Лагерь "Сириус", или Дискотека-авария

Три часа ночи. Декабрь, пять лет спустя. На мягком темно-лазурном диване в квартире Паши лежат трое. Паша, Борис и кот Веня, цвета глаз Паши, с острейшими когтями и бархатный чёрным носиком. Все трое спят, обняв друг друга. Точнее, Паша спит, обвив ногами больные расцарапанные, как и всегда, колени Бориса, тот, в свою очередь, дышит в кадык Черепахану, а Веня (полное имя - Вениамин) спит в ногах двух солнышек. В комнате пахнет мандаринами, корицей, лавандой, спиртовыми маркерами для доски и смесью дерева и металла. Повсюду витает аромат чуда. Паша кашляет, и Борис резко просыпается.       - Не волнуйся, солнышко, - голос Черепа, тягучий и мягкий, словно мед, так и манит за собой, - Я здесь. Я с тобой. И никогда не уйду. Кстати, пиво будешь?       - Чтоб я отказывался от старой доброй "Эссы"? Да ты плохо меня знаешь, мой сладенький! - притворно возмущается Борис и в качестве мести слегка прикусывает кадык Пашки-черепашки, а потом шершавым, горячим языком проводит по месту укуса. Паша закусывает губу, лишь бы не застонать, потому что тогда это означало бы сокрушительное поражение. А Барбарис умел выигрывать, и почти никогда не проигрывал. Но Паша знал, как можно заставить чертенят плясать во взгляде Бориса, руки - трястись, коленки - подгибаться, а дыхание - срываться в неритмичные, похожие на вздохи, хрипы. Паучьи пальцы Павла заползли за ухо Борика, и тот прогнулся в спине. Паша слегка провел за ушной раковиной, потом нагнулся и прикусил мочку. Борис не смог сдержаться, но тут же спохватился и вернул зубы в изначально положение, отчего маленькие капельки крови скатывались к подбородку.       - Кровь вкуснее красных вин.        Веришь, знаешь, любишь - пропел Бариста, рассмеявшись.       - М-м-м, Алёна Швец. У тебя отличный вкус, котик.       - А то...Мгх...Я...Плохую музыку...Не слушаю...Ммгх. Темп учащался, а Барбариска постепенно перестал прикусывать нижнюю губу, которая и так пошла красными пятнами. Веня ушёл жрать, и на кухне послышался хруст кошачьих сухарей. Но святой двоице (какой бред! - прим. авт.) это не мешало. Спустя пару-тройку минут Борис сдаётся.       - Ладно...Ммм...Ладно, я...Ах, ты...Сдаюсь... Только после этих слов Паша убирает руку. "И вообще, это запрещённый приём" - шепчет Барбарис, приобнимая своего - теперь уже действительно своего - мальчика за плечи. Отвечу сразу на возникший вопрос. Да, было. И не единожды. Но я не об этом. "Эсса" с апельсином и вишней уже разлита по кружками, а это значит, что это уже не первая открытая за сегодняшний день бутылка. Частный двухэтажный коттедж наполняется ещё и ароматом фруктов, свободы, пьянства и раскованности. Три кружки - и Борис начинает приставать к Паше, лапать и флиртовать. А что? Теперь восемнадцать есть, можно. Паша не сопротивляется, и Борис переворачивает его на спину, попутно путаясь в рукавах своей несменной красной толстовки. На Паше тоже кофта, но только шерстяная и голубая, как и сам гитарист-похуист. Борис замечает то, что он сидит на бёдрах Пашки-черепашки, не сразу. Алкоголь ударил в голову, отшибая последние мозги, которые тут же отправляются на задний план, потому что их место занимают любовь и тягучий, обвивающий целиком, от кожи до косточек, хмель.       - Хмм...Ик...Интересная поза. Не хочешь продолжить?       - Мне позавчерашнего хватило. До сих пор задница болит. Садист чертов, - последние слова Паша произносит тихо, почти шёпотом, но поскольку в доме, кроме них, больше никого нет, Борис слышит.       - А кто меня просил? Кто без ума от БДСМ и подчинения? - следующие слова Барбарис на выдохе произносит в самое ушко Черепу, - Кто умоляет меня быть жёстче, и сам становится рабом своих же желаний? Кто каждый раз просит надеть на него тот самый БДСМ-галстук? Кто без ума от повязок на глаза? Чьи руки я каждый раз пристегиваю к спинке кровати по его прихоти? Кто надевает чёрные носки, зная, что это меня заводит? Кто?       - Я, - хихикает Паша, - Так ты хочешь продолжить? Я бы с радостью, но тебе завтра вставать на работу.       - Я могу отпроситься.       - Скоро Новый год. На праздниках повеселимся, солнышко.       - Но сейчас? Почему бы и нет? Или ты меня не любишь?       - Я поражён. Как ты смеешь думать обо мне такое? - с притворным удивлением проговорил Паша. Борис не отвечает и просто в цепляется в Пашины губы и затыкает его поцелуем. Чувства и их отсутствие слились, и получилось что-то странное. Но на этом Бариста не останавливается. Он молча, лишь по-змеиному улыбаясь, подхватывает лёгкого - "Больше ешь, тебя ведь ветром сдует!" - Пашу и несёт... Да, в спальню. На втором этаже. Комната с самыми красивыми стенами и самым красивым видом из окна. ИХ место, по праву их, и никто не смеет претендовать на него. Красные простыни и лазурная кофта с серыми джинсами на них. И кофейные глаза... Бездна, из которой очень тяжело выбраться, если вдруг затянет. Но Борис исключение. Он может проникать в сны своего солнечного мальчика, забирая кошмары. Он может согреть, когда холодно, и напоить водой, когда жарко. Он заботится о здоровье своего Паши, когда тот болеет и лежит с температурой под сорок. Он тёплый, живой, настоящий. Он здесь. Он не уйдёт.

***

Проснулся Паша рано. Но солнце уже протягивало к нему свои лапы, и музиканту (да, именно так, опечатки тут нет) ничего не осталось делать, кроме как встать и пойди на поиски Барбариса. Тот обнаружился на кухне. Допивал остатки. "Ничего себе. Неужели со вчерашнего вечера осталось что-то, что мы не допили? Удивительно!" - думал Павлентий.       - Как спалось? - сразу спросил Борис и с улыбкой добавил: - ничего не болело? А то опять как в прошлый раз.       - Хорошо, спасибо. А ты как? Не устал быть активом?       - А ты хочешь попробовать? - Борис поднял запястья Паши одной рукой и прижал их к стене над головой Черепа. Другой обнял за талию и придвинулся вплотную, - Рубрика.... Ээээээээксперименты! Хехехехехех.       - Ну, может быть. Сегодня вечером?       - То есть, это вызов на повторный раунд, сладенький? Или я не расслышал?       - Расслышал. Да, это второй раунд. Или желаешь выйти с арены, гладиатор?       - Никогда, солнышко. Ни-ког-да. Борис подходит к Паше со спины и приподнимает его над полом. Затем берет на ручки и несёт обратно. До утра ещё долго, а эксперимент подождёт.