Тот вечер

Это был теплый июльский вечер. Солнце уходило за горизонт, зарываясь в густые облака, а яркие лучи, сумевшие пробиться через серую пелену, своим желто-оранжевым цветом мягко освещали верхушки величественных сосен. Стоявшую в округе мирную тишь нарушал шелест травы, стрекотание кузнечиков, чириканье птиц... и звонкий смех новобранцев, раздававшийся из столовой кадетского корпуса. Тот вечер, почему-то, был особенно оживленным. За столом почти в самом углу расположилась весёлая компания, хохоча и обсуждая самые разные темы: начиная от предстоящих экзаменов, и заканчивая тем, что в противоположном поле привлекает сильнее всего. – Длинные, черные, как крылья ворона, волосы, серые глаза... – Жан мечтательно прикрыл веки, расплывшись в глупой улыбке. – Брось, мужик, все уже давно поняли, что ты без ума от Микасы, – Конни хихикнул, тут же ловя на себе злобный взгляд, но проигнорировал его. – Эй, Берт. А что тебе нравится в девушках? Юноша, прильнувший к стене и всё это время думающий о чем-то своём, вздрогнул от неожиданности. – Э, ну... – Бертольд немного замешкался, но затем продолжил. – Светлые волосы, хмурый вид, хорошая форма, и глаза, от которых веет холодом...   Взгляд кадета невольно упал на Энни Леонхарт, что в одиночестве сидела в противоположном углу столовой. Поняв, что все это заметили, Бертольд покраснел и, выдавив из себя неловкое "Как-то так", уставился в пол. – Поня-ятно всё с тобой, – с широкой ухмылкой протянул Конни и перевёл тему, принявшись рассказывать какую-то свою историю из детства. Ребята шутили и смеялись, увлеченные интересным рассказом, и только Райнер, напрягшись, не проронил ни слова. * * * В тот теплый июльский вечер сердце Брауна неприятно кольнуло. И пусть с того дня прошло чуть больше недели, он до сих пор не понимал, почему так странно отреагировал на слова лучшего друга, и почему он так отчаянно пытается этого самого друга избегать.   Райнер стоял на небольшой терассе, облокотившись руками на перегородку и устремив хмурый взгляд куда-то вдаль. Над лагерем уже как третий час клубилась тьма, но Райнер отчего-то не мог уснуть. Сейчас, в тишине, ему было спокойно. Легкий ветер приятно дул в лицо, и юноша вздохнул полной грудью, вдыхая запах ночной свежести. Еще несколько минут он стоял в одиночестве, но затем сзади послышались тяжелые шаги. – Почему не спишь? – тихо спросил до боли знакомый голос. Это был первый раз за неделю, когда Бертольд решил поговорить с ним. – Не спится. – буркнул Райнер в ответ и выпрямился, скрестив руки на груди и всё так же продолжая смотреть вдаль.   Бертольд подошел ближе, оказавшись на одном уровне с другом. Взгляд Брауна невольно переметнулся на его лицо: сейчас Бертольд выглядел совсем иначе. Не таким, каким его привыкли видеть остальные. Его лицо было спокойным, а холодный свет луны даже придавал ему какое-то безразличие. – Завтра у нас вылазка, тебе лучше отдохнуть.   Вылазка. Райнер, кажется, совсем позабыл про неё. Завтра его отряд собирался проверить местность вокруг стены Марии, а заодно избавиться от титанов, бродящих поблизости. – Да. Я знаю. – Райнер кивнул.   Бертольд продолжил стоять рядом, вздыхая время от времени, будто бы хотел что-то сказать, но не решался. – Райнер, – Наконец проговорил тот. Бронированный вопросительно глянул в ответ. – Что происходит? – О чём ты? – Ты знаешь.   Не выдержав, он встал напротив Райнера, смотря тому прямо в глаза. Сердце последнего пропустило удар. – Ты избегаешь меня вот уже неделю, я не понимаю, почему. Если я сделал что-то не так, то скажи, а не строй из себя обиженную принцессу!   Бертольд злился. Только Райнеру доводилось видеть его в такие моменты, и мысль об этом почему-то приносила странное чувство ликования. – Я не избегаю тебя. – Неправда. – Что-ж... – Райнер вздохнул, тоже начиная понемногу закипать. – Пусть даже так, что с того? Мне показалось, что тебя гораздо больше интересует компания Энни.   Бертольд опешил. Райнер молчал, нахмурившись. – Ты что... – "Ревнуешь?" – хотел продолжить юноша, но тут же осёкся, опустив голову, и пробормотал себе под нос, – Нет, бред какой-то. – Чего? – Я подумал, что ты ревнуешь, но это же просто смешно. – Бертольд как-то печально усмехнулся, а к Райнеру, кажется, пришло осознание.   Ревность. В тот вечер это была ревность. Но почему? Они с Бертом и Энни были неразлучны с самого детства, и более того, Райнера никогда не влекло к мужчинам. С другой стороны, Райнер всегда хотел заботиться о Бертольде. Несомненно, он заботился и об остальных кадетах, примеряя на себя роль старшего брата, но забота о Колоссальном была чем-то иным. Райнеру хотелось защищать его, беречь, быть рядом и никогда не отпускать. Он вполне мог даже пожертвовать ради него своей жизнью. И чем больше Бронированный об этом думал, тем сильнее путался в своих чувствах. Неужели Райнер и вправду... – ...Я вовсе не люблю тебя.   Бертольду показалось, что в этот момент где-то прогремел гром. Он широко распахнул глаза, изумленно глядя на Райнера. – Что? – непонимающе уставился тот в ответ. – Я же ни слова не сказал о любви.   Райнер был готов поклясться, что почувствовал, как земля уходит из под его ног. Щеки налились румянцем, а на лбу проступила испарина. – Эм... Я к тому, что... Ревность ведь подразумевает любовь? – "Идиот." – А ты наверняка имел ввиду...   Браун не успел договорить, так как чужая ладонь нежно прикоснулась к его щеке. – Ты ничего не понял, да? – Бертольд тихо, глубоко засмеялся, от чего на загривке Райнера заплясали мурашки. – В тот день, когда Конни спросил, что мне нравится в девушках, я говорил не об Энни. Я говорил о тебе.   Райнер стоял неподвижно, словно в оцепенении, и пытался переварить только что услышанное. Сердце бешено колотилось, а щеки краснели ещё сильнее. Воспользовавшись моментом, Бертольд наклонился и накрыл сухие губы кадета своими. Браун инстинктивно дернулся, вцепившись в рукав напротив, но затем расслабился, позволяя горячему языку проникнуть внутрь и переплестись с его собственным.   Схватив Райнера за воротник, Бертольд с силой припечатал его к стене, не прерывая поцелуй. Бронированный отстранился, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать взгляд, а затем спросил: – Как давно? И Бертольд ответил: – С первого дня нашей встречи.   А затем наклонился снова, целуя мочку уха, проводя по ней языком и спускаясь к шее, также покрывая её влажными поцелуями. В какой-то момент этого стало мало, и тогда юноша опустил руку к чужому паху, через ткань брюк сжимая и поглаживая уже начавший твердеть член. Райнер тихо застонал, тут же прикусив губу, чтобы не издавать ни звука. Не хватало ещё, чтобы их застали здесь в таком непристойном виде. – Берт... – прошептал Райнер, изо всех сил сдерживая стон. – Прошу тебя, не здесь. – Хорошо. – Хриплым голосом ответил Колосс и взял юношу за руку. – Идем.   Бертольд вел Райнера по лагерю, ловко минуя дежурных, и вскоре они оказались на складе. В помещении царил полумрак, пахло пылью и крупой. Впустив вперед Райнера, Бертольд осторожно закрыл за ними дверь на засов. А в следующий миг вцепился в стоявшего позади юношу, жадно и глубоко целуя, и попутно стягивая с него рубашку.  Избавившись от ненужной на данный момент вещи, Бертольд принялся блуждать руками по сильному телу. Поглаживал спину, лопатки, плавно переходил на торс и поднимался к соскам, слегка сжимая их пальцами. Райнер судорожно хватал ртом воздух, непривыкшее к ласкам тело отзывалось на каждое движение горячих рук, заставляя юношу вздрагивать и покрываться мурашками снова и снова. – Не знал, что ты такой чувствительный, – с нотками восхищения в голосе произнес Бертольд.   На самом деле Райнер и сам не подозревал о своей чувствительности. Он никогда не задумывался над особенностями своего тела. Может, дело в том, что сейчас к нему прикасался именно Бертольд? Почему-то в этот момент он вспомнил, что является бронированным титаном, и мысль об этом его рассмешила. Какая ирония.   Тем временем Колосс медленно опустился на колени и принялся расстегивать ремень. Справившись с этой задачей, он стянул с Райнера брюки вместе с бельем и какое-то время с интересом разглядывал его возбужденный член. – Не смотри так, – смущенно раздалось сверху. – Это неловко.   Бертольд усмехнулся, а затем обхватил изнывающий от нетерпения ствол рукой, нарочито медленно двигая ладонью вверх-вниз, большим пальцем проводя по раскрасневшейся головке. Райнер всхлипывал, с трудом удерживаясь на ногах. Ощущения в край отличались от тех, когда он делал подобное сам.   Бертольд массировал его член, а затем, облизнувшись, провёл по нему языком от основания до края и, вобрав внутрь, принялся сосать. Чувство оказалось слишком сильным, слишком приятным, и Райнер протяжно простонал, вцепившись в темные волосы. Бертольд двигался уверенно, напористо, обхватывал член целиком, слегка отстранялся, чтобы поцеловать головку, и продолжал ласку дальше, выбивая из Брауна жалобные стоны. – Бертольд, я сейчас... Ха... – юноша не сумел договорить, но Колоссальный всё понял и неохотно поднялся на ноги, целуя Райнера в искусанные губы. – Я так долго мечтал об этом, Райнер. Мне не верится, – хриплый шёпот у самого уха.   Райнер смотрел на Бертольда снизу вверх и у него перехватило дыхание. Он никогда не видел Бертольда... таким. Спутанные волосы, капельки пота, стекающие по лицу, чуть приоткрытый рот, припухшие губы, и, о Господи, этот взгляд, от которого внутри Брауна всё сжималось. Так хищник смотрит на свою жертву – с желанием, вожделением.   На складе лежали мягкие мешки с крупой, и Бертольд усадил Райнера на них, а затем начал раздеваться сам. Райнер завороженно наблюдал за тем, как обнажается мускулистый торс, живот, грудь. Бертольд не был таким худощавым, каким его считали сокурсники. По своей физической форме он ничуть не уступал Райнеру. Наконец Колосс разделся полностью и теперь возвышался над Брауном, который не мог отвести от него изумленный взгляд. – Ты такой... – Райнер и сам не знал, что хотел сказать. Бертольд опустился между его ног, разводя колени в стороны. Наклонившись, он поцеловал внутреннюю часть бедра и улыбнулся, ощутив чужую дрожь. Затем он поцеловал его член, живот, грудь, широким движением провел языком по затвердевшим соскам, поцеловал выступающие ключицы, слегка прикусывая и оставляя багровые метки, то же самое проделал и с шеей. Райнер всхлипывал, дрожал и извивался, вцепившись руками в тонкую ткань по обе стороны от себя. Казалось, что он вот-вот кончит только от прикосновений. – Перевернись, пожалуйста, – прошептал Бертольд, и Бронированный послушно исполнил его просьбу. Во время их миссий он постоянно командовал Бертольдом, отдавая тому поручения, но сейчас он сам хотел подчиняться ему, беспрекословно делая всё то, что он скажет. Хотел отдаться ему полностью.   Бертольд поцеловал Райнера меж лопаток, а затем, спустившись ниже, провел языком по сжатой дырочке между ягодицами. Райнер ахнул и непроизвольно вскинул бедра, раскрываясь ещё больше. Какое-то время Колосс ласкал его задний проход языком, а затем приставил два длинных пальца. Райнер напрягся. – Потерпи немного, – мягко произнес Бертольд, целуя его спину, а затем медленно вставил пока что только один палец.   Какое-то время Райнер, притихнув, привыкал к ощущениям, и когда палец уже свободно растягивал его, не причиняя дискомфорта, Бертольд добавил второй. Наклонившись, он снова принялся посыпать спину и плечи Бронированного поцелуями, одновременно с этим тщательно растягивая его и слушая прерывистые вдохи. А затем, когда Бертольд задел какую-то точку внутри, перед глазами Райнера пролетели искры и он громко простонал, выгнувшись в пояснице, а затем стыдливо спрятал лицо в согнутых локтях. – Вот так. Здесь приятно, да? – Колосс повторил своё действие, улыбнувшись, когда снова услышал стон. – Бертольд, боже... – на выдохе проскулил Райнер, кусая собственные руки.   Колосс так увлекся ласканием Брауна, что не сразу обратил внимание на собственный член, болезненно ноющий от возбуждения. Вытащив из Райнера пальцы, он придвинулся ближе, потеревшись об него сзади, и обнял за грудь, прижимая к себе. Поцеловав мочку уха блондина, Бертольд выдохнул: – Я вхожу.   И медленно насадил Райнера на свой член. Браун зашипел от острой боли, глаза рефлекторно наполнились слезами. – Прости, прости... – шептал Берт, обнимая юношу крепче и успокаивающее целуя.   Войдя наполовину, он осторожно двинулся назад, пытаясь причинять боль по-минимуму, а затем так же плавно подался вперед. Наконец, Райнер привык к члену Бертольда внутри, и размеренные движения начали приносить удовольствие.   Из-за того, что Бертольд был носителем колоссального титана, температура его тела была выше, чем у остальных, и сейчас Райнер чувствовал это особенно хорошо. Жар, исходящий от тела брюнета, одурманивал, кружил голову и заставлял ощущать всё в тысячу раз ярче. – Сильнее... Пожалуйста... – вдруг попросил Бронированный, сам не веря, что эти слова только что сорвались с его губ.   Бертольд подавился воздухом, а затем сцепил руки Райнера и с силой вжал того в мягкие мешки под ним. Движения стали грубее и размашистее, блондин стонал, подаваясь бедрами навстречу, а Колосс, зарычав, вцепился зубами в чужую шею, оставляя новые отметитны.   С каждым толчком Бертольд сильнее вдалбливал Райнера в ткань. Горячий член проходил прямо по простате, и стоны блондина перешли на полукрик. – Бертольд, Бертольд... – повторял тот в беспамятстве, почти задыхаясь от дикого возбуждения. Последний, самый глубокий толчок, и оба титана кончили, пачкая своим семенем пол и мешки.   Бертольд вытащил член, и с бедер Райнера потекла белая жидкость. Кое-как он перевернулся на спину, тяжело дыша и уставившись в деревянный потолок.  Бертольд обессиленно рухнул рядом, вытирая с лица капли пота. Какое-то время оба лежали в тишине, понемногу приходя в себя после произошедшего. Первым заговорил Райнер. – Не знал, что ты так умеешь.   Бертольд издал смешок, а затем игриво спросил: – И как, понравилось? – Ещё бы.   Колосс перевернулся на бок, подгребая под себя Райнера. Тот уткнулся головой в его плечо. – Что будет дальше? – тихо спросил блондин, переплетая их пальцы. – Ну, сбежим куда-нибудь, поженимся, построим дом... Ты это хотел услышать?   Райнер хрипло рассмеялся, и, улыбаясь, прошептал: – Знаешь, такая жизнь устроит меня куда больше нынешней. * * *   Конни лениво шатался по лагерю, отсчитывая минуты до конца смены. Кто бы мог подумать, что ночное дежурство так утомляет. Он проходил мимо склада четвертый раз за ночь, когда вдруг услышал странные звуки. Напрягшись, юноша сжал в руке рукоять клинка и подошел ближе, прислушиваясь. Среди непонятного скрипа он различил мужские стоны и протяжное Брауновское "Берто-ольд..."   Покраснев от головы до пят, Спрингер попятился назад. – "Светлые волосы, значит..." – пронеслось в голове кадета прежде, чем он удрал от склада куда подальше.