Ожидается дождь

      — Эмили!       Малиновская влетела в нашу комнату, как вихрь, и мгновенно оказалась около меня, хватая за руку и тяня на себя.       — Пойдём-пойдём!       Её голубые глаза горели какой-то детской радостью, из-за чего цвет казался более насыщенным, щёки и кончик носа были розоватыми, дыхание тяжёлым, а распущенные волосы растрёпаны из-за торопливого бега. Подруга ничего не объясняла, лишь крутилась вокруг, попутно доставая что-то из шкафа.       — Что случилось?       Но мой вопрос остался без ответа. Вместо этого мне всучили бордовый свитер, чёрные облегающие джинсы и ботфорты на каблуке. Я быстро переоделась, думая, что случилось что-то страшное, раз она так спешила. Напрашивался вопрос, почему Лера сейчас выглядела как самый счастливый человек, если не в целом Лондоне, то хотя бы в нашем университете. Тем более когда в это время студенты либо старательно готовились к подступающим экзаменам, либо же усердно записывали лекции на занятиях. Только выбежав во двор, я поняла, в чём дело. На улице во всю падал хлопьями снег. Подруга мгновенно отпустила мою руку, за которую так рьяно тащила сюда, и закружилась, подставляя лицо для снежинок. Потеряв равновесие, она упала на траву, где уже лежала небольшая белоснежная пелена, но не возмущение раздалось следом, а искренний смех. Девушка водила руками в попытке сделать ангелочка, однако потом замерла с улыбкой на губах и мечтательно устремила глаза в небо. Я успела сделать одну фотографию на в спешке взятый телефон, прежде чем Малиновская посмотрела на меня и заворожено, почти шепотом произнесла:       — Снег…       Если честно, меня всегда восхищало это умение Валери искренне радоваться таким мелочам. По рассказам она безумно любила зиму, в особенности предновогоднюю подготовку, и здесь, в Англии, старалась не терять былую радость перед праздниками, несмотря на то, что зимы у нас как таковой не было.       Лера поднялась только через пару минут и подошла ко мне.       — Пойдём погуляем? В парк или…       — На Трафальгарскую площадь или Сомерсет-Хаус?       — Там, должно быть, всё сейчас украшено, — мечтательно вздохнув, произнесла она. — Пойдём?       Я мельком посмотрела на свой внешний вид, отмечая, что макияж после утренних занятий так и не смыла, поэтому должна была выглядеть весьма неплохо.       — Пойдём.       На моих губах появилась улыбка, не такая яркая, как у Малиновской, конечно, но всё же. Подруга вновь схватила меня за руку, переплетая наши пальцы для удобства, и повела за территорию, одновременно с этим вызывая такси. Уже садясь в салон приехавшего автомобиля, я поняла, что сегодня точно уже не вернусь к подготовке к сессии и книгами. Это вызывало тепло внутри, хотя, возможно, это поднималось настроение, передававшееся от подруги.       Первым нашим пунктом оказалась площадь с главной ёлкой в городе и большой рождественской ярмаркой. Валери не уходила с пустыми руками ни от одного ларька. Покупки стремительно заполняли пакеты, что теперь были и у меня. Народу на ярмарке находилось немного из-за разгара рабочего дня, поэтому каждый продавец старался более выгодно преподносить свои товары. Помимо вещей пополнялись ещё и фотографии, сделанные и на телефон подруги, и на мой. Я уж было предложила вернуться в общежитие, чтобы оставить пакеты, чем заслужила недовольный взгляд из-под нахмуренных бровей. Последней остановкой на ярмарке стала палатка с едой, где Малиновская засекла русские пирожки с табличкой у них «Как у бабушки», собственно, из-за неё Лера и стала спорить с продавцом, утверждая, что вкус абсолютно не совпадал. После последнего слова, сказанного в порыве на русском, я подхватила её под руку и утащила в сторону, где останавливалось такси.       Поедая один из купленных леденцов, Валери успокоилась. К тому времени мы подъехали к Сомерсет-Хаус, где располагался большой каток, что тут же завладел всем вниманием девушки. Оставив множественные пакеты вместе с обувью, мы двинулись на лёд. Несмотря на то, что на улице ещё было довольно светло, гирлянды, что украшали всё вокруг, мигали разноцветными огоньками. Здесь-то я смогла спокойно выдохнуть и чуть успокоиться после бешенного ритма подруги, но вскоре заметила, что рядом её не наблюдалось. Как оказалось, даже на катке она умудрилась с кем-то столкнуться, на этот раз в прямом смысле. Сделав один полноценный круг, я заприметила её, разговорившуюся с каким-то мужчиной у ограждения. Лера встретилась с моим взглядом и, по-прежнему лучезарно улыбаясь, махнула, чтобы присоединилась к ним.       — Здравствуйте, — я приветливо улыбнулась и кивнула незнакомцу, а потом обратилась к Малиновской. — Всё хорошо?       — Да, я просто случайно врезалась в этого прекрасного джентльмена.       Ой, Валери, слышал бы твои слова Кристофер: ему бы это явно не понравилось.       — Здравствуйте, я Герман Эдвардс.       — Эмили Фокс.       Я протянула ладонь для рукопожатия, но мужчина наклонился и почти невесомо поцеловал тыльную часть моей ладони. Его лицо казалось мне знакомым, как и фамилия. Было ощущение, что мы знакомы или где-то виделись, но своё предположение не решалась озвучить.       — Герман, всё хорошо? — раздался за моей спиной приятный баритон.       От мгновенно осознания, кому принадлежал бархатистый мужской голос, по спине пробежались мурашки, и только через несколько секунд нашла в себе силы обернуться.       — Да. Как видишь, Томас, я успел познакомиться с двумя обворожительными дамами, одна из которых врезалась в меня.       Выражение лица литератора тут же изменилось, когда он встретился своими голубыми глазами, что выглядели как-то по-другому при освещении гирляндами, с моими, а брови в удивлении приподнялись.       — Мисс Фокс, — он перевел взгляд на Леру, — мисс Малиновская.       — Вы знакомы? — удивленно спросил Эдвардс, что не переставал улыбаться, как и Валери.       — Видишь ли, Герман, они мои студентки.       Между нами воцарилось некое напряжение вкупе с неловким молчанием. Хотя казалось, что чувствовали это только я и мистер Хиддлстон, судя по выражениям лиц всех стоящих.       — А знаете, что я предлагаю? — неожиданно заговорил друг профессора, воодушевленно хлопнув в ладоши. — Мы сделаем вид, что вы никогда прежде не встречались.       — Я за, — подхватила Малиновская.       Я скептично осмотрела её и выгнула бровь.       — Не занудствуй! — в голос произнесла Лера и Герман, только вот второй обращался не ко мне.       Обернувшись, столкнулась с точно таким же выражением лица, как у меня. Мы пересеклись взглядами и засмеялись от комичности ситуации.       — Ладно. Можно попробовать.       — Отлично.       Эдвардс встал сбоку от литератора и, выпятив грудь вперёд, гордо произнёс:       — Этот прекрасный мужчина, по совместительству мой друг, а также невероятный сноб, — Томас.       — Можно просто Том, — закатив глаза, неуверенно добавил профессор.       — Эмили.       — Валери. И вы не поверите, но эта дама, — подруга кивнула на меня, — тоже невероятный сноб, ужасный скептик и абсолютно не умеет веселиться.       — Думаю, мы должны это исправить! — с энтузиазмом воскликнул наш новый знакомый. — И я предлагаю прогуляться в парк недалеко отсюда.       И не дожидаясь ответа или какой-либо реакции, развернулся, галантно предложил Лере локоть, что она пылко приняла, и они двинулись на выход с катка, пока мы провожали их взглядом. Одновременно тяжело вздохнув, переглянувшись между собой и обменявшись неловкими улыбками, поспешили за ними.       Уже через несколько минут мы вчетвером шли к ближайшему парку, куда нас уверенно вёл новый знакомый. Он активно общался с Малиновской, шагая впереди, пока мы плелись молча следом, но скоро они одновременно развернулись к нам.       — Так, а что с лицами? На улице праздник, а вы выглядите, как будто на каторгу идёте, — словно недовольный детьми родитель, произнёс Герман. — Как насчет выпить горячего чая и продолжить совместный разговор? — он особенно выделил голосом предпоследнее слово. — Но сначала я отойду позвонить.       — Да, мне тоже надо отлучиться, — вторила Валери.       Раздав указания, парочка тут же разошлась в разные стороны, доставая телефоны и оставляя нас наедине.       — Думаю, у нас нет выбора, — задумчиво проговорил мистер Хиддлстон.       — Вынуждена согласиться. Кажется, там дальше должна быть палатка с напитками.       Я кивнула куда-то в сторону, однако мы продолжили стоять на месте и смотреть друг другу в глаза, глупо улыбаясь. Снег на удивление всё ещё шел, приземляясь и сразу же тая на любой поверхности. Чудесное спокойствие царило вокруг, и никто не хотел его нарушать. Вскоре я поежилась из-за холода и постаралась закутаться в ворот пальто, но он не спасал. Неожиданно для меня профессор снял с себя шарф и заботливо повесил на меня.       — Сегодня довольно холодно, а ты…кхм…Вы без шапки, — запнувшись, отметил он и поспешил перевести тему, пока я плотно обматывала мужской шарф вокруг шеи. — Я должен извиниться за Германа, он сегодня чуть более бестактный, чем обычно.       — Полагаю, они с Лерой стоят друг друга.       Мы одновременно прыснули со смеху, и неловкость, возникшая на некоторое время, вновь испарилась.       — Да, Валери всегда кажется лучезарной и спешит придумать множество идей, чтобы расшевелить людей в округе. Даже взять ту идею с книжным клубом.       Стоп…что?       Музыка, что играла вокруг, будто резко умолкла, а снежинки, казалось, стали облетать расстояние между нами. Мои брови медленно свелись у переносицы, а губы из улыбки превратились в тонкую полоску.       — Что? Идею с тем собранием придумала Лера?       Литератор кивнул, понимая, что только что сдал с потрохами девушку.       Я, конечно, знала, что она может сотворить и подстроить многое, но чтобы такое. И ради чего всё это? Я ведь могла не прийти. Хотя нет. Она точно знала, что не устою и соглашусь.       Продолжая хмуриться, развернулась в сторону, куда предположительно удалилась подруга, однако её там не оказалось, как и где-то поблизости. Я посмотрела туда, где последний раз видела фигуру Эдвардса, но и его не оказалось. Тогда пришлось набрать номер Малиновской. Пока шли гудки, поинтересовалась:       — Вы видите своего друга?       Прозвучало это с каким-то сарказмом, но ничего поделать с собой не могла. Хиддлстон закрутился, как я прежде, и, никого не найдя, достал телефон, видимо, чтобы проверить пропущенные звонки, которых, судя по его нахмурившимся бровям, не оказалось. Мне же так и никто не спешил отвечать. Мы вдвоем потратили около десяти минут в попытках дозвониться до друзей, что так бесцеремонно оставили нас. Так бы и продолжалось, если я в один момент не чихнула и не съёжилась от холода.       — Вы замёрзли, — тяжело выдыхая, произнёс очевидное профессор. — Пойдёмте, до них не дозвониться.       Неловко приобняв меня за плечи, чтобы согреть, Томас повёл в сторону палатки, о которой я упоминала какое-то время назад. То ли от холода, то ли от подобной близости мои щёки зарумянились. Благодаря тому, что народу почти не было, мы спокойно могли рассмотреть меню горячих напитков.       — Как насчет глинтвейна?       И тут я встала в небольшой ступор, пришлось объясняться.       — Я не знаю. Я…никогда его не пробовала…       Мой взгляд блуждал по всему, стараясь не останавливаться на мужчине рядом и уж тем более не сталкиваться с проницательными голубыми глазами.       — Вы ни разу не пили глинтвейн? Даже безалкогольный?       Я отрицательно помотала головой, и тогда литератор взял выбор в свои руки. Отпустив меня из уютных объятий, он подошел к продавцу, что-то заказал и вскоре вернулся ко мне с двумя стаканчиками, которые ничем не отличались.       — Попробуйте, если не понравится, можно купить просто чай.       Мистер Хиддлстон протянул мне горячий напиток и улыбнулся, наблюдая за тем, как я, довольно прикрыв глаза, грею руки о стаканчик. А потом вдруг спросил:       — Ваша семья никогда не варила глинтвейн?       Ну вот, а я только понадеялась, что мы не вернёмся к теме отсутствия духа Рождества в моей жизни.       Шумно вздохнув, открыла глаза и несколько секунд смотрела куда-то в сторону, подбирая слова.       — Нет, — медленно помотав головой, ответила я и посмотрела прямо ему в глаза. — Ничего такого. Мы никогда вместе не наряжали дом, не готовили ужин, никогда с трепетом не выбирали подарки, думая, что действительно может понравиться родным. У нас никогда не было подобной волшебной атмосферы, — махнула на украшенную улицу. — Я старалась найти что-то такое в книгах или фильмах, например, «Гарри Поттер». Да…, — мечтательно протянула хоть каким-то приятным воспоминаниям, а потом одернула себя. — Простите.       — За что же?       — Вы наверняка считаете, что эта детская книга.       — Неправда. Это отличная книга. Да даже если и так, всем нам не помешает немного инфантильности, тем более в канун Рождества.       Я не хотела соглашаться или оспаривать его слова, поэтому просто отпила напиток, который оказался обжигающим и приятным на вкус настолько, что глаза сами прикрылись, а губы растянулись в блаженной улыбке.       — Как-то я сбежала в рождественскую ночь из дома.       — Сколько Вам было?       — Это было в прошлом году.       Литератор опешил и приподнял брови, рассматривая меня и ожидая продолжения.       — Но отчитали меня как подростка, — хмыкнула я и вновь сделала глоток глинтвейна. — Не люблю Рождество.       — Но надеюсь, Вы не станете его красть?       — Очень остроумно, — закатив глаза, ответила я, хотя на губах появилась улыбка. — Разве я похожа на Гринча? — игриво вскинула брови и спросила.       — Ни капли, — он улыбнулся, осматривая меня. — Но под маской прекрасной принцессы оказался ненавистник Рождества. Кто знает, на что Вы способны.       Мужчина улыбался не только губами, но и глазами, из-за чего его слова не вызывали недовольства или раздражения лишь короткие смешки.       Незаметно за разговорами ни о чём мы дошли до части, где собралось много народу. Отовсюду слышался смех, кто-то танцевал, кто-то пел. Я уже допила глинтвейн, когда меня неожиданно схватили за руку и утащили куда-то вглубь танцующих людей. Сначала предпринимала попытки сбежать, но вскоре влилась и с удовольствием кружилась вокруг украшенного дерева, даже забыв, что вообще-то нахожусь на прогулке не одна. Однако через какое-то время толпа буквально выплюнула меня прямиком к литератору.       Мир плыл перед глазами, и как назло я поскользнулась около него и упала бы, но мужчина вовремя подхватил меня и обвил руки вокруг талии, удерживая. Дыхание прервалось, тогда и пришло осознание того, как я опьянела. Томас не спешил отстраняться, находясь в непозволительной для профессора и студентки близости, но, казалось, сейчас об этом никто не думал. Время словно замерло, а все звуки вокруг в одно мгновение исчезли. Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Именно сейчас в его голубых плескалось что-то более притягивающее и загадочное, чем обычно.       Я сдалась первой. Медленно оглядела лицо и остановилась на чётких скулах, по которым захотелось провести пальцами, так невесомо и нежно. Взгляд спустился на тонкие губы, что ещё несколько минут назад образовывали чарующую улыбку. Где-то на задворках сознания кричал разум, пока что-то всепоглощающее тянуло меня всё ближе. Я вновь подняла глаза к его, шумно сглотнула и прикусила нижнюю губу, а потом попросту поддалась мгновению, как впрочем и Томас, что в эту же секунду потянулся вперёд. От прикосновения наших губ я невольно прикрыла веки, отдаваясь полностью ощущениям. Поцелуй не продлился долго, но он показался настолько волшебным и мягким, что после того, как мы всё-таки отстранились, блаженная улыбка появилась на моих губах.       — Думаю, хватит на сегодня погружения в рождественскую атмосферу, уже поздно.       — Я вызову такси, — доставая телефон, сказала я и кивнула.       — Поедем вместе. Хочу убедиться, что ты доберешься в целости и сохранности.       Он приобнял меня за плечи и повёл в сторону дороги, где нас должна была ждать машина. А я, кажется, в тот момент поняла, чего мне действительно не хватало для Счастливого Рождества.