Арахабаки

      — А я тебе говорил! Говорил, что ты не справишься! Акутагава ещё слишком зелёный, чтобы ходить на миссии!       Дазай уже полчаса отчитывает Чую за его промах. Захотел Чуя взять Акутагаву на его первую миссию, взял и промахнулся. У Рюноске ещё слишком плохая реакция и подготовка, и Накахара, не учтя этого, потащил его на поле боя. Сам Акутагава не пострадал. Рыжик за ним очень пристально следил. И, конечно, когда черноволосик попал в зону обстрела, Чуя его оттолкнул в сторону, прикрыв собой и не успев использовать способность.       И вот наш низкорослый герой лежит на больничной койке и выслушивает упрёки забинтованного.       — Я ведь так и знал! Знал, что так и будет! Знал, что нельзя было тебя отпускать!       — Дазай, хватит истерить, — еле слышно наконец произнёс Чуя, — Голова болит…       — Ага! То есть, как потащить этого малолетку с собой на операцию, не подумав — у нас ничего не болит!       — Дазай! Хватит! Я устал, хочу отдохнуть! Дай мне восстановиться! Так что избавь меня от своего общества!       — Ну уж нет! Я, на зло тебе, останусь здесь и не дам тебе покоя!       У Чуи уже не было сил спорить или пререкаться. Он просто лёг на кровать, в надежде поскорее заснуть. Как бы он не хотел, сон не шёл вообще. Уже ночь на дворе, а Чуя просто лежит и смотрит в окно. Тусклый свет падает на бледное лицо. Дазай всё ещё сидит в кресле неподалёку от рыжика. Он спит, возможно. Накахара не видит. Он не хочет смотреть на эту забинтованную морду. Чуя не знает, сколько прошло времени, как долго он не ел, не пил. Он устал.       Всё же через некоторое время Чуя закрыл глаза на достаточно долгое время, в очередной попытке заснуть. Так он лежал где то пол часа.       Через некоторое время в палате послышался шорох одежды. Накахара не обратил на это особого внимания. Видимо Дазай всё ж таки соизволил удалиться. Пара минут и Чуя почувствовал, как забинтованная рука аккуратным движением скинула чёлку рыжего со лба, а затем слабое касание к нежной коже. Стоп. Дазай… Его поцеловал?       — Отдохни, Чуя, — тихо сказал Дазай, почти шопотом. После этого были слышны удаляющиеся шаги, а затем скрип закрывающейся двери.

***

      На следующее утро к Чуе пришёл Акутагава. Сколько извинений он услышал? Сто? Тысячу? Не ясно, но понятно, что очень много. Хотя и извиняться было не за что. Не сам же Рюноске подставил Чую под пулю или попросился на миссию.       — Накахара-сан, и всё же я прошу у Вас прощения. Если бы не я, то…       — Рю, мы с тобой об этом уже говорили, — как-то даже лаского отозвался Чуя, — Ты не виноват, да и ранение не сильное. Так что ни в коем разе не беспокойся. А сейчас можешь идти и написать отчёт о нашей провалившейся миссии, — посмеиваясь, сказал Накахара.       После этих слов Акутагава только попрощался и как можно тише удалился.       — Не сильное ранение значит? — прозвучал хриплый голос из-за двери, как только Чуя расслабился. — Твоя регенерация не срабатывает. Что это?       — Честно? Сам без понятия, — почти равнодушно отозвался рыжий.       — Окей, — протянул Дазай, садясь на кресло, не далеко от койки.       — Так и будешь в палате сидеть? Других дел нет? — чуть раздражённо произнёс Чуя.       — Я сказал, что не отъебусь, значит не отъебусь. Пора бы уже запомнить, что я держу свои обещания.       В помещении снова повисло молчание. Угнетающее молчание. Чуя старался как можно меньше двигаться, так как каждое движение приносило неимоверную боль.       — Слушай, Дазай, — уже менее раздражённо заговорил рыжий, — Что происходит?       — Ты лежишь на кровати, а я сижу на кресле.       — Да не в этом смысле, болван! Хватит включать дебила! Что происходит между нами?       — О чём это ты?       *Ооо, решил пооткровенничать? *       — Я не знаю. В последнее время ты ведёшь себя… Странно?       — Да неужели? — ответил Дазай с… возмущением?       — Ты так говоришь, будто на это есть причина. И, что самое интересное, она будто во мне. Вечно на меня смотришь, как на врага народа.       — Пить потому что меньше надо! — всё так же возмущённо воскликнул Дазай.       — Чего? — сделал Чуя недоумевающее лицо.       — Сам мне пьесы читал о том, как меня ненавидишь и презираешь. А теперь строишь из себя ангела, блять!       — Когда?!       * Ага, помню, херню какую-то нёс полчаса, думал ты никогда не заткнёшься*       — Это было в тот вечер, мистер возмущение! — всё не успокаивался забинтованный.       — Блять… И что я там тебе сказал?       — Ты вообще не помнишь?       — Нет, — уверенно заявил Чуя, — ничего с того вечера я не помню. Сам не видел что ли, что я был пьян в дребезги!       — Ага, видел и слышал! Но, как говориться, что у трезвого в уме, то у пьяного на языке!       Чуя ещё пару минут потупил, а после уже не так уверенно спросил:       — Так что я там наговорил?       — Что я тебе сломал жизнь, что я мразь, не дающая тебе нормально жить и так далее.       *Почти уверен, что это ты говорил в мой адрес*       — Да ёб твою мать, серьёзно?       «И Дазай обиделся на это? Ой, бля. Я гляжу, Дазай — мистер сентиментальность.»       — Нет, я шучу, — сарказтично и недовольно ответил Дазай, откидываясь на спинку кресла.       — Дело в том… — Чуя замялся, — Что это я говорил не тебе…       — Мы вдвоём в баре были, никого больше не было… — непонимающе сказал Осаму, посмотрев на Чую, как на сумасшедшего.       — Был… Просто ты его не видел.       Дазай молча смотрел на рыжего, ожидая продолжения. Было видно, что Чуя нервничает и мнётся, но Осаму просто молчит, будто намеренно вгоняя в краску.       — Я всегда не один, — всё более неуверенно говорил Чуя, подбирая правильные слова, — ведь он всегда у меня в голове.       — Он? — наконец подал голос Осаму.       — Арахабаки.       И снова это угнетающее молчание. Похоже Дазай переваривает все сказанные слова.Честно сказать — Дазай был в шоке. В не маленьком таком шоке. Оказывается Чуя все это время слышал существо, что находится внутри него. Это жутко.       *Ну что ж, ты наконец осмелился обо мне заявить*       "Сучара, даже не сказал, что тогда было! Знал же, блять, и молчал. Прошлое разбирал… бе-бе-бе. Пиздун, блять!"       *Я не врал. Я правда копался в твоей голове, а твоё бормотание слышал на фоне. Такое разнообразие матов и оскорблений я ещё никогда не слышал. По сути, мне должно быть обидно, но мне как то похер*       — Так, то есть это ты говорил не мне?.. — будто с надеждой в голосе, спросил Дазай.       — Нет!       Дазай сидел и пристально смотрел на Чую, будто в ожидании какого-то чуда. Ничего так и не происходило. Пара минут прошло быстро и незаметно. Осаму, не сильно стесняясь, подошёл к кровати и крепко обнял рыжего. Так, будто не видел его много лет и тот является для забинтованного самым важным человеком.       — Эй, эй, эй! Успокойся, что за прилив нежности? — отталкиваясь, возмущается покрасневший Чуя. — То целуешь, то обнимаешь! Угомони гормоны!       — Ладно-ладно! — отстраняясь, заговорил Дазай, — Отдохни, Чуя! — уходя, добавил тот.