Дождь

Уже неделю льет дождь, серыми разводами оставляя в душе чувство одиночества и некой тревоги... Когда то же он прекратиться, когда то, когда то... Но сейчас тучи крепко затянули небо, и с утра до ночи из неба падают холодные капли. Локиер мог бы легко это исправить, набрать в грудь побольше воздуха и крикнуть, пусть развеются тучи, пусть наконец солнце согреет теплыми лучами продрогшую землю... Но нет, лжебретон сейчас крепко спал в таверне, его накидка мокрая, и в некоторых местах, рваная, висела на стуле, а маска драконьего жреца, которая была обуглена на щеке, валялась на столе, видимо, норд не очень хорошо провел, судя по его состоянию, усталому и болезненному виду, последние недели две, а то и больше. Локиер - так звали Довакина, все знали, что он спас Тамриэль от Алдуина, драконоборец... Но никто никогда не видел его, кто знает, может сейчас с тобой в одной таверне тот самый Довакин, большинство ведь не думает об этом, никто не думает, что странный измученный мужчина в рваной накидке, что заявился в таверне час назад, тот самый, о ком гласят легенды... Сказать, что спалось норду крепко - значит нагло соврать, видимо, ему уже никогда не поспать крепко, никогда не увидеть во снах то, чего он хотел бы более всего... Когда то давно, во снах ему являлась златовласая красавица, с которой Локиер был связан крепкими узами Мары, его жена... Но это было слишком давно, сейчас же, Локиер даже не помнил лика своей возлюбленной, пусть и мертвой, пусть и забытой, он её любил все так же безумно, а сейчас сны приносят ему лишь одно видение, которое повторяется раз за разом... Но в этот раз, его вынужденная бессонница все же взяла свое, и он уснул раньше, чем коснулся головой подушки. Хоть его сон был беспокойным, не крепким, но всё таки желанным. "... Повсюду пылали костры, языки пламени пожирали всех смертных, что посмели встать против Него, того, кто вещал сейчас, стоя на вершине Глотки Мира, на неизвестном никому языке драконов, от голоса Его содрогалось небо, а в глазах смертных просыпался ужас, кровавые реки наполняли русла, дова уничтожали все вокруг, покоряясь разрушительному голосу того, кто говорил, солнце было мутным, как грязная вода, как лужа после дождя, небо затянуло красными тучами, молнии Скайрима колоссом катились по земле, огненный дождь лил с небес под смех, злорадный смех Довакина, который восходя, как новое солнце, смотрел на последних смертных, кровавый Владыка Мира, созерцал результаты своих разрушительных действий... Глаза его, цвета лаванды, что цветет под воротами снежного Виндхельма, слегка лишенная ферментации, бледная кожа, выделяется среди всего этого кроваво-мрачного пейзажа, будто луна, черные как смоль волос, больше присущи бретонцам чем нордам, и легкие грациозные движения, последний Драконорожденный, что вселяет ужас и страх больше чем любой злодей...Вот обессиленный падает с небес дракон, зеленокрылый и с печалью в глаза смотрящий прямо на Довакина, под его смех разбиваясь о острые скалы, симфония снега и пламени, холода и боли... Мужчина снял с пальца золотое кольцо, и бросил его широко улыбнувшись, прощаясь с последней тенью прошлого... " Локиер просыпается, резко открыв глаза... Цвета лаванды в Виндхельме, ведь именно там она такая безжизненно больная... Нет, в этих глазах не было страха, непонимания, или вообще каких либо эмоций, будто их смыл этот самый дождь, оставив на месте чувств только странную боевую раскраску, напоминающую слова языка дова... Он поднялся и устало посмотрел на деревянную дверь таверны, несколько минут он просто рассматривал каждую щель и царапину, что паутиной параллельных линий пересекали поверхность, и были соединены гвоздями, по оконному стеклу стучал дождь, эхом отбиваясь в больной голове норда, будто специально зля Локиера, после чего медленными потоками стекая вниз, напоминая о том, что было сложно забыть. "А ведь тогда тоже был дождь..." Эта мысль взорвалась в голове Довакина, истязая и так выгоревшую душу, колебля и так шаткие грани, и дождь все капал и капал, играя на струнах чувств свою трагическую комедию. Странно, чувствовали ли это остальные жители, или же только Локиер не мог взять себя в руки?... Хотя казалось бы, взрослый мужчина. Но кажется, Вайтран тоже поглотила эта дождевая трагикомедия, затяжная и вязкая. Локиер все же поднялся, вдохнув побольше воздуха он нахмурился, слишком теплый, это не нравилось лжебретонцу, ему больше был по душе холодный воздух, настолько холодный, что легкие сковывало ледяными цепями, странно, но лишь тогда он чувствует себя живим, ведь тогда, вдыхая зиму, чувствуешь, что в тебе течет теплая кровь, живая кровь... Локиер прислушался к окружающим его звукам, теперь он понял, почему так хорошо было слышно капли дождя, ведь в таверне было на удивление тихо, лишь потрескивание пламени в костре и легкий топот ног, изредка тишина нарушалась краткими диалогами и звоном монет, застывшими в воздухе бессмысленными шутками и разбавлялось все редкими попытками Михаэля что то заиграть на своей лютне. Да, видимо, трагичная тонкая, неуловимая гнетучесть поймала в сети тоски не только Довакина. Норд выскользнул из таверны под дождь, оставляя теплый очаг за спиной, и горсть людей, которые молчаливо провели взглядом гостя таверны, уходящего в серую занавесь... Стоило только выставить носа на улицу, как уже был мокрый насквозь, и так не высохшие толком сапоги снова хлюпали, полные воды, что падала холодными каплями с небес и стекала по земле струйками в лужи, в одну из которых вступил Локиер, который уже несколько раз пожалел о своем решении выйти из таверны, осмотревшись по сторонах, можно было заметить - даже стражников в грязно желтой форме на улицах меньше, а людей и вовсе нету, вокруг только стена из дождя, и казалось, все вокруг стало акварельной картиной, на которую кто то разлил воду, испортив пейзаж, столь прекрасное солнце будто нарочно пряталось за тучами, не хотело прогревать своими золотыми лучами Вайтран, наказывая людей за их деяния дождем, ливнем, вызывающим тягучее и вязкое чувство на душе, что кричит о пустоте, грусти, одиночестве, но не дает понять, что с этим делать, как избавится от тягости подобно груде камней, повисшей на шее, не дающей выпрямить спину. В лесу, где то за городом, скрываясь за изумрудным листьям и слабым звоном корней нирна, на гране слышимости прозвучало: "Лок... Ва Кор!" наконец тучи медленно разошлись, ослабляя свинцовую хватку, оставляя за собой лишь лужи и мерзкий осадок, что, впрочем, быстро расплылся, превратившись в мутное воспоминание, которое туманом нагоняло легкую тревогу, чувство неизвестного, но на душе становилось солнечно, как и на небе, город стал масляной картиной, что искусно выполнена художником, люди улыбались на встречу а в таверне задорно играл на лютне Михаель, вода звенела бликами от солнца, вместо того, чтобы отражать свинцовые тучи, небо стало чистым как прекраснейший сапфир, а солнце ласкало лучами волосы нордских девушек, вынуждая мужчин все чаще оглядываться... Все снова ожило и спустя день, никто и не вспомнит о тревоге, что изнемогала всех совсем недавно... На лице Локиера появилась на миг легкая улыбка, а в глазах тепло, что грело лишь миг, но было способным растопить даже Скайрим, и запоминалось на всю жизнь, ведь только те, кто выгорел внутри, могут так улыбаться после дождя...