Мечта Уробороса

      В разрушенном мире, среди гнилостных останков и рассыпающихся руин, бродил человек. На умершей и безжизненной планете, где больше не рождалось ни единой души, он был подобен призраку. Скитался из угла в угол, ступая по выжженной и бесплодной земле. Его тело, руки и лицо были испещрены множеством шрамов. Какие-то длинные и глубокие, другие же выцвели и едва заметны на бледной, как у мертвеца, коже. Чёрный плащ был изношен, то и дело проглядывались дыры на истрёпанном подоле, манжетах и спине. Сжимая в закостеневшей ладони чёрный демонический меч, волоча затупленное острие по земле, казалось, что это больше не оружие, а продолжение руки.       Ю Джунхёк возвёл стылые, без следа какой-либо мысли и блеска жизни, глаза к пасмурному и дотлевающему небу. Он больше ничего не понимал. Не помнил и ради чего упрямо продолжал жить. Спустя тысячу восемьсот шестьдесят третью регрессию Ю Джунхёк действительно устал. Блуждая в лабиринтах собственной памяти, давно перестал различать обрывки воспоминаний и к каким временным циклам они относились. Все дорогие и любимые ему люди стали лишь песчинками в этом временном потоке, стираясь со страниц его истории, будто затёртые обрывки недописанной книги. Бесчисленные сценарии подошли к концу. Звёздный поток был уничтожен его же собственными силами и больше никто не контролировал жизнь Ю Джунхёка. Благословенная и желанная смерть уже обнимала за плечи своими костлявыми и холодными руками. Так отчего же он до сих пор не мог в блаженстве прикрыть воспалённые и покрасневшие от усталости глаза, забывшись в своих кошмарах? Ради чего так упрямо продолжал жить? Кого он, чёрт возьми, так ждал?       «Ничего не помню», — в бессилии прикрывая веки, молвил он, будто вознося молитву к давно потерянным богам. Ноги подкосились и, единственное выжившее в этой бесчеловечной гонке существо, упало на колени. Взирая на монохромный и погибший мир потухшими, как сырые угли, глазами, в беспомощности опустил голову. — Разве ты не обещал вернуться за мной? — понуро опустив гудящую голову, тихий шёпот сорвался с сухих и потрескавшихся до крови губ. Ю Джунхёк чувствовал привкус соли во рту и как скрипел на зубах песок. Он и сам не понял — его ли это голос был. Слишком давно не говорил, ведь подле него никого не осталось.       За секунду до того, как он достигнул последнего рубежа отчаяния, подняв демонический меч и воткнув в давно затихшее сердце, послышались шаги. Тихие и лёгкие, едва различимые. Но в застывшем в момент своей гибели мире, они были такие же громкие, как взрыв ракет и раскаты грома. Однако у Ю Джунхёка больше не осталось сил, чтобы поднять голову.       Перед его взором предстали две светлые ноги, закованные в золотые браслеты с позвякивающими и тонкими цепочками. Край белоснежного одеяния, словно списанного со страниц истории древних богов, колыхался на знойном ветру вперемешку с песком и гарью. Ю Джунхёк не помнил многого: как выглядели его жёны и дети из прошлых жизней, какими в момент смерти были лица товарищей и как звучит собственный голос. Не помнил и зачем боролся, продолжал скитаться средь разрухи и пыли истлевших останков человечества. Он многого не помнил, но точно знал, что всегда ненавидел этот белоснежный цвет.       С большим усилием подняв голову, он наконец-то смог увидеть нечто перед ним. Небольшой человек сиял в своём белом одеянии, окутанный золотыми цепями и украшениями. Он блестел ослепительно ярко, причиняя физическую боль пересохшим глазам. На голове незнакомца была полупрозрачная вуаль, скрывающая его лицо. Протянув свои белоснежные ладони, где не было ни одного изъяна, с любовью и нежностью погладил все рубцы на щеках Ю Джунхёка. Прохладными подушечками пальцев обвёл его дрожащие веки, будто стирая невидимые, так и не пролитые, слёзы. Ю Джунхёк давно забыл как плакать, он умел только сражаться, умирать и возрождаться вновь. — Кто ты такой? — сухой и скрипучий голос подобен рыданию грешника на исповеди. Ему было всё равно на то, кем было существо перед ним: богом, созвездием, дьяволом или же человеком. Если оно пришло, чтобы убить его — Ю Джунхёк не стал бы сопротивляться. Измождённый и тысячу раз сломленный человек хватался за скудную милость незнакомца, мягко потеревшись бледными щеками о прохладные руки. — Твой Создатель, — красивый мужской голос раздавался из-за вуали. Ю Джунхёк смутно догадывался, что незнакомец улыбался. — Для чего ты здесь? — его глаза обжигало от сияния существа перед ним. — Все люди подобны поэмам. Имеют своё начало и финал. Я пришёл, чтобы увидеть твой конец, — в перезвоне золотых цепочек и лёгком шорохе одеяния, голос тонул и раздавался вновь. — Ведь я — тот, кто создал тебя. — Ха, я ничего не понимаю, — изнурённо и надрывно звучала усмешка на окровавленных губах. Порыв ветра колыхнул вуаль, приоткрывая лицо существа перед ним, что взирало на него сверху. Этот образ взорвал что-то в памяти Ю Джунхёка и тот прищурился. Глаза пекло и в груди, где раньше билось сердце, а ныне всё было проморожено насквозь, снова что-то всколыхнулось. — Почему у тебя его лицо?       Слова, что так легко сорвались с губ, так же просто утонули в тишине. Ю Джунхёк и сам не знал почему сказал это. Он даже не помнил, о ком говорил. Чьё лицо носило существо и почему этот образ до сих пор с такой изнывающей болью отзывается в душе? — Я всегда приглядываю за тобой, — что-то тёплое, как дождь, коснулось щёк Ю Джунхёка. Один раз медленно моргнув, он продолжал вглядываться в знакомые черты незнакомца. Из чёрных глаз, откуда так сентиментально и нежно, скатывались слёзы, заливая его собственное лицо, было столько ностальгической тоски и невыраженной любви, что в груди становилось душно. — Почему? — простое слово, а сколько чувств в нём было.       «Почему пришёл только сейчас? Почему ты сделал это со мной? Почему я должен пережить всё человечество? Почему столько раз повторял этот путь с самого начала? Почему боги покинули этот мир? Почему только я несу это бремя бесконечных циклов? Почему одиночество настолько болезненно? Почему в моей памяти такой кавардак? Почему я так упрямо жду кого-то? Почему не помню его? Почему он мне так близок? Почему подарил надежду?» Почему, почему, почему… — Потому что ты — моё самое лучшее творение, — стирая собственные слёзы с бледных, испласованных шрамами историй щёк Ю Джунхёка, Древнейшая мечта говорила с улыбкой. Запечатлев скромный поцелуй на лбу своей самой несовершенной, но самой прекрасной поэмы, которую так и не смогла дописать.       Прикрыв налившиеся кровью глаза, Ю Джинхёк выпустил чёрный демонический меч из своих рук. Привалившись к существу, уткнулся тяжёлой головой ему живот, теряя последние крупицы сил.       «Ах, если бы этот чёртов мир был окончательно разрушен…»       Солёные капли сорвались с его лица и упали под ноги, быстро впитываясь в бесплодную землю.

***

      Открыв глаза Ким Докча пару раз медленно моргнул и постарался сфокусировать зрение в этой непроглядной темноте. Тяжёлые руки Ю Джунхёка стискивали его талию, сожми он их чуть сильнее и точно переломил бы тело напополам. Шею обдавало влажное и горячее дыхание, отчего неловкие мурашки бежали по коже. — Что ты делаешь? — без какой-либо сонливости и усталости голос раздался над ухом и Ким Докча дёрнулся. — Ложись спать, до следующего сценария ещё есть время. — Просто…- потирая воспалённые глаза кончиками пальцев, рассеянно отозвался Ким Докча. — Мне приснился странный сон. — Снова кошмар? — влажные губы поцелуй за поцелуем оставляли тёплые следы на затылке Ким Докчи. Тот неловко потёр голову беспокойного Ю Джунхёка, который снова старался навести суету в эту безлунную ночь. Который только раз за последние пару часов? — Нет, это… просто было странно, — он не мог сказать, что именно его смутило. Образы были нечёткими и ускользали, стоило ему только подумать о них. — Кажется, в нём был ты. — Ты только что меня проклял? — хмыкнул Ю Джунхёк, продолжая своё тёмное дело. Большие и горячие руки скользили вдоль прохладного тела, одаривая двусмысленной лаской. — Это я делаю каждый день, — фыркнул Ким Докча, закатывая глаза. Эта чёртова рыба-солнечник была просто невыносима! — Тогда что не так? Ты видел мою смерть? — понимая какие кошмары посещали Ким Докчу, спокойный и размеренный голос Ю Джунхёка всегда дарил тому покой. — Нет, скорее… — он не знал, как правильно подобрать слова. Шаловливая и неугомонная рука, расстегивающая ширинку его брюк, совсем не помогала сконцентрироваться. — Твою вечность. — Хах, ну точно проклял, — Ю Джунхёк снова усмехнулся, не зная смеяться ли ему в голос или плакать. Что для него могло быть мучительней вечности? — Я тоже там был, — перехватив запястье неугомонного регрессора, Ким Докча стиснул зубы. — Я выглядел как… — Как? — запечатлев ещё один поцелуй на шее, прямо над бьющейся веной, повторил Ю Джунхёк.       «Как твоя давняя мечта..?», — он так и не смог озвучить последние слова, снова прикрывая глаза, прогоняя образы. Развернувшись в крепких объятиях, Ким Докча пытался разглядеть черты лица Ю Джунхёка. Даже в непроглядной темноте он чувствовал, что этот паршивец улыбался. — Не важно, давай спать, — тяжело вздохнув, Ким Докча уткнулся в жёсткое плечо. Закрыв глаза, старался успокоить бешено клокочущие от тоски и боли сердце. Тому, что суждено сбыться — сбудется. А то, что подлежало исправлению — будет исправлено им.       Ю Джунхёк ничего на это не сказал, сильнее стискивая того в объятиях, точно так же закрывая глаза. Ему не нужен был ответ от этого скользкого и суицидального ублюдка. Потому что в кои-то веке разделил с ним один сон.       «Доброй ночи, Создатель», — кривя губы в тлетворной ухмылке, беззвучно шептал Ю Джунхёк. Будущее, которое так желало его поглотить — никогда не случится. Потому что в этой жизни он ничего не потеряет. Ю Джунхёк больше не нужно было задавать жалкие вопросы, на каждый из них он найдёт свои ответы самостоятельно. И эта мечта, что так ловко ускользала из его ладоней, будет схвачена именно в этой регрессии.       Собственными руками он затащит этого человека, вслед за собой, в самые глубокие чертоги ада.