Дорнийская жена

В Даре Богов ей поднесли яшмовую диадему, изготовленную весьма искусно, и тяжелую, как все ее мысли в эти недели. Самый большой камень, золотая яшма с голубыми прожилками, был оправлен лучистым солнцем, а лунные яшмы, молочно-белые, призванные символизировать тартский герб, сияли по бокам от нее. Золотые змейки обвивали все, и Бриенне неприятно было надевать украшение. Тем не менее, надеть пришлось: в том числе, и в знак принятия присяги бедных Джордейнов. Один из них, молодой мальчишка, безусый, стеснительный, узкий в плечах, ради спасения семьи от северного нашествия, проехал так далеко. Бриенне стало жаль его. Диадему ковали в замке Тор, сказал юный Джордейн, сковали, вложив в подарок чуть не все запасы золота и камней, что нашлись у лорда-его отца. Было видно, что он очень волнуется, и она благосклонно улыбнулась: все хорошо. Так она продолжала улыбаться, ему и другим лордам, что склоняли перед ней колена: Аллирионам, Дальтам, Кворгилам, а острые лучики в ее диадеме рвали ей волосы, в животе ее постоянно что-то переворачивалось и ныло, у нее от жары начали распухать ноги и руки, а грудь ее сначала стала мягкой, как гниющий персик – а потом начала болеть странно, упорно и как-то исподволь, соски стали так чувствительны, словно их натерли песком: и, если бы Бриенна носила корсеты, то перестала бы в них помещаться. Ей стало казаться, что от жары, плохой походной пищи и сернистой воды вся она стала распухать, набухать, как гниющий под солнцем труп лошади. И запахи стали ее тревожить, все стало казаться ужасно зловонным, от всего хотелось, зажав рот, спрятаться где-то в тени и выплюнуть этот привкус вместе с желчью. Несколько раз она порывалась пойти за каким зельем к походным лекарям, отыскать знахаря среди воинств кочевников – и каждый раз она останавливала себя. Она знала, какое именно зелье придется просить. Знала – и страшилась собственного решения. Неуверенность, как это ни странно, также придавала ей какое-то подобие рассудительности. Не может же быть, говорила она себе, прижимая язык к небу, сдерживая тошнотворные позывы, чтобы мне ТАК не повезло! Каждый вечер она стягивала с себя белье, тонкие шелковые панталончики, которые носила под жесткими своими мужскими бриджами, чтобы не натирать чувствительных мест. Стягивала с колен, мысленно умоляя, и неизвестно ей было, кого: пожалуйста. Уже пора! Пожалуйста! Нет, думала она, я ошиблась в днях, еще не пора. Завтра. Завтра будет кровь, а пока придется потерпеть и перебороть в себе эти глупые страхи. Но завтра не наступало. Зато армия леди Мартелл наступала, и весьма резво. Они растянулись цепями больших отрядов по двум берегам реки. В авангард пустили кочевников и примкнувших воинов Дорна. Северные армии ехали позади, замыкая наступление – и, при необходимости, зачищая земли от разбойников и ренегатов. Бриенна была рада, что, после того ужасного вечера, сир Черноводный начал ее избегать. Она отослала его и других рыцарей Короны, включая Ланнистера, в арьергард. Были ли они тем довольны? Вряд ли. Тревожило ли это ее? Тоже нет. Она не могла отделаться от этой чудовищной, глупой, несправедливой мысли: если все было подстроено, так, значит, и любовь Джейме, вероятно, возможнее всего… Ах, зачем она ему призналась, зачем она открыла себя, зачем позволила подойти так близко, влезть под самую кожу. Умный ошибается только раз, а вот дурак – дважды, говаривал ее отец. Бриенна ошиблась второй раз. Как это странно, что в войсках и далее – по замкам, оазисам, садам и городишкам Зеленоводной реки – ползали слухи, разносились какие-то песни и баллады о ее мудрости и стойкости. Ни того, ни другого Боги ей не дали, и, пожалуй, это было секретом похуже того, что прятался теперь где-то в ее огромном теле, за тяжелыми мускулами живота. После Дощатого Городка пришлось ей созвать еще один совет. Выступил сир Черноводный, посмотрел на Джейме и Террена и, взмахнув сжатым кулаком, заявил: - Если прикажете, мы сравняем это место с землей. Дорнийцы засмеялись, хотя и весьма нервно. Кочевники хищно, недобро скалились. Бриенна поморщилась: - Пусть выведут женщин, детей, стариков, отправят их в город. Остальные сдаются – или делайте, как считаете нужным. Особенно же, подумала она, особенно я не стану жалеть о том, что вы сожжете эту комнату, где все еще, наверняка, свисала с потолка шелковая удавка. Она представила, как корчатся в пламени голубые и розовые гортензии, и испытала, к стыду своему и изумлению, только жестокую радость. Но Водные Сады устояли: воины, которых осталось немного, сдались и преклонили колена, а придворные, некогда смотревшие на все, что с нею случилось, как на некий странный, отталкивающий, но пустяковый анекдот – отправились пешим ходом в изнывающий под летними лучами Нижний Город. Она смотрела, не спешиваясь, как привратник запер тяжелые ворота, повернулся и побрел к ней. Он опустился на колени и протянул ей ключи, не поднимая взгляда от взбитой копытами дорожной пыли. Бриенна кивнула Террену, тот спрыгнул из седла, взял связку ключей, принес их. Она бесстрастно взяла, а затем перебросила Ари, девочка ловко поймала - и тихонько охнула от тяжести. - Можешь расположить там своих воинов. Старик Уллер посмотрел на все это с неудовольствием. Ему не нравилось, что Бриенна все делала, обращаясь лишь к его драгоценной внучке. Но не того ли хотел, подумала она мрачно. Не того ли ты, глупый дорниец, желал?! Бойтесь своих желаний, бойтесь, думала она, оглядывая радостные лица кочевников. Вскоре их впустили внутрь, и, отвернувшись, Бриенна направила коня к дороге в Солнечное Копье. Она полагала, что дворцы разорят в мгновение ока – что в мраморных купальнях устроят пляски и оргии, что во дворах станут шуметь, чадить, пить вино и предаваться самым диким удовольствиям. Позолоту обдерут, драгоценные безделушки разворуют, комнаты наполнятся жирным запахом плохо изжаренного мяса и кислого вина, ковры, подушки и шелковые кушетки будут покрыты пылью и изрезаны кривыми мечами дикарей. И эта мысль была странно приятна. Милая Динна, думала она, пришпоривая коня, милая Фрея. Я уничтожу место, где вы столько страданий вынесли и так несчастливо погибли, я превращу его в руины, в пепел, но прежде того оно впадет в ничтожество и будет разорено, и, если судьба его решилась в тот миг, как ваша кровь обагрила драгоценные, прекрасные ковры – то так тому и быть. Вдруг из боковой калитки выбежала девчонка в роскошном наряде, не старше семи лет – и полетела, звякая драгоценными подвесками, прочь. Кочевники с улюлюканьем погнали ее, хохоча и что-то гортанно выкрикивая. Несчастная, должно быть, пряталась там в ожидании осады. Девочку поймали у придорожных зарослей терновника, схватили за ожерелье и дернули вверх, один из воинов пустыни пытался ее усадить в седло. На миг она повисла, точно повешенная, закричала, потом выпуталась и упала в пыль. Кто-то метнулся к ней, и она увидела кожаный походный дублет и блеснувший в солнечных лучах меч валирийской стали. Джейме отогнал гогочущих дикарей, спешился и пошел к девочке, осторожно, мягко ступая, точно кошку ловил. Потом спрятал меч, показывая девочке пустые руки: не бойся, дитя. - Сир Ланнистер вовсе не утратил своего благородства, может, вы и были правы, - тихо заметил кто-то рядом с ней. Бриенна обернулась, скорчила гримасу, натолкнувшись на печальный взор Подрика Пейна. - Это глупо, - пробормотала она. Джейме помог девочке подняться, отряхнул ее от пыли, отыскал взглядом кого-то – и сунул ее в седло рядом с Терреном. Он что-то ему сказал, Террен кивал с этой вечной своей задумчивой готовностью. Рыцарь Пылающего меча, подумала Бриенна, скривившись. И Златорукого Льва, вот уж конечно! Девочка начала плакать, Террен заговорил с ней, наклонившись к ее плечу. Подъехала к ним и Ари, и, вдвоем, они начали свою полудетскую возню и споры, и утешения. Они дали ребенку воды, что-то беспрерывно воркуя, как два худеньких и смешных вяхиря. - Что ты творишь? – сквозь зубы, подъехав к ней, осведомился Джейме. Она отвернулась и пустила лошадь быстрее. Он не отставал. - Почему это допускаешь? Бриенна молчала, уставившись перед собой. - Ты думаешь, я не знаю, к чему все идет? Опять она оставила его без ответа. - Ты думаешь, я не вижу, чего ты желаешь? Ступай в Пекло, подумала она злобно и устало. - Кочевники камня на камне не оставят, ладно. Могу понять. А ты? Осадишь город, заморишь их жаждой? Дети-то не виноваты, Бриенна. - Я не могу всех спасти. - Ты становишься словно… словно… А, впрочем, ладно. Он замолчал, с досадой хмыкнув. - Договори уж. - Словно эта шлюха Таргариен. - Женщин в шлюх превращаете вы, мужчины. Не используй таких слов в виде оскорбления, тем ты лишь себя грязнишь. Он коротко хохотнул, но длить веселье не стал. Бриенна кисло проворчала: - Я дала им выбор. - Ты их сгоняешь в кольцо города, чтобы там… Она повернулась к нему так резко, что ее затошнило: - Откуда ты знаешь, чего я в самом деле хочу?! До сих пор мы продвигались почти без крови, а теперь с чего-то ты вообразил меня мстительной драконьей королевой?! Что ты несешь?! Если это вдруг проснулись твои глупые воспоминания о твоей глупой сестрице, так знай!.. Она замолчала, не вполне понимая, чем вообще собиралась закончить свою тираду. Джейме смотрел на нее поверх платка, часто моргая, ошеломленный ее горячностью – и, пожалуй, тем, что она сказала ему за эти секунды больше слов, чем за недели похода. - Оставь меня, - пробормотала Бриенна, отворачиваясь. – Я не желаю с тобой больше говорить. - А придется. - Я не стану мстить людям, которые вовсе не были причастны к преступлениям Мартелла и не имели ни сил, ни возможностей им противостоять, - выдавила она. – А иные и пострадали. - Хорошо, - вставил он, закивав, будто она ответила некий правильно выученный урок. Ее передернуло от желания его ударить. - Помолчи и дай мне закончить, пожалуйста. Но я не стану сдерживать кочевников и не стану останавливать все мелкие стычки, которым здесь суждено явиться. Наследники Ройны заслужили быть в этих дворцах, они спасли тебя, меня, помогли восстановить мир в Дорне. - Но они напугали ребенка… Ты же видела! - Теперь, когда все так… все так сложно, быстро, трудно решается - Я НЕ МОГУ защитить всех детей на земле! – рявкнула она в отчаянии. - Прежде бы ты пыталась, - тихо, после паузы, заметил он. Она опустила голову, стараясь больше не выдавать себя. Ей захотелось заплакать и все ему рассказать, как будто это сделало бы ситуацию проще. Впрочем, она часто думала теперь, что Бронн уж не только разболтал ему о чудодейственных цветках из пламени дракона – но и о возможных последствиях. Чушь, бредни, выдумки, предположения. Но Бриенне было грустно думать о том, что Джейме на эти ее признания – скорее всего – ответил бы. Может быть, предложил бы поискать знахаря и поскорее выпить лунный чай. Еще и стал бы какие доводы к этому приводить, по-ланнистерски умные… Может быть, тоскливо подумалось ей. Может такое и случилось бы. У нее хватало ума сдерживаться – до сей поры. Хватит… она надеялась, что хватит и еще ненадолго. Они выехали на утоптанный, бесплодный пустырь около Врат. Город притих, будто ошеломленный этим надвигавшимся на него морем людей. Золото на куполе дворца сверкало до странности дерзко. Ветер колотил грязные флаги на стенах, она не могла издали разобрать, чьи же. Неужели придется…? - Прикажете готовить осаду? – тихо спросил Подрик Пейн. - Нет. - Штурмом взять? Джейме и Бронн о чем-то заспорили в стороне. Она оглядела своих полководцев, подолгу останавливая взгляд на лицах дорнийских солдат и лордов. - Мы не станем мучить город, где планируем править, верно, лорд Уллер? – спросила Бриенна негромко. Тот беспокойно заерзал в седле. Старый дурак, подумала она в сердцах. Ари сказала: - Нет. Мы не станем так поступать. - Тогда остается ждать. Приказ раскатился по рядам, и люди начали сходить из седел, разминая затекшие ноги, посмеиваясь, передавая друг другу бурдюки с водой. В маркитантских обозах началось движение, и Бриенна увидела, как сир Черноводный и Джейме направили своих коней к воротам. Я могла бы сравнять этот город, подумалось ей в который раз за день, сравнять с землей, поджечь в нескольких местах. Пламя поднялось бы ко дворцам ужасно быстро. Саманные домики горят очень хорошо. Подрик принес ей воды, она выпила и вернула ему кружку, а затем подъехала к Ари и Террену. - Как тебя зовут, дитя? Девочка испуганно на нее вытаращилась. - Ты помнишь меня? - Ко… конечно, - пробормотала она. - Должно быть, мы виделись там, в садах. - Леди Мартелл с синими глазами! Вы были очень… очень тогда… красивая, - сказала маленькая дорнийка. – Я помню вас и еще… Фрею… и Динну. Они столько красивых платьев придумали. Однажды и мне поясок бабочками расшили. Но потом куда-то ушли. Я давно их не видела. Вы не знаете, куда они пошли? - Нет, - грустно сказала Бриенна. – Должно быть, решили войну переждать в надежном месте. - Вот бы и мама так решила! - Почему ты с ней не пошла? - Она меня потеряла. - Ее зовут Джолен, Джолен Дейн, - сказала Ари. – Леди Дейн из какой-то боковой ветви… Я только слышала, что некоторые женщины их семьи, особенно вдовые, служили у Мартеллов фрейлинами. - Как же это твоя мама тебя потеряла? – Бриенна выдавила улыбку. Джолен начала рассказывать, как пряталась, пока вся семья носилась по комнатам, собирая драгоценности и причитая. Можно было только вообразить всю эту суету и панику, овладевшие безоружными придворными, людьми из Водных Садов, которые тяжелее срезанной розы ничего и в руках не держали. - Мы найдем твою маму в городе, и все… и все будет хорошо. Джолен сморщилась и заплакала. Ари начала возиться с седельной сумкой, выронила сверток со сладостями, Террен бросился их поднимать. - Эй, - сказала Бриенна. – Эй, посмотри, кто это? Кто это хочет с тобой познакомиться? Она открыла корзинку из ивовых прутьев, притороченную к своему седлу. Царапка тотчас высунула мордочку, нюхая воздух и жмурясь от солнечных лучей. Джолен, шмыгая носом, протянула к ней руку. - Прекрасная леди Царапка! – воскликнул Террен с преувеличенным – а впрочем, и не слишком – восторгом. - Какая хоро… шенькая, - слезы начали высыхать, девочка заулыбалась. - Правда же, она прелестна? Т-с-с. Только никому не говори ее секрет! У нее золотые усики. - Не-ет?! – ахнула Джолен. - Сама не знаю, где она их такие достала! - Ах, как красиво! И правда! Она воспользовалась тем, что дети принялись рассматривать и тискать кошку, и, вскочив в седло, подъехала к Подрику. - Попробую поговорить, - мрачно сказала она ему, кивнув на врата. – Не может быть, чтобы им в такую минуту изменил рассудок. Дорнийцы горды, но не слепы. Он сокрушенно кивнул. Отряд сопровождения Подрик набрал и построил быстро, и не без отвращения она заметила, что позади нескольких генералов в дорнийских доспехах едут Джейме и сир Черноводный. Прогонять их не хотелось, потому что пришлось бы сердиться, кричать или что-то доказывать: а все это и в дороге порядком измучило ее. Они двинулись к стенам города, ветер с моря овевал их лица приятной прохладой. Когда оставалась всего сотня шагов – ворота скрипнули и раздвинулись. Бриенна подняла руку, предупреждая, но уже слышала, как позади нее бряцает оружие, которое тянули из ножен. Ворота открылись и выпустили человек двадцать в доспехах Мартеллов. Они шли медленным шагом, а, приблизившись, начали опускаться на одно колено, мечи и копья они воткнули в дорожную пыль. Так она оказалась в полукруге первой присяги – почти отрезанная этим оранжевым всполохом от своих, изумленная и растерянная. Затем начали появляться другие. Потихоньку росли и крепли радостные возгласы. Перед ней освободили дорогу – и Бриенна въехала в Солнечное Копье, пожалуй, первый раз в жизни без всякого страха, тоски или отчаяния. Воины держались горделиво и спокойно – а ее солдаты обозревали случившееся с тем видом, какой всегда бывает присущ бескровному победителю: слегка разочаровано, пожалуй. В Нижнем Городе народ начал высыпать на улицы и приветствовать ее, бросали, по обычаю этого места, пряности и цветы, от улицы к улице все больше, все радостнее. Бриенна улыбалась через силу, не совсем понимая, откуда столько восторга, пока не начали разноситься сначала робкие, а потом крепнущие крики: - Леди Мартелл! Леди Мартелл жива и вернулась!.. Когда она нагнулась и протянула руку в перчатке, чтобы дотронуться до мальчиков в доспехах, которые тянули к ней раскрытые ладони, Подрик, наконец, пробился к ней и качнул головой в ревнивом, предупреждающем жесте: - Пожалуй, не стоит им доверять, - тихонько сказал он. И тотчас же. – Мне донесли, наконец, в чем дело. - В чем же? - Путь ваш к дворцу был приготовлен. В гавани произошла высадка кораблей Короны, а я-то думал, они еще занимались бунтовщиками Соленого Берега. - Я тоже так полагала. - Очевидно, кто-то решил устроить вам… подарок. - Подрик помолчал. - Свадебный подарок, так говорят. Бриенна поморщилась, и тут же наклонила голову, пряча лицо. - Я ждал этого, - печально сказал Подрик. - Но мне не счел нужным сказать? - Надеялся, что… впрочем, я уже не мог бы ничего изменить, миледи Сир Бриенна. В голосе слышалась обреченность, подобная той, которая проступала в словах и жестах его там, в жалком имении новоявленного лорда Дондарриона, когда она гневалась на сира Черноводного (а в самом деле лишь на саму себя). Они поднялись к дворцам, двигаясь растянутой процессией. Солнце лениво клонилось к закату, удлиняя их тени. Бриенна доехала до лестницы, которая помнилась ей бесконечной чередой мучительных ступеней. Теперь она была заполнена войском сдавшимся, или, скорее, торжествующим. Трудно было сказать, чего в лицах людей было больше – радости избавления от войны, облегчения или наивной веры в то, что теперь-то все станет другим. Воины Дорна становились на колено, опуская головы, сверкало оружие, так и не запачканное кровью. Она помедлила немного, а затем осторожно тронула лошадь, пришпорила аккуратно – и начала подниматься, не спускаясь из седла. Этот путь, решила Бриенна, будет теперь другим. Наступила тишина, нарушаемая лишь беспокойным стрекотом ласточек под крышами террас, перестуком копыт по мрамору - и восхищенными, пораженными вздохами вокруг. Бриенна одолела лестницу странно быстро, может, даже и быстрее, чем ей хотелось: некогда она думала, что едва выживет под соленой накидкой, сотканной из ее несчастий и слез. Теперь она подумала о том, что должна испытывать восторг, некое возвышенное чувство, но вместо того сердце ее начала давить сумрачная усталость. Последние ступени прошла галопом, подгоняя коня легким стеком. Спешилась лишь у входа в галерею, которая вела в зал совета. Она двинулась вперед, не оглядываясь, уже понимая, что ее ждет. Позади нее Пейн отдавал какие-то тихие приказы, она слышала также ворчливые ответы лорда Уллера. Длинный проход устилали золотые, алые ковры. На возвышении стоял трон, спинка его была сделана в виде огромного солнца, проткнутого копьем. Маленький человечек, сидевший на нем, ноги его не доставали до пола – спрыгнул и пошел ей навстречу. - Ланнистеры всегда грели трон своей задницей, - проворчал кто-то за ее спиной, ей показалось, что это был сир Черноводный, и что в голосе его слышалась досада. Тирион раскрыл свои ручки, широко улыбнулся: - Вот законная принцесса Дорна, - сказал он с величайшим радушием. – Миледи Мартелл. Нет слов, чтобы передать, как я рад тому, что мои приготовления… - Все же найдите слова, - оборвала она, когда Тирион остановился в нескольких шагах от нее. – Объясните, что происходит? Почему действовали без моих приказов? - Я действовал по приказу Короны, ваше высочество, - вежливо, но твердо проговорил маленький лев. – Я приготовил, так сказать… приготовил почву. - Умело, - признал Бронн не без ревности. – Навел нужный глянец, ничего не скажешь. - Люди счастливы вашему возвращению. Счастливы! – Тирион склонил голову к плечу. – А вы? Пауза. Бриенна знала, какой ответ от нее требуется. - Разумеется. Это то, чего я желала после… после того, как мой муж был убит. - Больше всего на свете, - ухмылка тронула его некрасивое личико, наполовину запрятанное в золотой бороде. – Правда? О, нет никаких сомнений. Он протянул к ней свою миниатюрную ладошку. Ей пришлось пройти с ним до трона и сесть, она почувствовала под собой твердое, вызолоченное дерево, отполированное, гладко-тяжелое, с едва заметными вмятинами там, где его вытирали поколения мартелловских задов. Мужских, почему-то подумала она с озлоблением. Исключительно мужских. Сидеть было неловко. Она обвела взглядом маленькую толпу перед собой – и вдруг заметила, что Джейме Ланнистер отвернулся и зашагал к дальним дверям. Десять дней спустя она сидела в столовой комнате, одной из многих, которую помнила, впрочем, лучше других. Это была та комната, где некогда она нашла золотую булавку в мешочке с дарами Кигана Сэнда, где она так горько рыдала, давясь своим одиноким ужином. Теперь, ранним и чистым утром, все здесь изменилось: мебель была расставлена по-другому, хотя и с прежним шиком и пышностью. В окнах стоял нежно-розовый, свежий, пахнущий морем, рассвет. На столах высились груды фруктов, всевозможные яства, плетеные бутыли с вином. Бриенна прошлась вдоль стола, отломила кусок пирога с ягнятиной и положила в рот. Платье, которое сшили для нее, было куда удобнее прежних ее нарядов. Портные живо смекнули – или кто-то им намекнул – о ее предпочтениях. Теперь все старались ей угодить. Верх этого платья был сшит по подобию мужской дорнийской одежды: кафтан с высоким воротом, застегнутым брошами в виде луны и солнца. Золотой тяжелый шелк от пояса расходился двумя полами, открывая пышные юбки из тонкой алой, желтой и белой парчи. Руки ее были закрыты теперь, как и грудь, и это было Бриенне приятно. Горничные, присланные из Королевской Гавани, нежно и ласково убрали ее растрепанные короткие волосы в некое подобие торжественной прически, собрали в две косы, прилегавшие к голове. Поверх этих кос водрузили диадему Джордейнов, хотя Тирион и ворчал постоянно, дескать, не следует выделять ни одного из лордов, мир так хрупок, фаворитам еще не время являться сюда за своими долями… Он сидел в торце накрытого к завтраку стола, болтая ногами и разрезая ножиком огромный, сочащийся багряным соком, гранат. Смотрел на Бриенну, слегка прищурившись, несомненно, мысленно отмечая и другие ее оплошности: то, что она носила тартские броши вместо дорнийских, и то, что она отказалась надеть поднесенные Соленым Берегом перстни, соединенные золотой цепью. Этот последний подарок она нашла возмутительным, похожим на какие-то кандалы. Впрочем, пришлось улыбаться и говорить слова благодарности – тем людям, что еще недавно, без всяких сомнений, давали денег подосланным за нею убийцам. Джейме сидел у стола, повернувшись к нему боком, он что-то неторопливо жевал и смотрел за окно, а не на занятого очередной тирадой брата. Вид у него был насупленный, лицо закрылось, и, хотя ему привезли золоченые ланнистерские доспехи, пошили царски богатый наряд - Бриенна отчего-то сомневалась, что все это ему нравилось. Может быть, причиной его ужасного настроения было то, как живо младший брат тут взял все в свои ручки, и как умело он управлялся, если не сказать – хозяйничал в Дорне. Словно бы всю жизнь тут провел. - Как вам спалось, леди Мартелл? – осведомился Тирион, разломив гранат и протягивая ей дольку. – Все хорошо? Бриенна неловко улыбнулась, но угощение не взяла. Ей приснилось, что она умерла. Живот ее раздулся и стал огромен, и она кричала от боли, а затем – во сне это было так отчетливо, так ясно, будто какой-то голос извне это произнес и тем утвердил окончательно – она подумала: «а теперь я умру». И в самом деле на миг ничего не стало, приведя ее в ужас, в потрясение, в какое-то смятенно-жуткое чувство. Она исчезла из собственного сна и отовсюду на земле. Затем она проснулась. - Все прекрасно, - солгала она, налив себе розмариновой воды. – Что это за совет, лорд Ланнистер? У вас какие-то особенные дела ко мне? - Нет, это не совет, - засмеялся Тирион, забрасывая в рот гранатовые зернышки и тут же выплевывая их. – Скорее… семейное совещание. Бриенна встала напротив него, подняв бровь. - Садитесь, - предложил карлик, ласково ухмыляясь. – Садитесь, прошу. Я чувствую себя неловко, когда люди, выше меня ростом, эдак вот… Она села, расправив свою юбку, стараясь не смотреть слишком уж пристально на все еще мрачно молчащего Джейме. - Отчего ваш брат такой тихий? – решилась она, скорее, чтобы поддеть Джейме, но он даже головы к ней не повернул. Ей стало на миг больно, и опять вспомнился этот сон, тянувший ее куда-то, в пустоту, в тишину, в одинокий страх - словно в трясину. - Ему особенно нечего возразить, - самодовольно заявил Тирион. – Наверное, как и добавить. Правда, Джейме? Джейме посмотрел на младшего брата долгим, почти умоляющим, взглядом, а затем встал и подошел к окну, заложив руки за спину. - Добавить к чему? – холодно поинтересовалась она. - К тому, что я теперь произнесу, милая моя леди Мартелл. - Вот как? Ну, выслушаю вас с огромным интересом, - она постаралась придать своему голосу самое беззаботное звучание, хотя и подозревала, что слегка переигрывала. - Прежде, чем вы вошли, мы как раз говорили о том, что… Вы хорошо справляетесь, леди Мартелл. Очень, очень, очень хорошо. Вы добры, великодушны, пошел приятный слух, как вы спасли девочку Дейн. Да, спас ее Джейме, однако это уже неважно, коли в народе бродит какой полезный слушок? Вы были ласковы с ней, отменно ласковы. Люди вас обожают. Дейны готовы принести свои клятвы верности, что, лично мне, особенно приятно. Были у меня в них сомнения, видите ли. Хотелось их как-то… подтолкнуть к тому. Девочка прямо на руку нам сыграла. Ну… А коли находятся смутьяны, мы готовы их хоть из-под земли достать. - Но Гарденера так и не отыскали, - язвительно заметила она. - Как сквозь землю провалился. - Так вы только что обещались из-под земли и… - Это человек странный, я бы сказал – подозрительно странный мне. Я работаю над тем, чтобы отыскать его, да, но более того мне интересны его тайны. - А именно? - О, не думаю, что... Впрочем, если желаете. Все его катамиты служили здесь также на мелких придворных должностях, от полотера до виночерпия, и все ему докладывали о малейших происшествиях да разговорах. Однако то интересно, или, во всяком случае, показалось мне интересным, что, при таком огромном и преданном гареме, Джайлс Гарденер предпочитал лишь одного мужчину в качестве своего любовника. А нравилось Джайлсу, чтобы его, переодетого в дамское платье, сшитое, кстати сказать, на северный – не дорнийский – манер… - Тирион, - прикрикнул Джейме, повернув лицо в профиль, но не поворачиваясь от окна. – Хватит. Оставь тошнотворные подробности. Ты говоришь с дамой. Тирион виновато хихикнул. Он дотянулся и налил себе сладкого вина из серебряного кувшина, выложенного сердоликовыми полукружьями. - А если бы леди Бриенна могла приложить свой ум, да узнала эти секреты чуть раньше, - упрямо пробормотал он. – Ах, леди Бриенна. Ваша чистота, простота и… я бы сказал – невинность – за неимением другого слова, да… Так вот, эти черты, в иной даме и премилые, но в вас… вас они едва не погубили, поставили на грань смерти, подвергли самым кошмарным пыткам и насилию. Но нет, друзья, нет, в самом деле, пусть лучше наших дам оплюют и изобьют, чем они услышат о развлечениях содомитов. Это же такой кошмар! Куда как пристойнее просто топить женщину в лохани и пинать ее в живот. Бриенна поежилась. - Это все разные вещи, совершенно не связанные. И, узнай она о его секретах, так пострадала бы, пожалуй, еще сильнее, - озлобленно проговорил Джейме. – Гарденер и с палачами вел дела, и сам умел пытать… У нее не было бы шансов против него. Она не умеет управлять, действовать с хитростью, как это делаешь ты. - Мы, - поправил его Тирион, по-прежнему ничем в этой беседе не смущенный. – Мы, Ланнистеры. - А что же Гаргален? – спросила Бриенна, чтобы сбить, отчего-то особенно раздражавшую ее этим утром, фамильную спесь. - Есть сведения, что направился на одном из мятежных кораблей на Ступени. Мои люди быстро найдут его, и он будет заключен в Серую Крепость, как и другие, несогласные с нашим правлением. Ежели… не хотите сделать с ним чего еще. Джейме? Его слова покоробили, но Бриенна предпочла промолчать. Тирион говорил с братом так, словно уже сам себя утвердил здесь правителем, словно всех Ланнистеров утвердил. - Это решать леди Мартелл, - тихо отозвался Джейме. - Брось, - с полупьяным и беззаботным смешком сказал Тирион. – Мы разве не условились…? - Нет, - после паузы сказал Джейме. - Еще нет, - поправил его Десница. - О чем вы? – резко спросила Бриенна. Пальцы ее начали разглаживать скатерть, нервно и быстро. Она ненавидела себя за эту беспокойную привычку, которая в Дорне как-то окрепла и прикипела к ней. - А вы никогда не задумывались, леди Бриенна, как вам, в сущности, повезло? - Повезло? Мне? В чем же это? - Повезло, что мой брат избавил вас от изверга-мужа. И в том, как мы отдаем вам престол, место принцессы-регента, которое, в общем и целом, является местом главы всего Дорна. Но, - он поднял пухлый короткий пальчик, увидев, что она открыла рот для возражений. – Но более всего повезло вам в том, что рядом с вами можно поставить для охраны, для тонких и деликатных поручений, и… для всего остального – рыцаря Короны. Человека чести, фаворита, истинно преданного вам, любящего вас и готового ради вас на любой подвиг. Как и… впрочем, как и на любое преступление. Пораженная, она переводила взгляд с одного Ланнистера на другого. Джейме стоял, сгорбившись, не поворачивая теперь головы, он даже как-то втянул ее в плечи. Руки его были по-прежнему сцеплены за спиной. Она видела, как пальцы крепко и судорожно охватили золотую ладонь. Ее вдруг затошнило, с новой силой. - Преступление, - глупо повторила она. - Ну, если вдруг таковые понадобятся. Мой опыт говорит, что в них бывает государственная надобность, бывает, хоть и редко… а все же. Мне, - Тирион слегка прищурился поверх бокала, - мне отрадно знать, что ваша добропорядочность удержит нас от слишком отчаянных мер. Но также отрадно сознавать, что сила и хитрость Ланнистеров теперь будут на стороне истинного добра и послужат для… очевидной пользы. Уллера придется устранить, уж слишком он против Ланнистеров настроен. Остальные вовсе к нам не питают неприязни. Того более, Ланнистеры всегда… Бриенна поднялась на ноги, чувствуя, как в ней вскипают, борясь друг с другом, тошнота и гнев: - Так это и есть ваше «семейное совещание»? Предлагаете в фавориты своего брата, лорд Десница? - И словно бы он вам неприятен? Вы, казалось мне, любите его, пусть это и даже любовь того толка… - Какого же? – прошептала она, сдерживаясь, чтобы не нависнуть над ним и не начать размахивать кулаками. - Телесного, моя милая леди Мартелл, - с безмятежной улыбочкой проворковал Тирион, наливая себе еще вина. Казалось, ее смятение не производило на него никакого впечатления. – Иногда томление тела в юных дамах приносит самые чуднЫе плоды. Но я скажу вам правду – чем больше вы желаете его, тем больше вы получите в ответ. Так и только так. И мы утвердим на всех землях Дорна нашу власть, и все эти земли покорятся нам, наконец. Окончательно. Навсегда. На… - он отхлебнул вина. – Навечно. Руки у нее затряслись, и Бриенне пришлось повторить жест Джейме, спрятав их за спиной, крепко сцепив пальцы. Она отошла к другому краю стола. - Это вы оба решили? – спросила она, когда стало понятно, что от нее ждут какого-то ответа. – Вдвоем так придумали? Ей показалось, что голос ее стал тонким и грустным, и стало противно от себя, она словно молила – пожалуйста, скажите мне, что это просто глупая жестокая шутка. - Это я решил, - Тирион вытер рот салфеткой и бросил ее себе под ноги. – Мне нравится, как все сложилось. Джейме, разумеется, имел некие… гм. Неудачи в своей прежней жизни, все мы об этом знаем, но, полагаю… - Мне следует вернуться в Пентос, - глухо проговорил Джейме. Бриенна вздрогнула, как от удара. - Мы это уже обсуждали, - Тирион вырезал кусок пирога, бросил себе на тарелку и принялся с ожесточением кромсать. Потом, словно в жажде лихорадочной деятельности, отшвырнул приборы, схватил кубок и начал наполнять его густым темно-красным вином. – Все дела с Пентосом я беру на себя. Он принялся пить вино огромными, беспокойными глотками. - Мне надо вернуться в Пентос, - повторил Джейме упрямо, не поворачиваясь. – Я задолжал им. Я должен просить развод… - Дурак! – вдруг крикнул Тирион и с грохотом поставил кубок на стол. – Ты не можешь туда вернуться! Я предлагаю свою помощь не просто так… о боги, боги, ну почему мне достался такой бесстрашный брат! Упрямец. Ланнистеры всегда платят долги, и… я тебе клянусь, Джейме, что эти щекотливые затруднения разрешить под силу только мне. Наступила тишина. Бриенна прислушалась – внизу, у рыбного рынка, стоял чаячий ор, и гул голосов, и вдруг понеслась над крышами протяжная, тонкая песня кочевников. - Мне надо вернуться в Пентос, - твердо и спокойно сказал Джейме. – Я не стану согревать постель принцессы Дорна, это первое. И второе – даже согласился бы? Я никогда бы не стал при том бесчестить ее связью с женатым. Тирион начал ерзать на стуле, потом неожиданно расхохотался: - Ты будто крестьянин в той истории, что я так люблю! «Во-первых, лошадь я вашу не крал, а во-вторых, лошадь уже была полудохлой». Так ты от леди Бриенны отказываешься? - Я отказываюсь ей служить в таком качестве. - В каком? - Фаворита. Тайного любовника. - Это неважно. Получишь развод – можешь хоть мужем стать. Я, кстати, обсуждал это с Королем. Он вовсе не против того. Она вдова, и весьма хороша собою, ну, уж насколько это возможно в Дорне, где весьма ценят белую кожу и светлые косы. Женихи тут быстро начнут соображать, что к чему. - Пускай соображают. - А ты что же, нос воротишь? – и, к ужасу Бриенны, которая все не могла сообразить, как ей прекратить эту отвратительную перебранку, Тирион вдруг ей подмигнул. – Смотри, найдутся желающие… - Хватит! – крикнула она в почти детском отчаянии. – Лорд Десница, как смеете вы… Позорить… меня, и даже вашего… брата, вы… вы… вы… так бесстыдно! Вам должно быть стыдно! Я вовсе никогда… я бы никогда… Я бы не стала… Вы бы не стали бы… Как обычно, если она слишком волновалась, слова летели и путались, и исчезали, и их становилось так много в ее голове – и совершенно не оставалось на языке, и на глазах у нее выступили слезы. Тирион нахмурился, соскочил со стула и подошел к ней, протягивая чистую салфетку. Он смотрел на нее сочувственно – но и как-то холодно, с каким-то тайным и отстраненным интересом, так смотрят на молоденькую кобылу в стойле, которую следует поставить под седло, но перед тем надобно выдрессировать и приручить. - У вас ведь не было выбора, - негромко проговорил он, когда Бриенна не двинулась с места и не взяла салфетку из его пальцев. – О, моя дорогая леди Бриенна. Я-то знаю это. Ни с Манфри, ни с моим братом. Ни разу. Никогда. Вас… использовали. Более того. Порой использовали с любовью, а порой и истязали, издевались над вами, мучили вас. Но… Теперь, когда я даю вам его, вы не должны пренебрегать этим шансом. И я вовсе не о нем пекусь, не о Джейме, как бы я не любил его. Но он взрослый мужчина, способный за себя постоять. Он рыцарь. Он воин. А беспокоюсь я теперь - лишь только о вас, моя дорогая, моя милая, наивная, славная, честная миледи сир Бриенна. Разве вы не видите теперь, что же случилось? Что же вот-вот произойдет? Разве нет у вас предчувствия собственного счастья? И разве вы – вы, из всех женщин на земле – не заслужили этого?! Весь мир принадлежит вам, моя дорнийская принцесса. Наконец. Наконец, и к моей огромной радости. Весь мир, и ваш возлюбленный человек – в придачу. Берите. Он широко развел руки в стороны, и Бриенна вдруг как-то тускло, угрюмо подумала: с твоими-то размерами не такой уж этот твой мир широкий. - Берите, - повторил Тирион с нажимом, явно не заметив ее злобных раздумий. – Пользуйтесь. Направьте себе на пользу, на удовольствие. Только дайте Короне возможность управлять Дорном, дайте нам подчинить и покорить этот прекрасный край. Мы приведем его к процветанию, как и остальные королевства. Пусть Старки забрали себе Север… Пусть. Это пустяки и… в конце-то концов, это был нужный шаг. Но Ланнистеры возьмут себе… Она отвернулась и пошла прочь, и Тирион замолчал, будто не ожидал от нее этого бегства. Может, впрочем, и нечто в этом духе он предчувствовал. Когда слуга отворял перед ней двери, Бриенна услышала, как Десница, вполголоса, сердито и быстро, начал выговаривать своему брату. Дверь за ней закрыли, она пошла по коридору, почти ничего не замечая из-за слез, слыша лишь шорох юбок по мрамору, чувствуя, как в горле ее кипит неудержимая, горячая тошнота. Через три дня был собран, наконец, первый после войны совет дорнийских лордов. Она позволила присутствовать на нем и людям Короны. Подрик Пейн, сир Черноводный и оба брата Ланнистера. Из Ланнистеров, впрочем, остался только один. Джейме, как ей донесли тем же утром, отправился в гавани, чтобы сесть на корабль до Пентоса. Она послала ему записку с предложением взять отряд из нескольких воинов, но ответа не получила. Тогда послала к нему Террена – и тот явился, запыхавшийся, замерев у дверей, когда совет уже расселся на креслах, поставленных перед дорнийским троном. Бриенна посмотрела на мальчика поверх голов, а тот только головой покаянно замотал: ничего не вышло. Упрямый, подумала она сердито и устало. Проклятый упрямый Джейме Ланнистер. Террен пожал плечами и остался у дверей. Его в совет никто не приглашал. Бриенна, посмотрев на Ари, замершую в кресле рядом с троном, костяшки ее пальцев прямо побелели, так она вцепилась в жесткие подлокотники – негромко приказала: - Сир Дондаррион. Пусть тоже займет место. Он сослужил нам хорошую службу. Террена, крайне изумленного, смущенного, все еще в этой его бедной, плохо сшитой куртке, проводили к свободному стулу. Он уселся и вдруг, найдя глазами лицо Ари, слабо улыбнулся, подмигнул. Бриенне стало печально, но отчего-то и легко. Кошка скользнула к ее ногам, потерлась щекой о складки темно-синего парчового платья. Подавив улыбку, она осторожно наклонилась и отодвинула Царапку от себя, но та продолжала упрямо ластиться к ней. Ты меня выбрала, подумала Бриенна. Хотя бы ты… из всех Ланнистеров, ты за меня. Она встала и обвела всех глазами. - Милостью Короля Брана Первого этого имени, от имени великого дома Мартелл, приветствую собравшихся. Леди и лорды Дорна, да будут ваши дни долгими и солнечными. Начались кивки, поклоны, на лицах проступали самодовольные улыбки. - В качестве вдовы Манфри Мартелла я вынуждена взять на себя правление, - сказала Бриенна негромко. – И хочу заверить всех лордов, принесших присягу мне и Короне – ваша верность не останется без награды, без нашей милости, без нашей защиты. Мы принесем мир в наш возлюбленный Дорн, не останется человека, который сможет сказать: я пострадал безвинно, я был несправедливо обижен. Благодарю и воинов, что позволили восстановить законную власть без крови и напрасных жертв. Города нашей прекрасной земли останутся целы и невредимы, корабли будут заходить в наши гавани без всякого опасения, воды наши станут привольны и чисты от разбоя, а в садах будут снимать невиданные урожаи, и так будет отныне… всегда. Она посмотрела на Тириона, который слушал ее, сцепив ручки поверх своего расшитого золотой нитью дублета. Тот выпятил губу, и было неясно, доволен ли он этой заготовленной речью, или предпочел бы вставить в нее еще какие посулы. - Однако же, - отвернувшись от Десницы, сказала Бриенна, - желаю напомнить всем, что при мне имеется ребенок принца Оберина, Ари Сэнд. Именем Короны дарую ей отныне имя Ариэлла Мартелл. По креслам лордов понесся изумленный вздох, но она видела, как усмехнулся сир Черноводный и беспокойно завозился в своем пылающе-алом плаще старик Уллер. - Вынужденная скрываться под именем и личиной юноши, что не было выбором, а лишь решением ее деда… отныне она не станет скрываться от Дорна, и всякий, кто посмеет усомниться в законности ее правления или выскажет какое неуважение ее имени, ее полу, происхождению или возрасту – будет иметь дело со мной, принцессой-регентом. Также и с моим воинством. А также с воинством Короны, которое покуда еще не покинуло наших краев. Если теперь желаете высказать свои возражения против правления Мартеллов? Встаньте и скажите, но затем знайте – на вашей стороне остаются только ваши собственные удача и доблесть. Она замолчала, переводя дыхание. Ари рядом с ней, казалось, сжалась в комок. Ей стало ужасно жаль девочку. Террен вытаращился на бедняжку, даже шею вытянул, так он оторопел. - Ну? – прикрикнула Бриенна, видя, как лорды начали переглядываться и шептаться. – Вы пойдете против двух Мартеллов во главе этого совета? Кто пойдет? - Она слишком юна, - крикнул лорд Джордейн. – Вы не можете оставить на нее наше королевство, леди Мартелл. - Я не оставляю своего поста, милорд. - До каких времен, ваше высочество? - Пока не решу, что Ариэлла может править справедливо, умно и твердо. - Уллер прятал девчонку, будто бы… - Лорд Уллер пострадал от мести моего покойного супруга, - спокойно заметила Бриенна. – У него были основания опасаться за ее жизнь. - Он только лишь ждал момента… - Как и любой бы выжидал, - Бриенна пожала плечами. – Есть ли еще какие возражения против Мартеллов? Я обещаю вам всем, что со всеми жестокостями правления Манфри Мартелла отныне покончено. Как и с обычаями мстить невинным. Как и… со многими другими, приводившими лишь к страданиями и крови, а не к процветанию и спокойствию. - Дорну нужны покой и воля, - заметил один из лордов Лимонной Рощи. – Наши земли разорены этой смутой, крестьяне боятся даже выходить в поля. Надо снимать урожай, а люди бегут, к Северу, к Маркам, а то и на Скорбные дороги. - Отныне такого не будет. Мы принудим к миру всех, всех, кто желает его – а тех, кто не желает, мы заставим уважать это наше желание. Молчаливые кивки, вздохи, поднятые брови. - Я льщу себя надеждой, что размеры наших воинств убедят и самых… упрямых, - Бриенна улыбнулась, глядя в глаза лорду Уллеру. – Твердая рука и острый меч еще никому не вредили, не так ли? Особенно если меч только покоится в ножнах, а не занесен над головой безвинного. Старик крякнул и сморщился, но возразить не посмел. - Все это красиво и верно, но… Имеет ли все это наследование касательство к покойному Мартеллу? – вдруг спросил лорд, как ей уже сообщили – один из кузенов Гаргалена, впрочем, сразу же от того открестившийся. – Его убили прямо в день свадьбы. - В ночь, - сказал Тирион, негромко и ухмыляясь. - Что? Что там бормочет Бе… лорд Десница? Поднялся недовольный ропот. - Принц Манфри погиб ночью, - прорычал за Тириона сир Черноводный. - Ночью же? Не утром, верно?! Так не означает ли, что брак не консумирован? – гнул свое прямодушный строптивец. Бриенна вздрогнула. Тирион, как показалось ей, это заметил. Он встал и прошелся вдоль помоста, потом забрался на него и встал перед нею, повернувшись лицом к собранию. - Еще как консумирован, уверяю вас. Корона не стала бы оставлять на троне незаконную супругу покойного принца. Бриенна посмотрела на Подрика, тот покраснел, опустил глаза. - Для желающих убедиться мы подготовим свидетельство септы и мейстера. Более того, я уверяю наш высокий совет в том, что принц Манфри осуществил… свои притязания в самой полной мере. Ребенку его, по уговору с Короной, достанутся Водные Сады и земли к югу от Марок, к Северу от Поднебесья. Это будет справедливо и правильно, ибо мы не оставим Мартеллов, некогда призванных самой Королевой Нимерией. В каждом из них течет кровь законных правителей. Наступила тишина, и Бриенна уставилась на свои пальцы. Вдруг ей стало так очевидно это решение, весь исход, будто кто-то сделал последний ход в кайвассе, игре с фигурками, которая требовала от всех внимания и хитрости. Вот только фигуркой здесь оказалась она. Вновь, и опять – фигуркой на доске, всего-то… Только камешком, брошенным в воду. Ее даже восхитила легкость придумки: она все поняла - отчего он так уверенно, не таясь уже, назначал Ланнистеров правителями в Дорне, отчего считал, что Джейме на все согласится, и отчего был так огорчен его отказом, и отчего он обещал ей… как он сказал? «Разве вы не видите теперь, что же случилось? Что же вот-вот произойдет? Разве нет у вас предчувствия собственного счастья?» И ради этих кусков земли, ради власти Ланнистеров над Дорном – он готов был и у собственного брата ребенка отобрать, объявить его Мартеллом, а самого Джейме поставить жалким фаворитом, словно тот не настрадался в этом унижении еще при сестре, подумала она с усталым, но все еще безмерным, удивлением. Возможно, он и не рассчитывал даже на Джейме, подумалось ей вдруг. Возможно, он старался теперь лишь ради интересов Короны. Джейме он попытался использовать, потому что… ну неужели бы не попытался? Ланнистер, Ланнистер как он есть. Однако он был также и Десницей при самом честном и праведном Короле, и, конечно же, вся эта задумка была… не его самого. Ее начало тошнить, необычно быстро и резко, как-то угрожающе сильно. В горле застрял комок, в груди заныло. Вдобавок ко всему, и все ухудшая - все эти лихорадочно-угрюмые мысли неслись у нее в голове, перепрыгивая друг друга, перекатываясь, как волны. И они будили в ней, кроме тошноты, какое-то чувство, неясное, но сильное. Какой-то бунт в сердце, протест и ярость. Наконец, заставив себя поднять пылающее лицо, Бриенна обвела лордов невидящими глазами. В совете начались и множились споры, кто-то предлагал свои земли, в обмен на армии Мартеллов, а кто-то, наоборот, предлагал земли соседа, надеясь, что о нем самом речи не зайдет – каждый искал теперь в ее положении выгоду для себя. Кошка вскочила ей на колени и сочувственно потерлась мордочкой о плечо. Бриенна поднялась, прижав Царапку к себе. Она спустилась по ступеням помоста и пошла к дверям. Там ее и догнал встревоженный Подрик. - Мне нужно на воздух, - сказала она тихо. – Сделайте перерыв. Он отстал от нее на полпути к мраморной лестнице. Бриенна начала спускаться, служанка ее окликнула, побежала следом - и, задыхаясь, подала ей плащ, тонкий, синий, расшитый звездами и змейками. Она позволила застегнуть его на своей шее, стояла тихо, стараясь не делать лишних движений и не выпуская кошку из рук. - Пойти с вами, ваше высочество? Ох! Опять эта кошка! Давайте ее сюда! Бриенна отпрянула: - Нет. Оставь меня. Не трогай. Она повернулась и ускорила шаги, едва замечая, куда идет: все стало каким-то тонким, прозрачным вокруг. Город плавился от полуденной жары и раскачивался. Меч ударял ее по бедру, неловко пристегнутый, тяжелый. Она вышагивала из света в тень, поворачивала и сбегала по ступеням, и уходила все дальше, и дальше, и дальше, и дальше. Она не оглядывалась. И сама не помнила, как очутилась в портовой галерее, под сводами из черепичных крыш, обвитыми ипомеей да девичьим виноградом. Ее остановил солдат и о чем-то спросил, она ответила - наверное, невпопад. Он пропустил ее, настороженно поклонившись, покосившись сначала на меч, а потом - на кошку в ее руках. Бриенна все шла и шла, галерея показалась ей бесконечной и странно пустой. Наконец, она повернула и вышла к причалам. На большой, скрипучий корабль матросы споро и ловко затаскивали тюки с тканями, корзины с фруктами и бочки с вином. Паруса хлопали под крепнущим ветром. Она заметила человека, сидевшего в ожидании, на пустом ящике, рядом с погрузочными мостками. Отчего-то он показался ей очень одиноким и странно потерянным. Волосы его были словно из золота, только седые пряди в них стали – подумала она вдруг – стали шире и белее. Он сидел, ссутулившись, поставив на землю дорожный мешок, плохо набитый, скорее всего, полупустой. Как глупо, подумала Бриенна. Всегда - не только упрямец, но и глупец. Он смотрел себе под ноги, кисти его – и здоровая, и золотая - были опущены, локти на коленях. Она подошла к нему и остановилась в нескольких шагах. Несколько мгновений Джейме сидел к ней в профиль, не шевелясь, о чем-то задумавшись, потерявшись в своих мыслях. Наконец, словно проснувшись, он дрогнул, поднял голову – и повернул к Бриенне свое усталое лицо. И увидел ее. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ