Дипломатия иностранных бесов

Любые бумаги, отданные Америкой, ничего хорошего не предвещают. По крайней мере для России. Именно поэтому, когда на стол перед ним опускается увесистая папка, Федерация недовольно смотрит на США и фыркает: — Ну и что это? Неужели санкции? А я думал, что тебе уже надоело таскать их мне. — О, honey, ты абсолютно прав, — он ухмыляется своим белозубым акульим оскалом и лениво раскидывается в кресле напротив. — Потому это и не санкции, собственно. — Да что ты! — РФ раздражённо закатает глаза от подобной наглости, ведь присесть Штаты никто вообще-то не приглашал. — Тогда я весь во внимании. А сам показательно не отрывает взгляда от незаполненного отчёта. Россия грубит Америке не по особому желанию. Скорее по привычке. Изначально сложилось так, что каждое их слово в сторону друг друга — неминуемая колкость. Эдакий выпуск негативных эмоций, заставляющий не срываться в открытую на политической арене. Потому что отыгрываться за всё лично в пропитанных сарказмом словесных перепалках, которые нередко заканчиваются драками, намного приятней, чем тупо мериться количеством боеголовок. Настолько приятней, что теперь уже как несколько лет им обоим важен не конечный результат, а сам процесс. Цель ранить собеседника посильнее давно исчезла: они просто иначе общаться и не могут. Драки и взаимные перепалки неотделимы от них. Одномоментное удовольствие, полученное при этом, слишком хорошо, чтобы не вернуться к нему вновь. Пусть и неосознанно, вывести соперника на эмоции, на яркую, неконтролируемую злость. Из-за этого, собственно, Федерация готов услышать любое насмешливое замечание в отместку, но не простое: — Захотелось привнести новые краски в наши отношения. США легко пожимает плечами. Звучит так, словно они супружеская пара, погрязшая в рутине серых будней. И хоть такой ответ весьма неожиданен и глуп, РФ всё равно позволяет себе развеселено улыбнуться. Он даже поднимает глаза на Штаты, чтобы посмотреть, с каким выражением лица тот столь спокойно смог произнести эту фразу. Увиденное разочаровывает: америкашка смотрит на него без малейшей ухмылки, привычно невозмутимый, с совершенно не читаемым взглядом. Он, видимо, собирается отыгрывать серьёзность своего заявления до самого конца. А вот это уже скучно. Россия быстро теряет интерес к происходящему и продолжает заполнять листы перед собой буквами и цифрами. — Я ожидал чего-то заманчивее, — признаётся он. — Возможно, если ты перестанешь меня игнорировать, honey, и посмотришь на сам договор, тебе станет намного проще понять всю его заманчивость. Америка наклоняется вперёд и бесцеремонно вырывает документы из-под пишущей прямо в этот момент ручки. И хоть вид у того по-прежнему снисходительно спокойный, РФ слишком хорошо знает проявления чужого недовольства. Именно поэтому он уверенно думает о том, что смог задеть иностранного беса. А ведь Федерация всего лишь не уделял всё своё внимание ему единственному. Вот, что значит завышенное самомнение. — Да как ты смеешь? — раздражённо вопрошает Федерация, однако явно риторически. Ну хотя бы длинной синей линии, какие обычно бывают, когда рука случайно скользит по бумаге, на его отчётах не возникает. Впрочем, у России всё равно не остаётся никакого выбора: он нехотя открывает чужую папку и бегло цепляется за самые важные для него слова и предложения. — Ну что? — через некоторое время подгоняет его США. И даже ожидающий взгляд у этого американца выходит с ноткой определённой насмешливости. Как таким вообще можно быть? Россия на чужой вопрос неопределённо молчит. Договор, откровенно говоря, неплохой. В нём нет особых убытков ни для кого, лишь некоторые уступки, на которые им обоим придётся пойти. Штаты, например, обязуется снять часть санкций, потому что те могут помешать этой сделке, а сам Федерация должен будет не нарушать ограничивающие его условия. И вроде бы это всё хорошо и даже выгодно, однако РФ всё равно такое предложение настораживает больше, чем радует. Слишком уж не характерны для Америки подобные действия в отношении русского. Именно поэтому в самом договоре должен быть какой-то подвох. Что-то незаметное с первого прочтения, написанное сложным юридическим языком или мелким-мелким шрифтом где-нибудь посредине всего текста. России, который не очень хочет тратить на весь этот бюрократический ад время, остаётся лишь вздохнуть. — Ладно, это и вправду довольно интересно. Лучше уж признать свою заинтересованность, нежели терпеть все попытки США доказать то же самое в обратном случае. — Я же говорил, honey. Штаты улыбается ему приторно сладко, удовлетворённый таким ответом. Гордость за победу в этом, казалось бы, несерьёзном деле виднеется в его глазах крайне отчётливо. — Да-да, это всё очень весело, молодец, но верни мне уже, пожалуйста, мои документы, — вновь недовольно просит Федерация, требовательно протягивая руку вперёд. Америка исполняет его приказ по-своему: он держит бумажки издевательски близко к пальцам РФ, и тому не хватает буквально пары сантиметров, чтобы до них наконец достать. Понятное дело, что таким способом США просто насмехается над русским, и это раздражает недовольного Россию ещё больше. Однако вместо пустых криков он лишь зло прищуривается. Даже назад откидывается с максимально уставшим и безразличным видом, на который способен, а потом, играя на своей неожиданности, делает резкий выпад вперёд. Только вот этот иностранный бес всё-таки успевает отвести руку в сторону, и Федерации не удаётся схватить проклятую папку. — Ну что за детский сад, Америка?! От наполнившего его возмущения он даже стучит ладонью по столу. На самом деле ударить хочется совсем не по нему, но до надоедливого американца ещё дотянуться надо. — Играть в детский сад я даже не начинал, так что тебе, считай, повезло, — Штаты уверенным движением поправляет очки. Вся напускная игривость и дерзость вмиг слетает с него. — А если хочешь, чтобы я отдал твои бумажки, то пообещай, что обязательно рассмотришь моё предложение. — Серьёзно? Может, мне тебе на мизинчиках ещё поклясться? — не увидев какой-либо реакции на свои слова, Россия глубоко вздыхает. — Ладно, хорошо, я его учту. Доволен? — Вполне. США вдруг опять улыбается ярко-ярко, легко бросает документы на стол и встаёт, чтобы походкой победителя удалиться из кабинета Федерации. — Придурок! Недовольно доносится ему вслед. — И тебе удачного дня, honey.

***

Уже на следующей неделе англоязычные СМИ трещат о возможном сотрудничестве России и США. Кто-то кричит о первых шагах к долгожданному перемирию; кто-то рассказывает о выгодном — непонятно, правда, кому из них двоих — плане, который разрабатывался чуть ли не годами; кто-то просто выставляет это как уже практически решённое событие. Причём, в большинстве статей русские почти что по умолчанию согласны на предоставленные условия, и странам осталось, считай, лишь подписи в нужных местах поставить. О самом же контракте на всех сайтах нет совершенно никакой конкретной информации. Ну оно и логично: журналистскую шушеру в такие детали посвящать в принципе необязательно. Вот и Штаты, видимо, нужным не посчитал. Но больше этого Федерацию в данной ситуации раздражает то, что эти новости подхватывает русскоязычное сообщество. В заголовках пачками мелькают словосочетания «власти скрывают», «секретная информация», «на неофициальной встрече» и прочая завлекающая отсебятина. Однако люди, читающие эти статьи, со своими высказываниями в свободном интернете выбешивают не меньше. Они критикуют недальновидные шаги государства, жалуются на то, что всё заранее решено и их мнения как обычно не спрашивают. Некоторые из них вообще в красках описывают, насколько они против подобного договора, — хотя по-прежнему не в курсе подробностей — и при этом путём несложных действий можно найти их же слова о том, как «прекрасен Запад в сравнении средневековой Рашкой» и что русским вообще следует на американцев равняться. Нехилые такие противоречия, правда? В любом случае РФ остаётся только беспомощно листать ленту и тихо негодовать от человеческой нелогичности. Впрочем, первое место по глупости в происходящем, а заодно и безграничной наглости, занимает Америка. Потому что мотивы его действий для русского остаются ещё более неизведанными, чем логика тех самых непоследовательных людей. Россия не может понять, зачем америкашка сначала предложил ему рассмотреть этот дурацкий договор, после чего побежал давать интервью по данному поводу. Да они его толком даже не обсуждали, Федерация эти злосчастные бумажки и юристам своим показать не успел, куда уж там о согласии говорить! И он в принципе мог смириться с людьми, которые неоправданно долго мусолили эту тему, но ведь выходило ещё и так, что сам США выступал в данной ситуации первоисточником. Рассказать об этих документах СМИ больше, получается, было некому. Однако с его стороны поступить подобным образом было не то, что хамством — настоящим неуважением. Достаточно неожиданным, надо сказать. Именно поэтому при первой же встречи РФ, не церемонясь, припирает заносчивого пиндоса к стенке. Реагирует тот на внезапное нападение вполне стандартно: вздёргивает бровь вызывающе — в неком роде невозмутимо даже — и взгляд за тёмными стёклышками при этом у него снисходительно-ожидающий, мол, «из-за чего в этот раз грызться будем?». Проблема только в том, что америкашка, чёрт его побери, всегда такой, а потому русскому до последнего непонятно, знает ли тот, чем конкретно недоволен Федерация. — И тебе привет, honey, — тянет паршивец и улыбается так же, как и говорит: грязно и тягуче. А ведь у России до сих пор спрашивают, почему его блевать тянет при виде Штатов. Так вот из-за таких мерзких жестов и тянет. Их ненависть друг к другу должна быть очевидна. Она и очевидна, просто некоторые индивидуумы особо слепы. — Ты хочешь обсудить контракт? Может, нашёл другой повод сцепиться или просто невтерпёж? Он по-орлиному склоняет голову набок и лениво интересуется у страны напротив. С Федерацией он, знаете ли, становится особенно раздражающим: показательно незаинтересованным, но при этом до жути азартным. Делает наплевательский и до нервного тика непоколебимый вид, хотя по нему видно, что будоражит его любая их стычка; что он вспыхивает этими яркими чувствами, будто спичка, охваченная огнём. РФ, несмотря на идиотские очки, и сомневаться не приходится: глаза у США наверняка загораются. Загораются самым настоящим дьявольским пламенем, потому что такая тварь могла выйти только из преисподней. И если раньше с такими разговор был короткий: серебряная пуля в висок и тело на костёр, чтобы потом развеять пепел по ветру, то сейчас с подобными бесами все вопросы приходится решать дипломатическими путями. Очень и очень жаль. — Звучит так, словно ты в любом случае белый и пушистый, — Россия сразу переходит в наступление, поскольку изначально не настроен на мирный диалог. — Ах, ну конечно, совсем забыл, других вариантов ты и не рассматриваешь! Он грубо снимает слишком бесящие очки с чужой переносицы и, не задумываясь, отбрасывает их в сторону. Внимательно, почти жадно вглядывается в глубокие зелёные дебри, которые находятся в глазах напротив, однако намёка на совесть, естественно, не находит. Вместо этого натыкается лишь на стену странного, какого-то потустороннего ожидания. Америка явно находится в предвкушении, но чего именно у русского, к сожалению или к счастью, определить не получается. Единственное, что делает Штаты, так это смотрит на Федерацию в ответ. Тоже жадно и безумно пристально. От этого даже становится не по себе. По спине пробегают не очень приятные мурашки, а в голову забредают параноидальные мысли о том, что его сканируют. Всё-таки в очках чересчур сосредоточенный взгляд был совсем не заметен. Сейчас же он заставляет беспокоиться. — Хочешь сказать, ты сумел найти ситуацию, где всё будет иначе? Тонкие губы растягиваются в ещё одной гадкой ухмылке. США выдаёт поистине детскую провокацию и даже наверняка осознаёт всю её глупость, однако это не отменяет того факта, что РФ чертовски сложно на неё не повестись. — Да, представляешь, нашёл! — это должно звучать торжествующе, но в итоге русский просто плюётся в собеседника ядом. — Или что, с твоим ёбанным договором тоже всё идеально? Они до сих пор подпирают первую попавшуюся стенку. Точнее, Россия по-прежнему перекрывает собой все пути к отступлению, хоть и не удерживает при этом страну на месте. Америка же преспокойно облокачивается о стену, даже не пытаясь выбраться из ловушки. Он, кажется, в ней и так максимально комфортно расположился. — О, honey, с юридической точки зрения там уж точно не к чему прикопаться, — он строит самую безобидную и непонимающую физиономию, однако не может удержать её надолго и вновь хищно скалится. — С остальным всё тоже гладко. Штаты нагло зевает прямо в лицо взбешённого государства, после чего показательно чешет ключицу. Всем своим видом показывает, как скучно ему выяснять отношения и проговаривать вслух «очевидные и единственно верные вещи». Тогда как русский старательно пытается не потерять контроль над собой. Потому что его руки, которые столь удобно располагаются по обе стороны от чужих плеч, так и тянутся обхватить бледную шею и душить-душить-душить до чёрных неисчезающих гематом. Федерация настолько погружается в эту фантазию, что еле-еле отрывается от выступающего кадыка, на котором зависает добрые полминуты. Он прочерчивает взглядом дорожку вверх, мимолётом задерживаясь на тонких губах, и наконец сталкивается с ещё больше заскучавшим США глазами. — А тебя не смущает то, что новость о договоре успели обсудить почти все кому не лень?! — чуть ли не рычит на него РФ. Его ужасно сильно раздражает реакция пиндоса на происходящее. Стереть мерзкую ухмылку с симпатичного личика хочется уже абсолютно любыми способами. — Почему тебя это так беспокоит? Он непонятливо хлопает ресницами и опять строит из себя наивную овечку. Издевается ведь, сука. — Да потому что ты давишь на меня общественностью! — Россия всё-таки не сдерживается и встряхивает американца за воротник. Впрочем, если понадобится, то он готов повторить данное действие бесконечное множество раз. — Это, блять, подло! Чего ты добиваешься? Хочешь вызвать массовые недовольства?! Подталкиваешь меня тем самым согласиться?! Мы ещё даже не обговаривали ничего. В чём смысл поднимать такую шумиху? — Успокойся, sweetie, — Америка лёгким движением отцепляет от своей рубашки чужие руки, находящиеся в опасной близости от его шеи, и небрежно откидывает их в сторону. — Всё намного проще: меня недавно подловили журналисты и засыпали различными вопросами. О тебе в том числе. Вот я и ответил им. Ничего криминального, понимаешь? Под конец его губы расползаются в ещё более ублюдской улыбке, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Но Штаты не перестаёт удивлять. В самом наихудшем смысле, конечно. А главное по глазам видно — не врёт. Правда, данный факт его совершенно не оправдывает, так как он всё равно мог промолчать или обойтись стандартными общими словами без какой-либо конкретики. Вряд ли те журналисты подошли к нему с такими каверзными и хитрыми вопросами о русском, на которые было бы нельзя ответить, при этом не рассказав про контракт. Так и выходит, что америкашка сделал это намеренно. Впрочем, подобный вывод уже не удивляет. — Ничего криминального?! Ты своими действиями ограничиваешь мой выбор и выставляешь меня в невыгодном свете, когда тебе это угодно. Понимаешь? — пискляво передразнивает его Федерация. — Ну это же происходит не в первый раз, — США легко пожимает плечами. — Тебе, honey, пора бы и привыкнуть. РФ кажется, что после этих слов Штаты рассмеётся ему прямо в лицо. Потому что это издевательство в наичистейшем его виде. Они вновь сталкиваются взглядами и долго, не отрываясь, гипнотизируют друг друга. Неизвестно, кто становится первым: Россия, который резко тянется к бледной шее, или же Америка, который в то же мгновение грубо толкает его в грудь. У обоих мир одинаково быстро накреняется в сторону, летит перед взором и тихо меркнет — настолько сильно всё сужается для каждого из них до страны напротив. Они сцепляются не на жизнь, а на смерть. Федерация буквально каждой клеточкой тела чувствует, как вся ярость скапливается в его ударах. Ненависть — яркая, звучная, непреодолимая — вырывается наружу, заряжает энергией, несмотря на то, что картинка перед глазами меняется так, что сориентироваться трудно. США успевает задеть нос, из-за чего голова начинает дико кружиться. Но в ответ Штатам прилетает не менее сильный удар куда-то в область лёгких, от чего у него перехватывает дыхание. Последующий вздох даётся только с болезненным хрипом. Они протаскивают друг друга по всем ближайшим стенам с таким усердием, что там впору остаться вмятинам. Везёт ещё, что происходит драка в одном из коридоров, иначе в ход бы пошли любые подручные предметы и, вероятнее всего, даже мебель. Хотя и без этого РФ пользуется всеми возможными приёмами. Он не только бьёт: он удерживает, сбивает, царапает, отталкивает и притягивает — фактически делает всё, чтобы было как можно сильнее, жёстче, больнее. Чтобы стереть наконец невероятно раздражающую наигранность и радость. Убить в бесе напротив неоправданно высокое самомнение. К тому же ему по-прежнему хочется схватить американца за шею и сдавливать её. Сдавливать до тех пор, пока тот не перестанет мерзко ухмыляться и не начнёт беспомощно хватать воздух своими тонкими губами. Эти необузданные желания придают России намного больше сил, чем получается отнять у него в бою, из-за чего он и не сдаётся. И всё же стоит признать, треплют его при этом достаточно сильно. Америке потасовка, кажется, тоже доставляет особенное удовольствие. В круговороте событий не особо хорошо получается рассмотреть, но он явно наслаждается тем будоражащим чувством, которое расползается по телу вместе с кровью. Правда, если Федерация, движимый слепой ненавистью, вполне понятен, то поведение США до сих пор вызывает вопросы. Однако РФ уже пробовал добиться от него ответа разговорами — не вышло. Именно поэтому сейчас он пытается разгадать того с помощью другого метода. Жаль, ничего внятного это не даёт. Единственное, что замечает русский: Штаты бьёт не в полную силу. Он не то, чтобы поддаётся, просто будто бы копит энергию для финального действия. И взгляд у него при этом такой, что, несмотря на всю духоту и жару от близкого контакта, тело в дрожь бросает. Америка действительно выглядит так, словно ему весело. Не гордо, надменно и самолюбиво, с ответной ненавистью в глазах, а именно весело. Подобное наблюдение слегка выбивает из колеи. Но тем не менее ничуть не мешает. Наоборот, Россия лишь яростнее мажет по американцу, однако тот теряет равновесие и совершенно неожиданно тянет русского за собой. Они летят на пол, попутно цепляясь друг за друга, и змеиным клубком падают вниз. Федерация первым касается горизонтальной поверхности и сразу же слышит режущий уши звук: хрустят то ли рёбра, которые так удачно мог поломать ему США, то ли спина, прочувствовавшая это падение во всей красе. Следом, прямо на него, падает и сам Америка, а так как весит он немало, РФ вновь чувствует пронизывающую всё тело боль. Оба проводят в подобном положении ещё несколько секунд, не находя в себе сил на какие-либо телодвижения. Но через некоторое время Штаты всё же приподнимается над страной, после чего они в очередной раз встречаются взглядами. И замирают. Впервые за всю стычку Россия чувствует собственное сердцебиение: оно оглушающе громким набатом стучит где-то в висках. При этом внимания на пульсацию русский не обращает. В это время Федерация занят другим. Он беззастенчиво разглядывает США. Растрёпанные волосы, всё ещё красивое лицо с разбитой губой и кожа, расцветающая множеством кровоподтёков, синяков и ссадин. Русский чувствует извращённое удовлетворение от того, что на этом прекрасном теле надолго останутся именно его следы. Те, которые не удастся смыть водой или вывести стиральным порошком. Разве что спрятать под слоем пластырей, бинтов и одежды, и то бестактные люди всё равно будут интересоваться, где государство получило «свои боевые ранения». РФ слабо улыбается данным мыслям и вновь возвращается к лицу Штатов. В конце концов, он замечает самое главное — взгляд. Ожидающий, странный, донельзя безумный и по-милому растерянный. В тот момент американец выглядит особенно слабым и беззащитным. Открытым и уязвимым. И это поражает. Подкупает, сражает наповал. Потому что видеть иноземного беса таким слишком необычайно и ново. Россия просто смотрит на него, смотрит и смотрит, но наглядеться не может. А ведь его, между прочим, впитывают так же жадно. Кажется, проходит целая вечность перед тем, как они сталкиваются губами и опять звереют, взбудораженные новым приливом адреналина. Америка со всем пылом наваливается на русского, стискивает его за талию до белых костяшек, от чего Федерация вскрикивает в поцелуй. Видимо, рёбра в драке всё-таки были задеты. Хотя сейчас на них абсолютно плевать. Потому что Штаты мгновенно затмевает собой всю боль. Толкается горячим языком прямо в рот, лижет губы усердно и размашисто, царапает бока короткими ногтями, напирает. И… О боже. Это настолько охуенно, что Россия даже отстраниться не может. У него просто-напросто не хватает элементарного желания и сил. Это действительно оказывается намного лучше любой их драки: намного сильнее, ярче и приятней. Превращается в то, от чего РФ не может отказаться. Ведь испытывать уже давно полюбившиеся ощущения посредством близости оказывается намного приятней, чем делать это с помощью очередного мордобоя. Более того, Федерация ловит себя на мысли, что к такому США хочется тянуться. Конечно, Америку и раньше хотелось, но в совершенно другом плане. Хотелось его земель, его связей, его положения, военных и научных разработок — Федерации хотелось всего, что есть у американца. Откровенно говоря, русский довольно часто завидовал иностранным достижениям и, естественно, был не против получить всё это себе. А также ему хотелось и самого Америку. Правда, хотелось его разве что убить. Отравить, задушить, зарезать, расстрелять, уничтожить — совершить с ним любое действие, которое навсегда сможет его заткнуть. Однако к тому, что США может просто хотеться, Россия был не готов. Но это новое, неизведанное чувство настолько погружает в себя с головой, что РФ забывает обо всём остальном. Он лижет чужие кровоточащие губы, кусается так же остервенело, как и Штаты, хватается за чужие плечи почти беспомощно, чтобы быть как можно ближе. Телом к телу. И ему так хорошо. Кожа под руками Америки плавится и горит обжигающе жгуче, пока Федерация без всяких стеснений выгибается в спине, извиваясь самой настоящей змеёй. Его буквально выворачивает изнутри, потому что в теле что-то болезненно скребётся, рвётся ближе к стране напротив. Он сцепляет руки на чужой шее в замок. Не в такой удушающий, как планировал раньше, скорее просто ограничивающий, чтобы США не смог отстраниться от него. Не смог отдалиться и уйти, остановить это безумие, оставив без жизненно необходимых прикосновений. А ведь тот может. Может назло, из чистой вредности, отстранить от себя разгорячённого Россию и с какой-нибудь пафосно-унижающей фразочкой просто скрыться из виду. Не то, чтобы у РФ уже был подобный опыт, просто в чём в чём, а в непостоянстве Штатов сомневаться ещё ни разу не приходилось. Но Америка не делает ничего такого. Наоборот, спускается ниже, к ключицам, покрывает всё жёсткими, отрывистыми поцелуями, и от тела Федерации его, кажется, не оторвать. Россия вдруг понимает, что слишком долго держал себя в руках. Ведь он давно этого хотел. Подобные ощущения были именно тем, чего ему не могли дать обычные девушки, которые, в большинстве своём, требовали к себе лишь бережливого и нежного отношения. А даже если кто-то из них всё же соглашался на грубость, то грубость эта всегда подразумевалась только в сторону самих девушек и то лишь в постели. Федерации же хотелось совсем другого. Именно поэтому США казался идеальным в этом плане. Его грубые прикосновения и ласки, сильный напор и вздохи на грани сдерживаемых рыков — каждое действие Америки отзывалось в РФ как никогда ярко. Хотя Россия был не до конца уверен в том, что подсознательно хотел этого изначально. Стало непонятно: то ли потаённые желания просыпались из-за Штатов, то ли активные действия того, наоборот, порождали их на свет. Впрочем, сейчас мысли о том, что появилось первым, были Федерации совершенно не интересны, ведь всем его вниманием завладели не они, а до чёртиков возбуждённый США. Вообще сложно думать, когда тебя прижимает к полу такой сексуальный парень. Особенно, если этот самый парень о своей сексуальности прекрасно осведомлён. РФ и не думает. Он лишь подтягивает Америку наверх, так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и заглядывает ему в глаза. Просто так, без какого-либо подтекста, засматривается потемневшей зеленью напротив. Штаты причин таких перемен в партнёре не понимает, но — первый раз в жизни, наверное, — никак ему не перечит. Наоборот, старается не отводить взгляда от красивого лица и наслаждается атмосферой, возникшей между ними. Его до глубины души поражает это нежное, спокойное, совсем не свойственное России выражение. В нём нет того привычного раздражения, которое раньше было усладой для США, и его, на удивление, даже не хочется вызывать обратно. Хотя всегда хотелось. Слишком уж он любил гневные искорки в чужих глазах. А ведь Россия доверяет ему. Именно поэтому и лежит сейчас под ним такой открытый и покорный. Это простое понимание прошивает Америку новой волной энергии, и он тотчас же её использует: наклоняется вниз и игриво прикусывает мочку уха. Желание продолжить начатое накатывает на них обоих, будто лавина. Тогда Штаты окончательно берёт инициативу в свои руки и легко надавливает коленом на чужую ширинку. Ответом ему служит тихий, несдержанный стон, который заводит его ещё сильнее. Бес в нём сгорает от ожидания. Федерация же чувствует себя подростком в самом расцвете сил, когда любое прикосновение к своей симпатии приносит с собой дикое удовольствие и наслаждение. Сейчас, похоже, происходит ровно то же самое, потому что от заряженного напряжения, заставляющего температуру меж ними повышаться, хочется скулить. Но вместо этого РФ лишь рвано выдыхает, пока Америка припадает к нему в новом поцелуе. Кровь от прокусанных — или всё-таки разбитых? — в пылу губ отлично дополняет остальные ощущения, так, что Россия расслабленно прикрывает глаза. Им обоим кажется, что это безумие уже не остановить, хотя бы потому, что останавливать его нет желания совершенно. Постепенно становится плевать на всё: на то, что происходящее лишь аффект от драки; на то, что влияния феромонов здесь больше, нежели обычных чувств. Что это не любовь, что они не пара совсем, не друзья даже — ничего из этого их не волнует. Но тем не менее в следующее мгновение вздрагивают они оба, ведь в начале коридора слышатся отчётливые шаги. Как только их испуганные взгляды пересекаются, США тут же за какое-то просто рекордное время вскакивает с пола. Он поспешно протягивает руку замершему России, одним резким рывком поднимает его к себе и наконец сталкивается глазами с Германией, идущим им навстречу. Тот мимолётом оглядывает их обоих с ног до головы, после чего спокойное выражение лица сменяется неприкрытой злостью. — Вы что, опять?! Немец заметно ускоряет свой шаг. Он по-настоящему возмущён. США замечает это ещё издали и предпочитает не оправдываться заранее, поэтому благоразумно молчит. Лишь легонько приобнимает РФ за талию и то только потому, что Федерация без него пошатывается. Штаты не особо смущает сложившаяся ситуация, а единственное, что действительно беспокоит его — это очки, которые лежат под ногами на полу. Разбитые. Их ему и вправду жаль. — Ты чего? — шёпотом спрашивает он у России, когда тот устало приваливается к его плечу. На мгновение может показаться, что иностранный голос звучит обеспокоенно, но это же Америка, в конце концов. — Ты, кажется, сломал мне что-то, — тихо, с обвинительными нотками произносит РФ в ответ. Впрочем, о переломе рёбер он уже не думает, потому что дышать без хрипов и адской боли ему удаётся вполне неплохо. Так неприятно ноют, скорее всего, многочисленные синяки по всему телу, однако США об этом знать совсем не обязательно. Возможно, хоть тогда у него совесть проснётся. — Драка? Снова? — с напором, всем корпусом наклоняясь вперёд, злится на них подошедший Германия. — А я-то поверил вам в прошлый раз, мол, это пройденный этап! — Это и есть пройденный этап, — Америка старается выглядеть максимально серьёзным, что прибавляет его словам веса. — Просто мы оба слегка вспылили… и, в общем-то, всё как обычно, — он сконфуженно улыбается, словно бы даже извиняясь за своё поведение. А сам в это время свободной рукой изо всех сил пытается одёрнуть край рубашки как можно ниже. Федерация проделывает со своей толстовкой то же самое. Незаметненько так. — Ага, понимаю, — иронично отвечает ему Германия, испепеляя их укоризненным прищуром. Правда, он всё равно смягчается и выдыхает, смирившись. Сдаётся. — Ладно, отведу вас в медкабинет, а то одни вы, боюсь, живыми до него не доберётесь. Он разворачивается к ним спиной и неспешно идёт вперёд, пока две сверхдержавы измотано следуют за ним. — Ты не хочешь объясниться? — вполголоса, чтобы не привлечь лишнего внимания со стороны немца, интересуется Россия. После того, как весь адреналин спадает, у него остаётся куча невысказанных вопросов. — И что же именно ты желаешь от меня услышать? — спокойно, но по обыкновению с некой насмешливостью. — Ну хотя бы то, почему мы… — он заминается, не зная, как правильнее назвать произошедшее, — почему ты так поступил? — Стесняешь обозначить случившее вслух? — Нет, просто не имею привычки говорить за других, — тут же срывается с губ РФ очередной укол даже прежде, чем он успевает задуматься об уместности своих препираний. — Ну тогда я сам за себя отвечу, honey, — США опять улыбается радостно и самоуверенно, однако в этот раз его поведение раздражает намного меньше. — Химия. Между нами была химия. — И всё? — Федерация пытается спросить это безразлично, только вот в голосе всё равно скользит разочарование. — Конечно нет, — рука, ненавязчиво приобнимающая Россию за талию, прижимает его вдруг сильнее, пока чужая речь приятно опаляет ухо. — Если ты действительно хочешь знать моё мнение, то я вообще считаю, что мы занимались исключительно дипломатией. Познавали тонкое искусство, так сказать. Наверное, это должно было оскорбить РФ и хотя бы задеть его тем, как несерьёзно Штаты относится к возникшей между ними связи. Но он, в конце концов, слишком хорошо различал за маской насмешливости настоящий настрой Америки, а потому совсем не волновался. — Я всё равно не подпишу тебе этот договор. Он наблюдает за реакцией американца искоса, бросая на того короткие, будто бы и незаинтересованные, взгляды. — Какое поспешное заявление, honey, — США оценивающе, в некой степени восхищённо хмыкает и довольно быстро расслабляется. Всё идёт так, как и должно идти. — Всё-таки переговоры не за один раз совершаются, поэтому мы вполне сможем их продолжить. РФ на двусмысленное заявление ничего не отвечает. Лишь меланхолично думает о том, что дипломатия у этого иностранного беса какая-то неправильная. Впрочем, предложение того как обычно звучит заманчиво. Однако мнение, что любые бумаги, отданные Америкой, ничего хорошего не предвещают, по-прежнему остаётся при России. И Штатам придётся очень хорошо постараться, чтобы убедить его в обратном.