Солнце взойдет

— Снова в шоферы заделался, Блэк? — с усмешкой интересуется Аделаида, пока Сириус, стоя перед зеркалом в одних рубашке и пиджаке, старался привести волосы в приемлемый для торжества вид. Сириус громко шикнул на подругу, на секунду оторвавшись от лицезрения отражения. — А из тебя и подружку невесты не состряпаешь, все одно уродство, — слышится в ответ.       Остин резво подбирает подол платье и бьет Блэка ногой по оттопыренной заднице. Внизу слышен командный голос Молли, требующей переставить вазы с цветами куда-то в другое место. Аделаида не может не засмеяться, когда Билл пытается оправдать близнецов, уже успевших что-то натворить. Сириус тем временем намотал на сворованную у Джинни плойку прядь волос и с чудом только этой пряди не лишился. — Все, вали в ванную, мне тоже зеркало нужно, — пихнув Блэка бедром, возмущается Аделаида и начинает рисовать стрелки.       Вокруг — атмосфера спешки, легких неудач и безграничного счастья. И никакой Сириус Блэк, пихнувший волшебницу в ответ так, что линия подводки уползла до самого виска, не испортит сильно настроение. Даже больше — Аделаида, чуть подумав, стирает у стрелки кончик до брови и рисует такую же на втором глазу. И завитки вниз. Сириус смотрит несколько секунд, дожидается, когда рисование прекратится, и отбирает карандаш. — Помнится, в школьные годы я красил нижнее веко на вечеринки. — Обойдешься, а то еще заразишь тупостью! — отобрав подводку обратно, Аделаида кидает ее в косметичку и выпрямляется, — Ладно, давай помогу с плойкой. Хотя, если честно, я бы не удивилась, если бы ты умел ею пользоваться.       Через полчаса Джинни заглядывает к ним, потому что испугалась тишины. Уизли так же тихо испарилась, завидев полуголого Блэка, решив даже не интересоваться, что за черт происходит в комнате. А в спальне действительно стало вдруг слишком тихо, в отличие от первых двух этажей в «Норе». Просто Сириус вдруг расчувствовался и начал вспоминать счастливые школьные годы, пообещав приберечь парочку рассказов для тоста.       Уже спустя полтора часа они оба бегали по двору «Норы», помогая расставить мебель, посуду и прочие приблуды. Ремус, от которого не было слышно ни звука, вдруг остановил Сириуса, трагично оглядел его прическу и лицо, и попросил фляжку с огневиски, прекрасно зная, что друг без этой штучки ни на одни мероприятия не ходит. Аделаида заметила, что Люпина всего трясло, пока он «набирался храбрости», и не могла не засмеяться с этого.       Когда все было готово — ровно к назначенному времени, несмотря на хаос, — Молли отправила гостям Патронус. Уже через секунду у выхода во двор появилось трое людей: женщина с аристократичными чертами лица, чем-то схожая с Сириусом, и легкой проседью в темных волосах; мужчина с чуть недовольным лицом; и Тонкс, счастливая и тревожная настолько, что ее волосы постоянно меняли цвет.       Сириус, стоящий рядом с Ремусом, сразу выпрямился и приветливо кивнул кузине. Андромеда насмешливо смерила его взглядом и едва сдержалась от закатывания глаз. Все трое прошли к малочисленным гостям, и те их обступили со всех сторон, оставляя место лишь священнику — тому самому, кто должен был связывать браком Билла и Флер через два месяца.       Привычные слова про брак, счастье и любовь до гроба почти никем не были услышаны. А вот в моменты вопросов про согласия стояла такая тишина, что даже птицы не смели петь — хотя, возможно, шутливые Фред и Джордж накладывали какие-то антизвуковые чары.       Тонкс ответила сразу согласием, ее волосы наконец перестали ежесекундно менять цвета и остановились на своем привычном. Ремус же, не имея сил сдерживать волнение, попросил фляжку еще раз, чем вызвал смех. Сириус дал не фляжку, а подзатыльник, чтобы дурью не маялся, и тогда Люпин-таки признал, что готов.       Чуть позже, когда молодожены танцевали свой первый танец, Сириус подловил Андромеду и начал ей доказывать, какой Ремус хороший и что бояться его «пушистой проблемы» не стоит. Тем более, что Дора сама на это пошла, полностью отдавая себе отчет в действиях. Миссис Тонкс некоторое время просто смотрела на кузена, как на идиота, поскольку его внешний вид только об этом и кричал, но потом согласилась. И так же выяснилось, что Тед, в отличие от жены, против не про статус оборотня, а про то, что «этот придурок так долго отшивал мою доченьку».       Тонкс несколько раз успокаивала Рона, Джинни, Молли и Сириуса касательно отсутствия Гарри на празднике, потому что ему еще нет семнадцати и на нем до сих пор висит контроль. Да и лучше не наводить суету в магическом мире, который стал еще более шатким после смерти Дамблдора, перемещением Гарри лишь на один-два дня ради чьей-то свадьбы. Тонкс и Ремус понимают это, а потому даже не собираются говорить что-то против.       День выдался жарким. Аделаида сидела в тени дерева на пледе, наблюдая за остальными, и не заметила, как к ней подсел Билл с двумя бокалами шампанского. Он уже получил свою порцию жалости от Андромеды и Теда, от который не укрылись шрамы Уизли, которые тот попытался спрятать за распущенными волосами. В конце концов, волосы снова были завязаны в привычный низкий хвост. — Тебе бы пошла прическа Сириуса, — приняв бокал и сделав глоток, улыбается Аделаида. — Не надо, я еще помню, как ты на мне экспериментировала, чтобы себе прическу придумать, — смеется Билл и невольно касается своих волос, — Мама до сих пор обижается, что позволял тебе это, а ей даже стричься не давался.       Остин пожимает плечами. Такое было лишь несколько раз, перед праздниками в Хогвартсе, когда хотелось выглядеть сносно. В обычные школьные будни она сама заплетала себе волосы в прически, с которыми в тот день ходило по меньшей мере пятнадцать девчонок. — Скажи спасибо, что макияж на тебе не пробовала. — За это даже поклониться могу.       Их разговору на Астрономической башне чуть меньше трех недель, и за это время общение действительно стало лучше. Аделаида осталась жить на Гриммо, но часто навещает «Нору». Но, конечно, без подводных камней в виде прошлого никуда не деться, и сейчас Аделаида решается задать вопрос, который интересует ее со дня битвы. — Почему ты хранишь кольцо?       Билл замирает с поднесенным к губам бокалом. Прямо перед его глазами танцует Джинни за руки с Фредом и Джорджем. Молли во всю обсуждает с Андромедой несносность маленьких детей, невольно, похоже, приняв Ремуса за очередного своего родственника. Аделаида терпеливо смотрит на него, и Уизли тяжело вздыхает, отставляя бокал. — Надеялся, что смогу вернуть его тебе. И сейчас, вообще-то, надеюсь.       Аделаида ожидала такой ответ, но совсем не была к нему готова. Девушка нервно выпивает остатки шампанского и выпрямляется. — Ты же помнишь, что я была на Его стороне и причастна к болезни Рона? — Такое сложно забыть, — с печалью в голосе соглашается Билл, — Но мы ведь знаем, почему и как все было. Это главное. — Ты чертов мазохист, Уизли.       Билл расценивает это по-своему и решает ретироваться как можно скорее. Забрав у девушки бокал, поднимается со словами, что нужно долить, и уходит. Аделаида же сжимает ладони в кулаки до такой степени, что ногти оставляют полумесяцы на ладони. Что она творит, черт возьми? Она может быть счастлива с человеком, который искренне ее любит и готов ждать хоть до самой старости, и отказывается от этого из-за глупого чувства, что недостойна!       Что она творит? — Эй, Уизли! — рывком поднявшись, Аделаида быстрым шагом направляется к остановившемуся Биллу. Из-за произнесенной фамилии на девушку обернулись все рыжеволосые, к которым Остин могла так обратиться.       Просто засунь свою неуверенность туда, откуда она вылезла без спроса, Аделаида Офелия Элиза Остин. Просто… — Ты забыл вернуть.