Солнце взойдет

октябрь 1986

      Пятый курс обещал быть веселым для некоторых студентов Хогвартса. Аделаида никогда не понимала, почему директора не поменяют правила касательно старост, ведь накладывать на еще детей столько обязанностей несколько жестоко. Старостами факультета становятся на пятом курсе, когда куда важнее хорошо сдать СОВ, а на седьмом можно стать старостой школы, когда голова также забита сдачей экзаменов. Подготовка к тяжелой взрослой жизни? Вряд ли.       О кухне рядом с гостиной Пуффендуя Аделаида узнала на втором курсе от разговоров тех самых пуффендуйцев. С тех пор девушка нередко наведывалась к домовикам разжиться чем-нибудь сладким, потому что слизеринцы никогда таким не делятся и съедают за несколько секунд. Это ожидаемо, ведь чистокровных учат самолюбию и неуважению к другим, хоть многие и стараются скрыть последний факт. — Отбой был четыре часа назад, — неожиданно произносит голос позади Аделаиды, и девушка даже невольно вздрагивает, но оборачивается к источнику голоса уже без страха, — Аделаида, — обреченно так, будто знают волшебницу уже не первый год, — На тебя что, правила совсем не действуют?       Староста зажигает огонек на своей палочке, и взгляду Остин предстает никто иной, как странный Билл Уизли. Теперь стала понятна обреченность в голосе: они ведь однокурсники, нередко пересекаются на спаренных занятиях, да и профессора иногда думают, что будет весело поставить в пару учеников разных враждующих факультетов. Аделаида слабо улыбается, складывая руки на груди. — А ты решил меня правилам научить, Билли?       Билла назначили старостой Гриффиндора, исходя из его оценок, поведения и репутации. По теми же критериям Аделаиду этим статусом не наградили: оценки хорошие, но прогулы занятий, вечные споры с однокурсниками и многое другое не очень способствуют появлению авторитета. Остин особо по этому поводу не волнуется, потому что, будь она сейчас на дежурстве с Уизли, как ее однокурсница Абигейл, то не смогла бы наведаться к домовикам.       Парень некоторое время не отвечает, потом повторяет про прошедшее время отбоя, и Аделаида пожимает плечами. Уизли выглядит уставшим и откровенно задолбленным, пусть учеба и началась только два месяца назад. Ему, в отличие от волшебницы, нужно самому строить свое будущее, а потому теряет все свободное время в подготовке к СОВ и обязанностях старосты. — Я собиралась на кухню за шоколадкой, — сообщает Аделаида непринужденно. Однако, удивленный взгляд Билла заставляет рассмеяться, — Погоди, ты не знаешь про кухню? Билл, ты же чертов львенок, ваших там бывает больше, чем с остальных факультетов!       В этот момент со стороны лестницы слышится голос еще какого-то старосты, и Аделаида быстро прячется в нишу за гобеленом, проскочив мимо Билла так, что ударила хвостом по носу. Она почему-то уверена, что рыжий не расскажет о нарушительнице спокойствия и дисциплины. Вообще, он единственный, с кем Остин не успела еще крупно поцапаться — даже, наверное, наоборот.       Это оказывается парнишка с Когтеврана, который сообщает, что время дежурства Билла закончено, и исчезает за поворотом. Билл несколько минут молча стоит, прислушиваясь к звукам, потом вытаскивает за руку Аделаиду на свет и отвешивает несильный подзатыльник. — Так уж и быть, я проведу тебя к этой кухне, но только потому, что мне стало интересно.       Аделаида пожимает плечами и, так и не отпустив чужую руку, направляется к домовикам. Билл же только сильнее сжимает ладонь, будто, если отпустит, девушка мгновенно куда-то пропадет. Остин усмехается на это действие, но ничего не говорит.       На кухне Билл весь превращается в удивление и восторг, как любой, кто оказывался здесь в первый раз. Домовики быстро добыли все необходимое посетителям и предлагали еще взять какие-то вкусности, но Аделаида, к удивлению Билла, взяла только шоколадку, за которой приходила. Он подумал, что только идиот откажется от всего предложенного, но потом понял, что у него с Аделаидой просто жизненные статусы разные.       Они прячутся в какой-то нише недалеко от картины с фруктами. Аделаида кутается в свой махровый халат сильнее обычного и начинает уплетать шоколадку, мгновенно измазываясь в ее остатках. Света палочки Билла достаточно для того, чтобы не быть пойманными и видеть, что суешь в рот, но недостаточно, чтобы видеть картину целиком. Уизли рассказывает, что даже не слышал ни от кого про кухню, пусть и догадывался, что еда просто так в Большом зале не появляется. — Думаю, близнецам это будет интересно, — с улыбкой произносит Аделаида. Билл, только что собирающийся откусить здоровенный кусок от шоколадки, так и замирает с открытым ртом, — Ох, брось, Уизли. Про потомство твоих родителей какие только байки не гуляют. Да и я слышала, как ты обсуждал с Чарли подарки на Рождество. — Страшно, что ты про меня это знаешь, а я про тебя ничего, — говорит в ответ рыжеволосый.       Девушка вдруг подбирается ближе и большим пальцем стирает остатки шоколада, будто намеренно касаясь губ, которые в принципе можно просто облизнуть. Потом поднимается на ноги, кладет скомканную упаковку от сладости в карман и выглядывает из ниши, чтобы проверить пути отступления. — А тебе и не надо про меня что-либо знать, Билли. Надеюсь, до гостиной доберешься. Спокойной ночи.       Утром Билл выглядел еще хуже, чем ночью, и Чарли докапывался до брата, чем же он занимался после дежурства, потому что застал его в гостиной лишь в пять утра. Они стояли у входа в Большой зал, и Аделаида прошла мимо, даже не взглянув на своего ночного оппонента, о чем-то возмущенно споря с Марком Уоллбергом. Она точно, думает Билл, уже забыла про эту странную ночную встречу.       А у Аделаиды упаковка от шоколада в кармане мантии.