mean low water

С самого детства Сюэ Ян знает, что он не такой, как все остальные. Понимание гудит на краю сознания белым шумом помех, когда ему пять и он смотрит мультики по телевизору, а где-то на кухне переговариваются родители; когда ему десять, и одноклассники дарят ему на день рождения пакет с конфетами, такой большой, что от шоколада потом ноют зубы; когда ему пятнадцать, и он без всякого интереса рассказывает о себе школьному психологу в чистом светлом кабинете, а она невнимательно слушает его и с улыбкой говорит, что всё понимает. Но она не понимает. Белый шум никто не понимает, и Сюэ Ян знает, что не нужно о нём говорить. Но он вслушивается в него — и иногда, совсем редко, он накатывает лёгкой волной, и Сюэ Ян замирает на месте — посреди тротуара, или за компьютером, или среди разговора. Смотрит на собеседника и улыбается уголком губ, делая вид, что слушает дальше. Ему кажется, что он живёт не свою жизнь. Всё вокруг кажется чужим и неправильным. У него есть семья — не слишком любящая, не слишком отзывчивая, но вполне обыкновенная и временами добрая. У него есть дом. Со своей комнатой и одеждой, с возможностью вешать на стены дурацкие плакаты и все ночи проводить в онлайн-играх. У него неплохая успеваемость — не потому что он старается, наоборот: оценки едва ли беспокоят его, но он сдаёт что-то, потому что так надо. Но по вечерам белый шум подзывает его к зеркалу, и Сюэ Ян смотрит на себя, обыкновенного подростка, и не узнаёт. Протягивает пальцы к отражению, и они касаются его в ответ — все пять, и почему-то это так странно. К семнадцати он отращивает волосы. Он носит их в хвосте, и помехи слегка затихают, стоит посмотреть на себя — всё такого же подростка, ершистого, с тягой к кожаным курткам, сладостям и холодному оружию, которое лежит в его руках как родное, и даже строгий тренер в клубе реконструкторов, куда он записался в шестнадцать, хвалит его способности. Его природный талант. Сюэ Ян знает, что эти помехи и его талант связаны. Он вслушивается в них всё больше, всё чаще, а они только зудом отдаются в сознании и шепчут: ты здесь чужой. Что ты здесь делаешь? Почему ты живой? По-твоему, ты заслужил? На этот вопрос Сюэ Ян не отвечает, потому что не знает ответа. Наверное, не заслужил, рассуждает он и живёт с этим дальше. Он учится, тренируется, гуляет с теми, кого называет друзьями, пусть и смотрит на них через серую стену ряби. Иногда он не видит их лица, хотя смотрит прямо на них. Он думает, что, может, все так живут. Как будто они влезли в чужую шкуру и даже не пытаются выбраться, потому что должны выживать. Сюэ Ян готов выживать — зубами и когтями вырывать жизнь из чужих рук, если будет нужно, но как-то так получается, что нужда эта всё не появляется и не появляется. Это тоже грызёт его. А потом, однажды, белый шум отрезает все остальные звуки. Сюэ Ян на тренировке в клубе, в его руках тренировочный меч, и когда он замирает и оборачивается, в глазах рябит. Длинные волосы, белая зимняя куртка, серый шарф, намотанный на нос. Незнакомый ему человек стоит рядом с тренером, и когда Сюэ Ян видит блеск его тёмных глаз, то неожиданно понимает: они одинаковые. С Сяо Синчэнем они находят общий язык сразу. Не из-за статики, потрескивающей в голове, — про неё Сюэ Ян молчит. Но у него глупый, чернушный юмор, он любит выделываться, а Сяо Синчэнь любит смотреть на него и смеяться даже над самыми ужасными шутками. После тренировок они ходят друг к другу в гости, как самые обычные друзья, сбегают среди ночи в парк и в кино. Поначалу рядом с ним белый шум затихает. Сюэ Ян внезапно чуть меньше чувствует себя в чужой коже; но теперь они оба играют спектакль на двух актёров, выдумывая сценарий на ходу. Сяо Синчэнь старше его на два года. Когда Сюэ Ян заканчивает старшую школу, он открывает сайт университета, где учится Сяо Синчэнь, и выбирает первую попавшуюся специальность. Он поступает на юридический факультет в противовес социальным наукам Сяо Синчэня, и когда впервые приходит на занятия, в горле застревает смешок. Всё кажется таким ироничным. Никто не удивляется, когда они с Сяо Синчэнем съезжаются к середине учебного года. Мать Синчэня качает головой. «Слишком быстро», — говорит она ему, пока он собирает вещи, а Сюэ Ян стоит за стенкой и слушает. «Вы даже двух лет не знакомы». В ответ Сяо Синчэнь только смеётся. Он отвечает то, что думает сам Сюэ Ян: «Правда? А кажется, будто я так давно его знаю». Сюэ Ян не знает, кто они: единственные настоящие люди в этом мире или единственные фальшивые. Главное — что они одинаковые. Статика, затихавшая ненадолго, постепенно вновь набирает силы, чем больше времени они проводят вместе. Сюэ Ян всё ещё не говорит про неё Сяо Синчэню, но тот учится на психолога, и когда Сюэ Ян спрашивает, почему, в глазах его появляется выражение, которое Сюэ Ян видел у себя, глядя в зеркало по ночам. Их жизнь продолжается, обыкновенная, безынтересная. Они продолжают ходить в клуб реконструкторов, продолжают учиться, помогая друг другу с заданиями, продолжают ездить к родителям на праздники, а по выходным — валяться целыми днями под одеялом, прячась друг в друге от мира, который не понимает их. С Сяо Синчэнем Сюэ Ян теряет девственность — они оба теряют, а потом лежат, рассеянно переплетя пальцы, и Сяо Синчэнь улыбается в темноту с закрытыми глазами. «Пока я не встретил тебя, я думал, что асексуал», — признаётся он весело, и Сюэ Ян мурчит что-то пошлое ему на ухо, ведёт ладонью по его телу, а сам думает, что и в этом они похожи. Потом переваливается через него, усаживается на бёдра, выкидывает эти мысли из головы, заглушая белый шум стонами, и старается не обращать внимание на то, как настойчиво он шипит в ушах. Как волны, он накатывает на него всё сильнее. Ласково лижет ноги, но Сюэ Ян чувствует: когда-нибудь прилив обернётся бурей. Первую крупную волну Сяо Синчэнь лично приводит в их дом. Он смеется и улыбается, раскрасневшийся после осеннего холода, а на его ботинок налип жёлтый мокрый лист. Рядом с ним в коридоре их квартирки стоит мужчина в чёрном. «Сюэ Ян, знакомься, Сун Лань», — говорит Сяо Синчэнь радостно. Сюэ Ян протягивает мужчине руку и думает: «Надо было тебя убить, когда ещё было время». Эта мысль раздаётся в его собственной голове, его собственным внутренним голосом, чёткая, ясная, абсолютно обычная. Сюэ Ян же знал, что Сун Лань обязательно придёт и испортит их маленькую идиллию, эту игру в семью, так почему заранее ничего не предпринял? (Не заслужил, подсказывает статика в голове.) «Мы знакомы?» — серьёзно, но не зло спрашивает Сун Лань. Сюэ Ян качает головой и говорит, что купил сегодня торт, и что можно им поужинать. Сяо Синчэнь смеётся и целует его в лоб, а потом манит их обоих в сторону кухни. Готовить ужин. Сюэ Ян пропускает Сун Ланя вперёд. Смотрит ему в спину. Он чувствует: Сун Лань тоже не такой, как все остальные — но и не такой, как они. Чужие, отстранённые мысли начинают приходить к нему чаще. Словно он наконец-то устал от нелюбимой роли, которую его заставляют играть. С ним что-то не так. Он понимает это — но не знает, что с этим делать. Они с Сун Ланем так и не находят общий язык. Они похожи, на самом деле; характером, повадками, постоянным желанием прибиться к Сяо Синчэню. У них в целом похожие взгляды на жизнь, пессимистично-циничные, пусть и с разным окрасом. Но они ненавидят друг друга, маневрируют так, чтобы избежать встречи. Сначала Сюэ Яну кажется, что он ревнует. Но это чувство трескучей злости непохоже на обычную ревность, и в один день он понимает, что это: страх. Сюэ Ян боится, что Сун Лань заберёт Сяо Синчэня с собой. Уведёт его далеко. По ночам Сюэ Ян смотрит в потолок, слушает мерное дыхание рядом с собой, и ему кажется, что это уже случилось. Сяо Синчэня больше нет. По ночам всегда хуже всего. В их спальне никогда не было зеркал; окна всегда занавешены — Сяо Синчэнь закрывает их по вечерам. Но тусклый свет луны и фонарей всё равно просачивается между штор, падает на пол, и шорох помех застилает сознание. Сюэ Ян думает о том, что нужно завтра закончить работу над заданием в университет — а ещё сходить на рынок, напугать там кого-нибудь, чтобы не смели трогать его Синчэня. Лишь засыпая, он вспоминает, что он с самого детства не был на рынке, а Синчэнь ходит в супермаркет через две улицы от их квартиры, и никто его там даже не знает. Наваждения приносят с собой иррациональный страх; что-то должно произойти — Сюэ Ян ждёт этого момента, как казни, и ненавидит себя за эти позорные чувства, но они часть него. Он не может от них избавиться. Он думает, что возьмёт себя в руки. Потом в клуб реконструкции приходит девчонка — светлоглазая и настырная. Она язвит и обзывается, она вливается в их странную кособокую компанию, словно среди них ей самое место. Месяц спустя Сюэ Ян бросает их клуб. Он говорит всем, что должен сосредоточиться на дипломе, хотя больше всего на свете ему плевать на диплом. Просто на одной из тренировок он стоял против девчонки — против А-Цин — и видел в своей руке не тупой тренировочный европейский клинок, а чёрное зазубренное лезвие, поющее песню крови. Он не говорит об этом Сяо Синчэню, и всё равно видит в его глазах понимание. Отстранённо он думает записаться к психологу. Уехать куда-нибудь подальше, чтобы не попасть к знакомым Синчэня — он уже год работает в клинике. Но Сюэ Ян отметает эту мысль. Поначалу. Он начинает догадываться, что именно с ним не так. Он сломан. Сюэ Ян сломан. Но Сяо Синчэнь — тоже. Он чувствует кожей его белый шум, когда Сяо Синчэнь приносит ему упаковку карамелек в подарок на какую-то мелкую годовщину — первого свидания, может, или первого поцелуя. Сяо Синчэнь любит запоминать такие мелочи, любит праздновать их. Это жизнь, говорит он. Она состоит из мелочей. Почему бы не радоваться им, пока есть возможность? «Надеюсь, тебе понравится, дорогой друг», — улыбается он, когда Сюэ Ян благодарно закидывает конфету в рот, а ноги — на стол. Сюэ Ян ухмыляется, ощущая на языке сладость. «Так меня называешь, как будто имя моё забыл», — замечает он — и видит в глубоких глазах Сяо Синчэня непонимание. Не такое, словно он не понял шутку; но будто шутки не было вообще. У него обескураженный, неловкий вид. «Но ты ведь сам мне его не ска… Ах». В глазах мелькает что-то нечитаемое, испуганное. «Прости, А-Ян», — бормочет он неловко. «Кажется, я сегодня устал». Шум помех расходится по кухне, и в этот раз Сюэ Ян не знает, кому конкретно они принадлежат. Он просто разворачивает вторую конфету и тихо просит кого-то, себя самого, Сяо Синчэня — чтобы их окончательно ими не затопило. Вздымающиеся внутри волны — ощущение, которое Сюэ Ян не способен описать. Он почти всегда чувствует, когда они начинают усиливаться, но не может предотвратить их. А потом — даже не пытается, потому что все пять чувств заглушены статикой, и она щекочет его изнутри. Хочется вывернуться из своей — чужой — кожи. Хочется вернуться домой, но он не знает, где дом. Он всё же записывается к психотерапевту. Сидит у него молча первые несколько сеансов, потому что не знает, с чего начать. Уж точно не с конца и точно не с того, что послужило толчком. Потому что они с Сяо Синчэнем купили кухонный нож — нашли его в магазине, наткнулись случайно, пока гуляли в совместный выходной; нож был хороший, из дамасской стали, с необычными узорами, похожими на мороз. Сяо Синчэнь провёл по нему пальцами в магазине, а Сюэ Ян смотрел пустым взглядом и пытался понять, почему этот нож до сих пор не у них. В тот раз он проснулся среди ночи, пошёл на кухню и принёс его в спальню. Сидел в постели рядом со спящим Сяо Синчэнем, смотрел на нож и думал, что нужно воткнуть его Сяо Синчэню в горло, потому что он его любит. Он любит Сяо Синчэня, и эта любовь не даёт ему отомстить. От неё нужно избавиться. Он всю их жизнь на этом построил — на желании мести, на желании причинить боль. «Хочу, чтобы тебе было плохо», — сказал он Сяо Синчэню, пока тот лежал рядом, открытый и беззащитный. «Почему ты мне доверяешь? Зачем?» Он просидел так до утра. Потом отключил будильник за минуту до звонка и ушёл на кухню — готовить завтрак. А когда Синчэнь ушёл на работу — зашёл в интернет и нашёл первую попавшуюся клинику подальше от их дома. Психотерапевт терпеливый. Он ждёт, когда Сюэ Ян соберёт себя по кусочком, отвоевав их от белого шума. «Я, — произносит он наконец. — Это не я». Звучит правильно. Психотерапевт кивает и записывает что-то в блокнот. Они с Сяо Синчэнем одинаковые — это константа, которую он знал со дня их знакомства. Но он никогда не задумывался, один и тот же океан помех захлёстывает их или нет. «Не дразнись», — шепчет однажды вечером Сяо Синчэнь, сидя у него на коленях. Сюэ Ян, ухмыляясь, целует его, куда дотянется, не сильно задумываясь о том, где оказываются его губы и руки. «Ты же знаешь, я ничего не вижу. Нечестно издеваться над слепыми». Комната залита ярким белым светом люстры. Сяо Синчэнь смотрит на него широко распахнутыми — слепыми — глазами. Сюэ Ян выдыхает — и заваливает его на кровать. А через две недели он сам водит Сяо Синчэня за собой по улице, уверенный, что он слеп. Не просто слеп — будто у него вовсе нет глаз; а когда он оборачивается и видит их, тёмные, ясные — шум в голове взрывается звоном. Сяо Синчэнь смотрит на него с беспомощной, вопросительной улыбкой. Сюэ Ян просто фыркает и тянет его дальше, крепко сжимая его ладонь в своей. Психотерапевт, разумеется, не помогает. Возможно, потому что Сюэ Ян не знает, как о таком говорить. Что-то в нём протестует. Беснуется. Злится. Он разбивает телефон на одном из сеансов — и бросает их полностью. Сяо Синчэнь дарит ему новый телефон на следующий день. Волны накатывают. Сюэ Ян всё так же стоит на берегу, но теперь статика не лижет ноги. Она накрывает его с головой шероховатой стеной, оставляя задыхаться и отплёвываться, потом отступает — и бросается снова. Он чаще злится. Он и так злился изрядно — но теперь злость приходит откуда-то извне, но вместе с тем — изнутри. Однажды он устраивает скандал, когда Сяо Синчэнь предлагает съездить к матери Сюэ Яна. Ему обидно и больно — чем он заслужил эту издёвку, когда у него нет матери, никогда не было? Потом он осознаёт, что у него есть мать. И отец тоже есть, и они живут в часе езды на поезде и, наверное, очень ждут их с Сяо Синчэнем. Сяо Синчэнь чаще плачет. По ночам, когда в квартире темно, Сюэ Ян просыпается от его рыданий. Ему будто снятся кошмары, но это не они — Сяо Синчэнь смотрит на него, но не видит, трогает руками лицо, спрашивает, зачем всё это. Почему Сюэ Ян так с ним поступил. Неужели этого он заслуживает? Сюэ Ян отвечает, что именно этого. Они сидят в их общей постели, во тьме, хватаются друг за друга, а вокруг бушуют волны помех, погружая их в пучину, и всё, что им остаётся — ждать, пока они схлынут. Ждать и держаться. Сюэ Ян чувствует, что осталось немного. Подстёгиваемый ощущением конца, он покупает кольцо, делает Синчэню предложение. Они счастливы. Они сообщают родителям и друзьям. Даже Сун Лань поздравляет их, пусть и не одобряет. Статика отступает — позволяет передохнуть, и Сюэ Ян в который уже раз с ядовитой трусостью в мыслях надеется, что она не вернётся. Зря. Ему кажется, что сорвётся именно он. Что это его захлестнёт и не выпустит волна. Он думает, что это был бы подходящий конец — если он собственными руками всё испортит. Он ошибается. И когда однажды возвращается с работы ранним вечером, то видит Синчэня на кухне. Из окон льётся лиловый и рыжий свет сумерек. Последние лучи отблёскивают на металле — на тонком ободке кольца на пальце Синчэня; на холодных узорах кухонного ножа, который он держит в руке и смотрит, не отводя взгляда. «Синчэнь», — зовёт Сюэ Ян хрипло. Статика вздымается в нём, не давая дышать. «Весело было?» — спрашивает Синчэнь тихо, с мукой. И поднимает на Сюэ Яна глаза. Они красные, в них боль — так вот, как они выглядели бы в тот раз. Сюэ Ян не знает, откуда берётся эта мысль, но смотрит на стекающие по щекам прозрачные слёзы. В них что-то неправильное. Словно в том сценарии, по которому они живут, что-то пошло не так. «Сяо Синчэнь», — повторяет он, и его имя ощущается на языке странно. Он должен сказать что-то другое, просто он не знает, что именно. Но должен — должен предотвратить. Что-то ужасное. Что-то непоправимое. Он видит перед собой рябящую стену, и понимает, что она пришла — волна, бесконечно высокая. Если она обрушится… выберется ли он? Дышать становится сложно, и лишь краем сознания он чувствует, как кривятся губы в полубезумной улыбке. Сяо Синчэнь дрожит. «Ты отвратительный», — выдавливает он, стискивая пальцы на рукояти ножа. Волна устремляется вниз. «Да что в этот раз я тебе сделал?!» — кричит Сюэ Ян до того, как успевает осознать свои слова. В прошлый раз — в прошлый раз он был виноват, в чём-то был виноват, он заслужил, он всё заслужил, что с ним стало — он признаёт! «Почему сейчас?!» Он бросается к нему, но между ними дверной проём и стол, и он видит, как блестит серое лезвие. Как оно поднимается. «Я просто хочу быть счастлив!» Он не слышит собственного голоса за шумом в голове, лишь чувствует, как шевелятся губы. И видит, как искривляется рот Сяо Синчэня, как он шепчет что-то, как смотрит на него чёрными глазами, и из них текут неправильные, не кровавые слёзы. «Разве мы заслужили счастья?» Волна захлёстывает его. Сюэ Ян тонет. Он врезается в стол. «Пожалуйста, даочжан!» Статика лопается с оглушительным звоном. С таким же нож падает на пол, звякая о кафель. В сознании наступает долгожданная, блаженная тишина.