Гранитные набережные хранят множество секретов и помнят сотни разговоров

Где-то в двадцатых числах апреля была неестественно жаркая погода. Температура за двадцать пять, а по всему Ленинграду ходят довольные люди в футболках и лёгкой одежде. Спасаться от невыносимого зноя помогают ларьки с газировкой, мороженым и пивом. Именно возле последнего стоял молодой паренёк лет восемнадцати со светлыми, как и само солнце, волосами и довольно нервно пьющий пенное содержимое банки. — Дьявол, ну где же он… — почти прорычал он, делая последний глоток и отправляя пустую банку в путешествие до дна мусорки. Он ждал. И похоже, что уже очень долго. Пунктуальность не являлась сильной стороной его друга. На плечах у него висела куртка тёмно-зелёного цвета с парой заплаток. Протёртые на коленях чёрные штаны и так канонично вписавшиеся в этот образ военные ботинки, купленные в «секонде» за какую-то символическую плату. И вот, наконец, из-за угла дома через дорогу показалась фигура его друга. Даже через улицу было видно, что его волосы стояли дыбом, а надета на нём была косуха, так удачно где-то раздобытая. Недавние выпускники ПТУ, которое более культурно называется реставрационным училищем, сейчас работали. Ну, как работали, просто прохлаждались большее количество времени. Но если уж и попадалась какая-нибудь работёнка, то брались за неё без каких-либо промедлений. К слову, Эрмитаж, в котором они и работали, выделил им целую квартиру из шести комнат с паршивым ремонтом. Хорошо, что парни оказались панками и условия проживания их не особо тревожили. Андрей буквально впился в идущую фигуру взглядом и не отпускал ни на секунду. Через минуту его друг, немного запыхавшийся, подходит и глупо улыбается. — Горш, блять, какого хуя? — Ну Князь, прости. Запаздал чуток, –смущённо чешет затылок, опуская взгляд в пол. — Тридцать минут, блять! Я чудом не спился, пока ждал тебя! — почти кричит Андрей, но увидя настолько трогательно-смущённо лицо друга, сразу успокаивается. — Ладно, проехали… –немного неловкая пауза. — Зачем звал-то? — Просто. Погулять. Погода хорошая, а то ты как сыч сидишь в квартире и бухаешь втихаря. А так, хоть вдвоём. Горшок хотел было возразить, но понял, что сказанные его другом слова — чистая правда, и придираться смысла нет. — Ладно, я это… — Горшок кивнул на окошко пивного ларька и залез рукой в карман. Там звенькнула пара монеток. — Мы, собственно, ради этого и пришли, конечно. Пока Миша покупал себе пиво, Андрей опять погрузился в свои мысли, отойдя в тень. И почему он раньше этого не сделал, стоял на солнцепёке, блин. Вот уже пару лет знакомы, и у них своя группа, в которой они самые важные фигуры — вокалисты. Андрей — мастер слова, он пишет стихи. Иногда смешные, иногда пошлые, иногда серьёзные, иногда страшные, но вот с недавнего времени ещё и лирические. Месяцев так семь назад он заметил, что стал неровно дышать по отношению к своему другу. По началу соглашаться с этим Андрей не хотел. Всеми силами всё смахивал на дружбу и привязанность. Но после долгих бессонных ночей в раздумьях, он всё же смирился. И именно тогда осознал, что рано или поздно настанет тот день, когда это всплывёт, и лучше уж он признается сам, чем как-нибудь тупо проебётся в пьяном бреду. — Ну, чего? Ау… Кня-я-язь! — Миша пощёлкал пальцами перед глазами Андрея, что смотрели куда-то на асфальт, буквально стараясь его прожечь взглядом. — Да слышу я, блять. — Чего-то ты какой-то нервный, Андро, всё нормально? — Да, — хотел было сказать, что нет, но понял, что время ещё не пришло. — Со мной всё прекрасно, пойдём пройдёмся? –Ну, пойдём… Парни поплелись сначала по улице, а потом вышли на набережную, где с Невы веяло приятной прохладой балтийских ветров. — Куда ещё можно сходить в нашем городе, да так, чтобы… — Горшок полез в карман и достал оттуда одну смятую бумажку. — Да так, чтобы на один рубль. Князев огляделся и увидел на другой стороне улицы небольшой ларёк, над маленьким окошком которого было крупными буквами написано «Мороженое». — Там, — Князев показал рукой в направлении ларька. Миша рассмеялся, но Андрей не поменял своё выражение лица и говорил со всей серьёзностью. — Ты действительно хочешь мороженое? — Да. — Ну, давай… Парни лихо перебежали на другую сторону и подошли к ларьку. Постояв в очереди, которая состояла из двух ребятишек, они, наконец, купили по мороженому, и уже счастливые, словно малые дети, шли по набережной. — Вкусно… — проговорил Князь, откусывая ещё кусочек сладкого лакомства. — Князь, бля… — Миша добродушно рассмеялся. — Что такое? — искренне не понимал он. — Ты, действительно, как маленький, –Миша протянул руку к щеке Андрея, но тот буквально отшатнулся назад, едва краснея. — Да блять, я не кусаюсь, у тебя на щеке… — всё же Горшок дотянулся пальцем до щеки Князя и убрал небольшой кусочек мороженого с щеки. Князь буквально залился краской, но вида всё ещё не подавал. Как ему это только удавалось? — А… Да, спасибо, — произнёс Андрей и продолжил поедать мороженое. Ещё минуты две после этого они не говорили. Мысли у Андрея путались, а сердце колотилось, как ненормальное. В животе было чувство «пархающих бабочек». — Кстати, Княже, — почему «Княже»? Он его так раньше никогда не называл. — Как стихи? Ты приносил пару дней назад пару… И я подумал, что, может, у тебя есть ещё что-нибудь, для себя. Что ты не показываешь, например. Странная просьба, Князь задумался и с умным видом доедал холодный десерт. — На то оно и для меня, что я его и не показываю. Логичный вывод обезоружил Горшка, и он тоже задумался, наверное, даже немного обиделся. Действительно, если личное, то зачем ему это показывать? Но если он не показывает, то что это за личное такое? — Ну, ладно… — ломается Князь. Мишина грустная мордашка действует на него магическим образом. — Есть у меня кое-что. — Вот! — Горшок приободряется.— Рассказывай и… О! –отходит куда-то в сторону, как выяснилось, в сторону скамейки, что сделана из гранита и являлась одной цельной частью набережной. — Садись рядом. Андрей послушно сел и скинул с себя куртку, так как пекло солнце нещадно. Из внутреннего кармана он достал небольшой блокнот с исписанными страницами. Миша видел его и раньше — там писались многие черновики и рисовались забавные рожицы. — Ну… если ты так прям хочешь услышать, то… Ай, давай ты сам лучше прочитаешь, — отдал блокнот, открыв его на нужной странице. — Этот и ещё два дальше, читай. Можешь про себя, –нервно сглотнул и стал ещё более нервно гнуть собственные пальцы, похрустывая и буквально намереваясь их сломать. Миша с некоторым удивлением окидывает Андрея взглядом и принимается читать. Внимательно, стараясь не упустить ни одной детали. Вот слышится шелест бумаги — он перелистывает первую страницу и продолжает читать. Вот переворачивается и вторая. — «…хочу хоть раз тебя обнять, Во век ни разу не терять…» — дочитывает вслух Миша последние строки стиха и отдаёт блокнот владельцу. — Князь… Я. Я не знаю что сказать. Это лучшее что ты писал когда-либо. Поверь мне. — Спасибо Миша, Спасибо… –послышался тихий, немного дрожащий голос. — Я не знаю как это объяснить, я рад, я безумно рад, что тебе понравилось это… — поднимает взгляд на Горшка и смотрит прямо в его карие глаза. — Я уже где-то несколько месяцев извожу себя. Я чаще стал не спать по ночам, я стал более… Нервным… Что ли… Я слишком много об этом думал, я взвешивал все «за» и «против», все возможности, обстоятельства. Выбирал момент…– Андрей замер и судорожно облизнул пересохшие губы. На них всё ещё остался сладкий привкус мороженого. — Я наверное, как девчонка влюбился в тебя, абсолютно не замечая ничего и никого вокруг… — Князь зажмурился, ожидая самого худшего, но никаких действий не последовало. Он сидел, слушая шум воды, что раздавался через гранитное ограждение. Андрея мучал непонятный страх, страх перед неизвестным и, порой, непредсказуемым поведением его друга. Князь почувствовал лёгкое касание до своей руки, после чего её взяли и накрыли ладонью. — Князь… — послышалось прямо над самым ухом. От этого голоса и тембра у Андрея по спине побежали мурашки. И перехватило дыхание. — Ну, чего ты глаза опустил, посмотри на меня, ну же. Парень поднял взгляд и заглянул Мише в его шоколадного цвета глаза, будто заглядывая в душу. В такую же светлую и бархатную, как и он сам. На глазах Андрея выступили слёзы. Он буквально уткнулся носом в плечо своего друга. — Ну-ну… Тихо-тихо. Мы теперь вместе, не плачь ты, ради бога. — Вместе? — Вместе, вместе, Андрюш… Миша откровенно не знал, как на такое реагировать, он постарался успокоить своего друга, обняв его и поцеловав в макушку. Он и сам его любил, но сказать об этом всё никак не решался. Люди шли мимо, некоторые кидали косые взгляды. Но им было всё равно. Они были буквально в своём небольшом мире, который ограничивается лишь ими двоими. Через пару минут Андрей ослабил хватку и отпустил Мишу. Лица у обоих были красные, не то от жары, не то от чего-то другого. Горшок берёт руку Князя в свою и заключает пальцы в замок. Город постепенно начинал темнеть. Небо залилось различными оттенками красного, оранжевого и розового. Безоблачное небо вмиг окрасилось переливами разных оттенков. Близилась ночь. Шумный город постепенно погружался в сон.