованный. - Любовный опыт! – в своём воображаемом преследовании я достиг края обрыва и шагнул навстречу холодной воде. - Вы не дадите мне револьвер? Мне захотелось им воспользоваться! – передняя камера холмсова глаза инфернально зажглась лунным светом. - Холмс, вы из плоти и крови, у вас есть чувства, – отчаянно чеканил я. – У вас есть – должны быть… импульсы, – я уже так буквален, что сам себе жалок. Но только на миг. - Боже, я никогда так не мечтал, чтобы на меня напал призрак-убийца, – он закрыл веки, отгораживаясь окончательно. - На правах друга, на правах того, кто… волнуется за вас, я спрашиваю: что сделало вас таким? - О, Уотсон, – снисходительности Холмса не было предела. – Не «что», поверьте мне… На грани слуха раздалось какое-то хихиканье. - …я сам себя сделал. И тут мы воочию увидели призрак невесты-убийцы. Боже правый. Что будем делать? - Поболтаем с ней! Секунды не прошло, как развевающийся силуэт крылатки мчался к дому. Я последовал за ним.