Дыхание жизни и смерти

–•( ☾ )•–

« …за это я тебя и ненавижу, Саске»       Слова, сказанные с таким отчаянием и болью, прозвучавшие так тихо, но так оглушающе продолжали отдаваться эхом в моей голове. С этим признаем у меня что-то оборвалось внутри, отозвалось собственной болью и понятием, что я опять все разрушил. Сам. Собственными руками.       Опять поддался гневу и ненависти.       Почему я никак не могу избавиться от оков этого проклятья? Что со мной не так?       Я же с Райто даже особо и не знаком был. Почему я так зациклился на своем клане?       Да, я не хочу больше видеть ничью смерть. Но это же не повод срываться на других?       Тем более на Араши, с которым я только еще начал налаживать связь…       И только сейчас я понял, что было такого в этом мальчике, чем зацепил — Ашура. Похоже именно в нем нашло воплощение этого предка, что передал ему сквозь поколения часть своей чакры и воли. Именно поэтому, мне тогда показался он знакомым. А пару дней назад, я и вовсе его перепутал с Наруто — все из-за его чакры, с которой я чувствую единение, что начинает резонировать с моей собственной, стоит только нам оказаться рядом…       И поэтому я так испугался, услышав его оглушающе высокий крик боли, до сих пор продолжающий отдаваться отголоском в ушах, наряду с его последними словами, адресованными мне.       Ненавидит меня?       Что-ж, вполне заслуженно.       Я даже не вполне могу понять, что на меня нашло тогда. Откуда весь этот гнев?       Почему я разозлился до такой степени, что из-за всех сил ударил этого хрупкого ребенка, что пытался меня успокоить. И осознал, что сделал только после того, как он заорал с такой силой, что его крик пронесся по всей округе.       Разбил его лицо в кровь, порвав щеку и выбив немалую часть зубов. Испортил эти нежные черты…       Я как в замедленной съемке видел собственным глазом, как он отлетел моего удара, с силой впечатавшись в дерево позади Райто. Как он, словно мячик, отбился от него и рухнул сломанной куклой на землю, только тем самым воплем говоря, что еще жив.       И как будто этого было мало, крик Райто дополнил всю пагубность моего поступка: — Саске! Араши тоже ранен! — отчаянно кричал он, перебивая болезненные стоны маленького мальчика. Который просто хрипел и сплевывал кровь вместе с зубами. И снова упал, распластавшись по земле.       А затем замер, больше не шевелясь       Дрожь пробежалась по спине, собственное дыхание прервалось. Неужели все же убил? Нет, он не может быть так хрупок — я не верю в это!       На негнущихся ногах я медленно начал идти к Араши, надеясь, что мне это лишь кажется. Первым, что зацепил взгляд было небольшое подпрыгивание в пальцах, потом увидел движение грудной клетки и, вместе с этим донесся слабый шум дыхания до моих ушей. Только после я смог выдохнуть. Жив.       Лишь сейчас заметил его бледность, испарину на лбу и залегшие тени под глазами, показывающие общую измотанность парня, усугубленную новым ранением. Похоже, он потерял сознание.       Желая оказать хоть какую-то помощь, я уже более уверенно пошел на сближение. Но он тут же раскрыл глаза и, словно в испуге, вскинул руку: — Не подходи! — хриплым, с просачивающимися высокими нотами, голосом, предостерег он.       Я застыл, боясь даже пошевелиться. Смотрел за тем, как он заставляет себя подняться, как блуждал его взгляд, как он уронил голову на камень, и как сотрясались его плечи от несдерживаемых рыданий, боли и обиды.       Моя душа словно горела в пламени Аматерасу под гнетом совершенных ошибок и прошлого, и настоящего. Чувствовал опустошение от собственного бессилия. Я не мог ничего сделать, скованный запретом Араши, и не мог даже попытаться успокоить даже словом, а не то, чтобы хоть как-то улучшить текущее положение.       Вместо этого, я мог только слушать ругань и обзывательства Райто, сопровожденные всевозможными бранными эпитетами, которых я, несомненно, заслужил. А затем смотреть, как его руки гладят красные всполохи волос, как его губы шептали успокаивающие слова, несмотря на собственные раны. Он, а не я.       А Узумаки даже никак не реагировал на это, продолжая тихо лить слезы. Затем медленно отстранился от Райто, тут же размазывая кровь и слезы предплечьем. И, словно адресовав небу, тихо проронил: — Ну что-за человек-то ты такой? — спросил он в пустоту.       А я даже не мог вымолвить и слова. И просто наблюдал, как отражается в этих пустых глазах свет уходящего солнца. В то время, как его слезы непрерывным потоком скатывались по разодранной щеке, унося с собой надежду на примирения со словами: — Именно за это, я тебя и ненавижу, Саске…       Да, именно так…       Мало бы кто понял, за что именно он меня ненавидит. Но я понимал. Просто потому что я — это я. То самое проклятое наследие Индры, не способное быть нормальным человеком. Только монстром.       Хотел бы я убить, полностью уничтожить, это проклятие…       Если бы у меня только получилось избавиться от него…       От этой чертовой ненависти в себе.       Если бы я только смог…       Смог бы найти ответ как? . . . — Араши, ты знаешь? — спросил его Райто, протягивая ладонь к целой щеке, заставляя заглянуть в его глаза. — Ты тоже очень-преочень красивый мальчик! Прям совсем! И прекрасен не только внешне, но и внутренне. И, если ты согласишься, я был бы рад с тобой дружить и даже целоваться, вот так! — заявил он во всеуслышание, широко улыбаясь. — Райто… — ошарашенно проронил Араши, распахнув глаза. Затем улыбнулся уголками губ: — Спасибо… Я согласен на дружбу с тобой, — и усмехнулся, смахивая последние слезы: — А насчет поцелуев мы еще это обсудим потом — когда ты поправишься, окей? — подмигнул он ему, поднимаясь на ноги. — Ты куда, Араши? — обеспокоенно спросил он, видя, как тот пошатываясь движется к реке. А затем входит в этот прохладный поток воды и падает в него с головой, вскоре скрываясь в глубине воды.       Я уже подрывался пойти его спасать, как раздался голос Араши: — Ну не полезу же я к твоим ранам с грязными руками? — фыркнул он, выныривая из воды. А потом и полностью вылезая обратно на берег. Полностью мокрый и уже вполне чистый. И кроме этого, с какой-то травой в руке, которую тут же берет в рот, начиная ее прожевывать.       Я уже чуть ли сам не плакал, смотря, как он морщась перетирает поломанной челюстью лекарственные травы. Чувство вины сжигало меня изнутри, заметив отсутствие нескольких зубов сверху и снизу его, некогда ровного и белоснежного ряда безупречной улыбки.       Черт возьми! Я понимаю, насколько ему это трудно дается и даже ничем не могу помочь. Я полностью бесполезен!       Никчемный и просто отвратительный человек.       И сейчас я могу только смотреть, как двое раненых детей пытаются лечить друг друга от серьезных ран. А мне не достает даже крошечных знаний медицины, чтоб оказать им положенную помощь!       Да еще и просто продолжаю ныть и нихера не делать в то время, как Араши что-то задумал чтобы помочь спасти жизнь Райто. И, расстегнув свою куртку, разрезает ее края. Затем, стягивая со своей тонкой талии выданную сенсеем веревку, обматывает бедро моего соклановца куском тряпки и стягивает ее чуть выше ранения. Создавая что-то вроде жгута, нацеленного на уменьшение кровотечения из вынутой иглы.       Что и вправду помогает — кровь стекает не таким большим потоком. И Араши тут же закрывает эти сочащиеся дыры смесью из своего рта, даже уже не прибегая к пинцету — эти он вынул без осколков. Потом окончательно закрывает раны мазью и бинтом.       Ну хоть на это я «сгодился».       Хотя, и тут скорее стоит поблагодарить за это мою маму, а не меня…       Я хотел хотя бы осмотреть раны Араши, видя, что его футболка уже полностью пропиталась кровью. Но он опять меня остановил: — Не подходи ко мне, Саске. Даже не приближайся, — с угрозой сказал он, даже не смотря на меня. — Надо заняться твоими ранами, Араши, — попытался я его вразумить, и подступил еще ближе. — Ничего мне от тебя не надо, — заявил он, продолжая бинтовку. — Не упрямься, я не сделаю тебе ничего дурного, — потянул я руку, приседая рядом с ними. — Я сказал нет! — отбил он ее резким движением. И зло посмотрев на меня, жестко произнес: — Не смей даже касаться меня, Саске. Никогда.       Поджав губы, я обессиленно опустил руки.       Никогда, значит?       И что, мне просто сидеть-таки сложа руки, и даже нельзя попытаться ему помочь? Смотреть, как он страдает и истекает кровью? — Араши, тебе тоже нужна помощь. А я не смогу… — с сожалением сказал Райто, подняв свои руки. Которые из-за полученных ран не могли нормально функционировать, и даже пальцы не особо сгибались, периодически самопроизвольно подергиваясь. — Может ты все же позволишь Саске… — Нет, — бескомпромиссно прервал его Араши.       Вместе с тем послышался шум из леса вместе с приближающийся мягкой поступью. И вскоре показалась запыхавшаяся девочка, что, увидев нас троих, облегченно вздохнула и расплакалась: — Вуа-а-а, — рыдала она, вытирая слезы тыльной стороной руки. И запинаясь, подбежала к нам, чуть ли не набрасываясь с объятиями. Но, благо, удержалась от этого. — Я думала никогда вас не найду! — хнык, — Саске-кун так быстро убежал, что я даже не особо поняла куда… А, а, а Араши вообще вдруг и-и-исчез… — продолжала она плакать и запинаться в словах. — Я поняла только, что кто-то ранен… И что вы где-то около реки. А она больша-а-ая! Ву-а-а-а…       Ками-сама, я что-то совсем забыл о ней… Ксо! — Тенко, прости меня. Я не должен был так срываться и убегать, даже ничего тебе не сказав… — виновато произнес я, коря себя теперь еще и из-за нее. — Рад, что ты цела, и нашла нас сама. Ты молодец. — Меня тоже прости, но я больше не мог поддерживать клона. У меня чакра кончилась, — с трудом выдохнул Араши слова извинений.       Я перевел обеспокоенный взгляд теперь на него: его чакра кончилась?       Мне тогда казалось, что она просто бесконечна, как и у Наруто… Но он же сам говорил, что ее почти в два раза больше, чем у нашего сенсея?       Хотя, это же не говорит о том, что у Морино ее вообще много — он же вообще еще только чунин! — Давайте сейчас вернемся в наш лагерь, пока еще хоть что-то видно, — снова подал голос Араши, как только Тенко начала успокаиваться. — А не лучше ли нам остаться здесь и переждать ночь? — спросил его Райто. — Я не думаю, что Нэру-чан это оценит, — невесело хмыкнул Узумаки, — Боюсь, что одна она переволнуется и точно наделает каких-нибудь глупостей. К тому же, мы уже не успели к назначенному сроку.       Райто скривился и не стал спорить с Араши. И тот продолжил: — Саске, понесешь Райто — он будет указывать дорогу. А мы с Тенко-чан пойдем позади вас. Возражения не принимаются, — строго добавил он, видя начавшееся возмущение Райто.       Затем встал и, пошатываясь, но стараясь не показывать окружающим свою слабость, отошел к Тенко, уступая мне дорогу.       Я быстро собрал вещи и передал их девочке, а сам подошел к Райто, и помог забраться себе на спину. И, несмотря на то, что он несколько был выше и потяжелее меня, я без особых проблем поднялся с ним и пошел в указанном направлении.       Идти предстояло где-то около полутра часов вдоль реки. Темнело довольно стремительно, но с этим справится мне помог шаринган. Оставалось только обходить стороной особо непроходимые места и вовремя сообщать об различных ухабах, ямах и выступающих корнях остальным.       И все бы ничего, если бы не приходилось постоянно притормаживать и оглядываться с беспокойством на Араши: ему было откровенно паршиво.       Сперва он шел сам и вполне себе неплохо держался. Затем уже начал пошатываться из стороны в сторону. Потом ему стало совсем плохо, и его несколько раз вырвало. И если бы не Тенко, то он точно не один раз упал.       Он терял сознание, и мы хотели остановиться прямо уже там. Но снова открывал глаза и упрямо настаивал на том, чтоб продолжить. Вновь и вновь. Остальной путь, он смог преодолеть уже только при помощи девочки.       Но на этом плохое не кончилось — Райто тоже было плохо. У него участилось дыхание, сопровожденное тяжелой отдышкой, и сильно подскочил пульс. Сам он был холодным, а вся кожа покрылась испариной — явные признаки большой кровопотери. К тому же, в одну из остановок пришлось ослабить его «жгут» на ноге, и из раны тут же вылилось значительное количество крови, полностью пропитав бинты на ноге. Но перевязь было решено отложить до прибытия на место.       Держался он в сознании только на одной силе воли, как, собственно, и Араши…       В итоге, мы всё же дошли до их лагеря уже глубокой ночью. И та самая Нэру-чан перепугалась нашему приходу, выскочив с кунаем из какого-то кривого шалаша. А увидев своих сокомандников в крови и еле живыми, вообще начала заходиться в истерике и не могла еще долго успокоится, не то чтобы чем-то помочь раненым.       Пришлось ее просто вырубить, чтоб не мешала. Райто вообще предлагал ее связать — «на всякий случай», аргументируя тем, что ведет она себя крайне неадекватно.       Подумав, я все же согласился с ним. И несильно связав ее металлической леской, запихнул в свой спальник, дабы не замерзла ночью.       В это время Тенко занималась ранами Араши под тусклым освещением, вновь разведенного, костра. И когда спину освободили от одежды, я наконец разглядел его раны.       Мне тут же поплохело от увиденного: всю его спину покрывал густой слой игл дикобраза. И, если сверху им помешали войти глубоко его мышцы, ребра и иные кости, то с нижней частью у них таких проблем не возникло. И они застряли довольно глубоко, еще и раскрошившись из-за моих необдуманных действий.       Вся нижняя часть у него отекла. Особенно доставляла беспокойство левая половина, где образовалась крупная гематома, которая была какой-то странной и неправильной.       Если бы я еще знал, что является правильной при такой травме! Но она точно не похожа на обычную рану от куная или сюрикена. Скорее всего, именно так выглядит внутреннее кровотечение.       И самое паршивое, что ни я, ни Тенко не способны были как-то толково ему помочь. Она смогла достать только часть осколков, и я не думаю, что сам мог достать больше.       Все осложнялось еще и тем, что обезболивающее было не таким сильным и только немного притупляло его боль. Так что, слишком глубоко пинцетом нельзя было залезть в эти раны — высок риск того, что можно задеть какие-то органы, или загнать осколки еще глубже, и доставить только еще больше мучений.       Да еще и эта тошнота…       Она делала бесполезными попытки дать ему еще обезболивающее, как и те усилия съесть хоть что-то — его сразу начинало рвать. Воду он тоже пил лишь совсем небольшими глотками, и вскоре плюнул на это дело.       Вообще, он как-то наплевательски относился к своему положению, вечно отмахиваясь словами, что само заживет, и, в итоге, вскоре прекратил попытки Тенко вытащить что-то еще. Попросил только обработать раны и замотать чем-то сподручным, за неимением больше в запасе бинтов. Так что вход пошла моя запасная одежда, которая по-прежнему оставалась чистой на дне рюкзака. Разрезав ее на лоскуты, он без особого сопротивления к этому нюансу, дал замотать свои раны, на которые предварительно вылили оставшийся антисептик и использовали лечебные травы, поверхностно обработав всю спину.       После этого, Араши прямиком направился к Райто, которому к тому моменту стало еще хуже. Я не особо понимал, чем он еще может ему помочь. И совершенно был сбит с толку, когда Узумаки залез внутрь спальника Тенко, в который было решено уложить Райто. А затем придвинулся к нему вплотную, обвивая своим телом. Пытался согреть?       Под наши непонятливые взгляды он пояснил: — Может моя чакра и не такая, как у Карин. Но, думаю, она тоже может лечить, если я буду передавать ее так — через касание. Меня же она лечит как-то?       Конечно, в его словах есть резон. Но я не уверен, что это так работает, и хоть чем-то сможет помочь. Мне кажется, что это только еще больше истощит самого Узумаки, чем даст положительный эффект.       Но я не смел ему перечить и говорить об этом.       Я просто понял одну вещь: Араши ценил чужую жизнь намного превыше своей. И от осознания этой черты личности, становилось лишь паршивее на душе.