Лагерь "Сириус", или Дискотека-авария

      - ААААААААААА! - раздалось ровно в 7:30 в Пашиной комнате вместе со звонком его будильника. Затем послышался глухой удар чего-то тяжёлого об пол. А это Борис свалился с кровати Паши, громко и смачно сматерившись в пустоту.        - Ты помнишь, что было ночью?        - Да. ДА ВЫРУБИ ТЫ УЖЕ ЕГО! - заорал Барбарис и показал на телефон, заливавшийся песней "Losing My Religion".        - Ладно, не ори, - полупрошептал Черепавел и поднял свою жопу с кровати. Придвинувшись к телефону, он ткнул пальцем в нужную точку на экране, и не бесящий Пашу ранее звук, ставший вдруг самым раздражающим из всех звуков, наконец, заглох.       Борис сразу успокоился и лёг обратно.        - Нет, куда ты лёг? Нам скоро вставать обратно! - произнёс Павел и опустился рядом. Лежащий повернулся к нему лицом и совершенно серьёзно спросил:        - Так ты помнишь, что было ночью?        - Как такое можно забыть? - краешком губ улыбнулся Паша и потрепал Борю по щеке.       - И что же было? - спросил последний, подняв брови.        - Как сказать... - начал Павлентий и стартанул рассказ...

      ***

       - Не плачь. Смотри на меня. ТВОЮ МАТЬ, ПАША! НЕ ТЕРЯЙ СОЗНАНИЕ! ПРОШУ! Нет! Дыши!        - Зачем? Какой в этом смысл?        - Ради меня.       Павел вытер слёзы радости и посмотрел своими глазами цвета кофейной гущи прямо в душу Борису. Тот посадил плачущего к себе на колени и второй фалангой указательного пальца правой руки вытер его слёзы. Паше вновь захотелось заплакать, но       Борис всё делал правильно. Как будто забирал боль и негативные эмоции, унося на своих по-паучьи длинных пальцах. Череп уткнулся в ключицу Бармена и спросил еле слышно: "Почему? Почему ты принял меня таким, какой я есть?". "Потому что это ты настоящий, а таким ты мне нравишься намного больше" - усмехнулся Борис и поцеловал Пашу, и этим он сказал намного больше, чем мог бы сказать длинной пламенной речью. Последний молча ответил, будучи всё ещё со слезами на глазах.        - Хорошо. Ну, не плачь. Не нужно. А теперь расскажи, где и как ты это понял.        - Честно? - внезапно отшатнувшись на добрых пару шагов, произнёс Череп.        - Хотелось бы, чтобы да.        - На... дискотеке.        - Правда? Из-за того, что меня накрасили?        - Не только, ещё из-за лаванды. В голову ударило, как не в себя, - Паша покраснел и отвёл взгляд.       Борис улыбнулся и ещё раз чмокнул Павлентия, в щёку. Тот смутился, зарделся и засмеялся. Сердце Барбариса застучало в нормальном ритме - смех Черепа был для него лучше чего бы то ни было.        - Так, - решительно произнёс Павел, - К себе в комнату ты уже не пойдёшь, тебя иначе Макс в фаршик раскатает. Так что спишь у меня сегодня. Но поскольку кровать Коли воняет, как Антон, ты спишь на моей кровати. Следовательно со мной.        - Всегда пожалуйста, как любит говорить Ася, - шепнул Борис уже в шею Паше, лёжа в паре сантиметров от него.

***

       - Ну, как-то так, - сказал Черепашонок, заканчивая свой получасовой монолог.        - Понятно. Давай уже одеваться будем, и я выйду от тебя, не знаю, с расчёской. Чтобы никто не заподозрил нас.        - Без проблем, - и расчёска полетела прямо в лицо Бармену, но тот успел её перехватить.        - Верну после всех пар, окей?        - Хорошо. Пойдём уже. И оба парня вышли с таким независимым видом, словно они не проспали всю ночь в обнимку. Оба думали примерно об одном и том же: Борис - о том, чтобы их не спалили, а Паша - о том, что он будет делать, если кто-то всё-таки сумел их увидеть в эту лунную сочинскую ночь.