Солнце взойдет

29 ноября 1988

      29 ноября 1988 года выдалось удивительно теплым, несмотря на недавно пришедший первый снег. Призраки с самого рассвета снуют по школьным коридорам, пугая ранних студентов-пташек своими неожиданными появлениями; Филч во всю сюсюкает со своей кошкой Миссис Норрис; башня Гриффиндора слишком странно ожила еще в пятом часу: студенты старательно украшают гостиную лентами, поздравительными вывесками, лампочками и прочей праздничной чепухой. При этом, стараются быть максимально тихими, чтобы не разбудить самого главного в этот день гриффиндорца.       Прошлая ночь для него прошла долгим дежурством за двоих, и Билл Уизли, вероятно, не проснулся бы даже от громкого хлопка у самого уха. Пользоваться такой рискованной возможностью никто не думает. Кроме появившейся на пороге гостиной девушки с другого факультета, у которой в руках здоровенная коробка со сливочным пивом. Чарли быстро перехватывает коробку, позволяя Аделаиде присоединиться к украшению гостиной, и затем сбегает в сторону спален проверить, все ли в порядке.       Об отношениях Билла и Аделаиды не знают разве что глухие, слепые или просто глупые, и Гриффиндор ничего особо против не имеет, наблюдая за разговорами пары. Это удивительно мило и странно одновременно, но, раз сам староста школы решил разделить свою жизнь с этой мадам, то кто остальные такие, чтобы говорить что-то поперек?       Аделаида треплет Перси по волосам, разрушая идеальную прическу. В этот момент в гостиную залетает птичка-оригами, которую Чарли заколдовал уведомить остальных о смене обстановки. В считанные секунды Остин покрывает гостиную мраком, скрывая притихших гриффиндорцев и украшения, а сама пробирается ближе к лестнице к мужским спальням.       Оттуда слышен сонный голос Билла, сетующий на дикую усталость и отсутствие какого-либо желания вылезать сегодня из башни. Чарли в ответ только смеется и предлагает сходить для начала на завтрак, вдруг, силы появятся, да и Аделаида не даст на Защите и Зельеварении заснуть. Когда парни спускаются в гостиную окончательно, Билл заторможенно интересуется, не должно ли в такое время уже начать светать.       Вместо ответа мрак рассеивается, давая увидеть громко кричащих поздравления детей. Чарли со смехом подлавливает оступившегося брата под руку, не давая свалиться на пол, и вместе с Аделаидой нараспев кричит «С Днем Рождения, Уильям Артур Уизли!» Только сейчас рыжий замечает свою девушку, стоящую чуть поодаль с радостной улыбкой, и расплывается в не менее счастливой. Билл громко благодарит всех за чудесное поздравление, за один шаг оказывается рядом с Аделаидой и, обняв, целует в лоб. — Ты же не думал, что мы могли забыть про такой великий праздник, Уизли?       Сливочное пиво быстро разошлось по рукам старших, оставив младшим принесенный Чарли тыквенный сок. Каждый старается поздравить Билла лично, говоря иногда очень смешные поздравления, и никому даже в голову не пришло, что после торжественной части начнется обычная школьная рутина — все живут данным моментом. Перси жалуется имениннику на негодницу-слизеринку, на что рыжеволосый с самым честным видом обещает наказать Адел по всей строгости, как подобает старосте школы.       За завтраком поздравления тоже были. Некоторые прилетали аж от слизеринского стола, где Аделаида в который раз о чем-то спорит с Марком, на какое-то время абстрагировавшись от праздничной реальности. На самом деле, их родители уже назначили дату свадьбы — 7 июля 1989, и Альфред с Элизабет продолжают глупо надеться, что событие случится. Оттуда и все ссоры.       В обеденный перерыв начали дарить подарки. От детей до третьего курса по большей части были неплохие рисунки-портреты, от третьего обычно приходили товары из «Зонко» Хогсмида, а старшие уже дарили что-то побольше и поэффективнее: они-то дольше знают Билла, на летних каникулах могут наведаться в Косой переулок или даже маггловские магазины, ведь все знают, что от Артура Уизли детям мало-мальски передался интерес к изобретениям простецов. — Тебе помочь все это донести? — без спроса плюхнувшись рядом с рыжим за гриффиндорский стол, интересуется Аделаида и начинает разгребать рисунки в поисках тех, где изображена рядом с именинником.       Дружба началась на пятом курсе после ночи в нише у кухни, под конец того учебного года Аделаида уже спокойно садилась за чужой стол, не слушая чьи-либо недовольства. Директор, деканы Слизерина и Гриффиндора устали требовать соблюдать правила только год назад, перед Рождеством шестого курса. Билл неопределенно пожимает плечами, выуживая из сумки пакет со сладостями, полученный на прошлой перемене от какой-то пуффендуйки, чей цвет щек мог посоревноваться с гобеленами Гриффиндора, и предлагает волшебнице и Чарли, сидящему напротив. — А ты ему уже что-нибудь подарила? — с надменной улыбкой спрашивает Чарли, взяв из пакета конфету со множеством вкусов. — Конечно, я же пришла его поздравить с утра пораньше, — нейтрально отвечает Остин, показав Чарли синий от конфеты язык, — А вообще, будешь лезть не в свое дело — перестану помогать с зельями и лечить тебя после очередной встречи с тварью Хагрида. У тебя до сих пор шрамы от гиппогрифа не прошли!       Горестно вздохнув, Чарли поднимается из-за стола и стремглав уходит, всем видом показывая свою разочарованность в подруге. Аделаида со смехом качает головой, провожая одного Уизли взглядом, затем поворачивается к другому и щелкает его по носу. — У тебя сегодня снова дежурство? — К счастью, нет, — перехватив руку, отвечает, — Дамблдор и МакГонагалл сжалились из-за того, что я дежурил за вашу Абигейл. Она, кстати, шутливое перо подарила.

***

      Аделаида тихо смеется, когда Билл дует ей на кожу под ухом, и крепче хватается за его голые плечи. После тяжелого учебного дня и неожиданной вечеринки в той же гостиной львиного факультета, они сбежали в Выручай-комнату, о которой Остин узнала на четвертом курсе, и продолжили праздновать уже наедине. Без выпивки, кучи еды, свечей и прочей чепухи: только теплый камин и удобные кресла, в которых можно утонуть. — Я боялся, что тебя сожрут, если окажешься в гостиной, — тихо признается Билл, крепко обнимая девушку и утыкаясь носом в шею. — Думаю, они просто не захотели портить тебе праздник, — вновь смеется Остин и запускает одну пятерню в рыжие волосы, массируя кожу головы, — Сильно устал, Билли?       Вместо ответа Уизли тяжело и явно наигранно вздыхает, стараясь одновременно и оставаться головой на месте, и подставляясь ею под руку. Слизеринка усмехается, отстраняется и, упираясь ладонями в грудь, чуть склоняет голову набок, смотря прямо в голубые глаза. Этот цвет успокаивал. — Я хочу кое-что сказать, — в унисон произносят, потом смеются и начинают спорить, кто должен первый сказать.       В конце концов, Аделаида выуживает из кармана юбки серебряную серьгу в виде клыка. Летом, когда парень вдруг решил ее навестить в родительском доме, ему вдруг захотелось проколоть себе ухо — просто ради интереса, объясняясь тем, что в случае чего снимет серьгу и прокол зарастет. Интерес перерос в привычку, и теперь Уизли носит обычную кольцевую сережку, приобретенную от однокурсницы, которая потеряла вторую такую же. — Иногда очень стыдно, что я ничерта о тебе не знаю и потому не могу нормально выбрать подарок, — признается Аделаида, выставляя ладонь с сережкой на ней вперед, позволяя Биллу получше разглядеть. — Не будь так строга к себе, ты всегда даришь хорошие вещи, в отличие от меня, — на мгновение хмурится волшебник, затем почти без труда снимает приевшуюся сережку и чуть поворачивает голову, давая Аделаиде лучший обзор для того, чтобы надеть новую.       Он трясет головой, невольно раскидывая волосы, и с улыбкой убирает челку со лба. — Теперь я. Закрой глаза.       Остин скептически хмурится, но просьбу исполняет, уже со смешком пряча руки за спину, заставляя Билла обнять себя одной рукой, предотвращая падение. Обычно глаза просят закрыть, когда хотят сделать предложение, но характер Уизли идет вразрез с таким вот способом предлагать руку и сердце — он по большей части романтик на самом деле и, если и решится когда-нибудь такое провернуть, то обязательно что-нибудь учудит. — Итак, — спустя минуту произносит Билл, — Отец до сих пор думает, что это такой формат серьги. Открывай.       Уизли держит кольцо. Средней толщины, деревянное, с серебряным мелким рисунком. — Уизли, — только и может сказать волшебница.       А внутри все начинает гореть и вот-вот настанет буря. К щекам резко приливает румянец, глаза слезятся, и все вдруг кажется таким нереальным. Если бы не чужая рука, Адел точно свалилась бы поближе к камину. — Я не настаиваю на ответе прямо сейчас. Я… просто надеюсь, что ты согласишься стать моей женой рано или поздно. Если не после окончания учебы, то через несколько лет. Уж ждать я умею.       Девушка вмиг ослабшей и дрожащей рукой берет кольцо и жмурится до цветных пятен перед глазами. Билл несколько нервно смеется, ожидая хоть какого-то ответа, и начинает стирать выступившие слезы. — Ты же знаешь, что меня хотят выдать за Марка? — И то, что ты этого не хочешь. — На тебя ополчатся еще сильнее все чистокровные семьи. Две уж точно. — На мою семью и так уже все ополчились. Переживу.       Еще несколько минут молчания. — Ты специально подобрал такой день, чтобы я тебя, как именинника, обидеть никак не могла, хитрожопый ты лев? — Не исключено, — криво улыбается Билл, — Просто возьми его, если вероятность положительного ответа больше. — То есть, дать надежду?       Аделаида ловко надевает кольцо на безымянный палец, прислоняется ближе и целует, крепко обнимая за шею. Конечно же, она согласна. Она готова сбежать от родителей хоть сейчас, как поступил Сириус Блэк по рассказам отца. Она готова послать все другие чистокровные семьи, отказаться от богатства и привилегий, если Билл останется рядом. Девушка смеется и плачет одновременно сквозь поцелуй, зарываясь пальцами в волосы, и чувствует самые настоящие счастье и свободу.       Но сначала надо все же поговорить с Альфредом и Элизабет. Может, они согласятся на этот брак хотя бы потому, что Уизли остаются чистокровными?