Ожидается дождь

      Я медленно открыла глаза, сталкиваясь с уже знакомой пеленой после сна, но даже через неё было понятно, что вид передо мной был прекрасный — белоснежный потолок. Так бы и продолжила бессмысленно рассматривать его, если бы дверь комнаты не хлопнула.       — Ой, прости, не хотела будить тебя, — проговорила Лера, столкнувшись с моим ещё сонным взглядом. — Выглядишь так, будто отсидела в субботу пять пар древней истории.       — А ты как будто на свидание собралась, — хмыкнула я. — Который час?       — Ну вообще, — она мельком глянула на часы, чтобы удостовериться, — почти семь.       Я вскочила с кровати, хватая на ходу телефон и убеждаясь, что подруга не соврала, а будильник решил подвести, и метнулась к шкафу. Благо внутри ждала выглаженная черная рубашка и белые джинсы. Аккуратно положив их на кровать, я убежала в душ.       Ну что ж, главное не закашляться по пути и попасть в свободную кабинку. Сейчас я максимально походила на Малиновскую в день, когда к нам впервые пришёл новый профессор классической литературы, так ещё и эта же рубашка. Стоп… Эта же черная рубашка? Откуда она у меня? Не помню, чтобы мистер Хиддлстон возвращал её. Возможно, это все искажение памяти из-за болезни, мозги уже плавятся. Но я бы вспомнила, если бы гладила её.       Вернувшись в комнату, сразу направилась к кровати и взяла в руки рубашку, убеждаясь в подлинности вещи. Ладно, это странно, но наверняка объяснимо. Надо лишь спросить у Леры. Однако осмотрев помещение, поняла, что её нет, как и сумки, значит, уже ушла на учёбу.       Стараясь не заострять внимание на таких странностях и несостыковках, я собралась и уже планировала выходить, как дверь открылась, и вошла уверенная подруга с двумя стаканчиками из ближайшей кофейни. Она застопорилась и медленным взглядом мазнула по мне, приподнимая брови в удивлении.       — Скажи, ты какое-то зелье выпила? По тебе нельзя сказать, что ты болеешь и встала меньше часа назад. Как у тебя это получается?       — Прежде, чем я раскрою свой волшебный секрет, объясни, как эта рубашка оказалась идеально выглаженной в нашем шкафу?       — Кхм, мы опаздываем!       Она быстро впихнула мне в руку один бумажный стаканчик с каким-то горячим напитком и, развернувшись на пятках, быстро скрылась за дверью.       Так, эта особа явно чего-то не договаривает, и это что-то точно связано с «обожаемым» профессором. Сердцем чую, что эта рубашка изменит или уже изменила мой привычный устрой жизни.       Схватив сумку, я быстрым шагом двинулась по коридору вслед за Малиновской. Её ожидает допрос, возможно, с пристрастиями, потому что мне необходимы ответы. Только на улице удалось догнать и схватить за локоть, тормозя.       — Итак, что намешано в моём стакане?       Она облегченно выдохнула из-за того, что я не вернулась к предыдущей теме, и улыбнулась, начиная что-то рассказывать.       О нет, моя дорогая, ты рано радуешься и расслабляешься.       Когда мы уже подходили к аудитории классической, переключились на больную тему Валери — французская литература. Она настолько погружалась в проблему, что начинала активно жестикулировать руками и могла даже перейти на русский незаметно для себя.       — Понимаешь, я впервые слышу имя Оноре де Бальзак! А она попросила взять его цитату и написать сочинение-рассуждение на французском!       — И ты выбрала цитату?       — Когда бы я успела? Сегодня буду искать.       Она сопроводила свою реплику тяжелым вздохом безнадежности, оперлась спиной о стену и устало прикрыла глаза. Я же прикусила нижнюю губу, задумываясь, но вскоре вспомнила один его совет и поделилась им с подругой:       — Mes autres conseils sur les relations avec les femmes… (фр. Дальнейший мой совет по отношениям с женщинами…)       — …sont basés sur la devise chevaleresque: «Serve all — love one», (фр. …основан на рыцарском девизе: «Служи всем — люби одну».) — договорил за меня мужской приятный голос, заставляя обернуться, а Малиновскую удивленно распахнуть глаза. — Прошу прощения, что перебил.       Мужчиной оказался не кто иной, как мистер Хиддлстон, но ничего ответить или как-то отреагировать не успела, потому что раздался звонок, и он, неловко улыбнувшись, прошёл в аудиторию. Из-за нашего ступора мы с подругой входили последними, однако это не помешало Лере обсудить профессора.       — Знаешь, каждый раз, когда я узнаю что-то о нём, задаюсь вопросом, существует ли девушка достойная его, — она повернулась ко мне, — а потом смотрю на тебя, и пазл складывается.       — Говоришь, так будто я Мэри Сью и он тоже, — скептично подметила я.       Валери резко затормозила и ошарашено оглядывала меня, поэтому пришлось обойти её, чтобы сесть на своё привычное место. Я не могла понять, что так удивило в моей реплике, и решила дождаться, пока подруга самостоятельно объяснится. Она же села рядом, но продолжала откровенно пялиться на меня, пока на лице сменялись эмоции, от неуверенности до какой-то странной радости.       — Ты что, — заговорщически начала подруга, — прочитала?       Я отвлеклась на какое-то время на профессора, который проверял посещаемость, и не до конца понимала, о чём шла речь, поэтому решила уточнить:       — Что? Фанфик, который ты мне скидывала? — она яро закивала. — Да.       — И? — протянула она.       Пока я пыталась сообразить, какого продолжения она хочет, мистер Хиддлстон начал лекцию. Его голос переключил всё моё внимание, и через пару минут совершенно забыла о разговоре, пока ещё через некоторое время Малиновская не тронула за локоть.       — Он, — Лера кивнула на профессора, — идеал многих женщин, поэтому его можно считать самым приближенным к Марти Сью в реальной жизни, — я закатила глаза, — Нет, ну, а что? Возьмём хотя бы внешность. Есть что-то, что тебе в нём не нравится?       — Почему мне кажется, что этот вопрос с подвохом?       Несмотря на эту фразу, я всё-таки оценивающе провела взглядом литератора и мысленно подтвердила, что мой ответ будет использован против меня и не только сейчас, и не только Валери.       — Итак?       Однако я предпочла проигнорировать и начать делать заметки в тетради. Идеальное молчание между нами сопровождалось тяжёлым выжидающим взглядом подруги, который смогла вытерпеть лишь полчаса, просто потому что все это время профессор интересно читал лекцию, а потом начал задействовать студентов, половина из которых девушки, а некоторые из них лишь пускали слюни и наслаждались мужским голосом.       — Ладно-ладно, — я мельком глянула на Леру, что победно усмехнулась. — Внешне он хорош.       — И всё? — удивлённо и одновременно оскорблённо, будто обсуждали её, спросила она. — Он как чёртов бог! — воскликнула и сразу же нагнулась к парте, чтобы остаться незамеченной.       — Ты идеализируешь его, — хмыкнула я.       — Он ближе всех, кого я когда-либо видела или знала, к идеальному мужчине.       — Кристофер?       — Крис — это Крис. Для меня он тот самый идеальный мужчина. Но это для меня, а мы о мировом рейтинге.       Я цокнула и вернулась к теме занятия. Удивительно, но на этом диалог и закончился, и после пары мы бы так спокойно и разошлись бы, если не моё непонятно откуда взявшееся любопытство.       Всё-таки Малиновская плохо влияет на меня.       Когда профессор отпустил нашу подгруппу, он задержал Леру и тепло улыбнулся, как только она подошла и начала о чём-то диалог. И почему-то это всё заставило задуматься и дождаться её выхода. Я сама не понимала себя, но, чтобы разъяснить ситуацию, решила услышать правильные ответы на мои вопросы. Может, это всё разыгравшаяся фантазия.       — О, ты ещё здесь? — широко улыбаясь, спросила подруга, когда наконец-таки вышла из аудитории.       — Извини, что лезу не в своё дело, но у тебя романтические отношения с мистером Хиддлстоном?       Глаза Валери моментально увеличились, она закашлялась, а потом и засмеялась, и непонятно: нервный ли это смех или вызван моим глупым предположением.       — Боже, фух, — она выдохнула, успокаиваясь. — Нет, нет и ещё раз нет. У меня ничего нет с профессором, что могло бы выйти за рамки учёбы.       Я смущённо отвела глаза, прикусила губу и, уверена, покраснела от неловкости ситуации.       — Профессор пару дней назад попросил меня, чтобы я периодически помогала ему, потому что он ещё не адаптировался и кое-что не успевает. Всё, — подруга беспечно пожала плечами и более хитро добавила: — Не волнуйся, я точно не буду той, кто уведёт твоего литератора.       — Малиновская! — негодующе воскликнула я, но тут же неловко прикусила губу из-за неожиданной громкости.       Валери засмеялась, при этом выглядя крайне удовлетворённой моим возмущением вкупе со смущением.       — Если я когда-нибудь лицезрю, как ты ревнуешь Хиддлстона, это будет второй день рождения в год.       — Ревность — это нездоровое проявление неуверенности, страха и отсутствия доверия к партнеру. Тем более мне незачем ревновать к человеку, мужчине, с которым не состою в романтических отношениях и никогда не буду.       Поняв, что теперь наш разговор может уйти в отнюдь не благоприятное для меня русло, я развернулась, чтобы двинуться в сторону выхода, но заметила уверенно идущего к нам Итана.       Где я так провинилась? А ведь хотела просто пойти позавтракать.       Без лишних слов Миллер схватил меня за локоть и куда-то потянул, при этом выглядя крайне раздражённо.       — Эй, Дракоша, ты куда её потащил? — насмешливо спросила Лера.       — Как ты меня назвала?!       Он резко развернулся, и если бы Малиновская была парнем, ударил бы, уверена. И то, как дышал парень, только больше сближало его с новым прозвищем, и подруга, видимо, подумала о том же, потому что на её губах появилась усмешка. Но, несмотря на это, она скрестила руки на груди, занимая защитную позицию.       — Если она принцесса, — Валери кивнула в мою сторону, — то ты явно не принц. Остается только дракон, но для полноценного ещё не дорос, поэтому лишь Дракоша.       Итан перевёл гневный взгляд с неё на меня и с явной претензией спросил, хмуря брови:       — Ты ничего не хочешь сказать?       — А она должна? Слушай, ты даже не Дракоша, раз ищешь защиту от неё. Чего ты вообще от неё хочешь?       — Я просто хочу поговорить, чтобы она объяснилась, почему обжимается с другим парнем за моей спиной.       Боже…и ведь не скажешь же ему, что это не какой-то левый парень, а мой брат, потому что Лео Шерман — известный актёр, сын крупных бизнесменов, а я для университета и кругов общения ничего общего с ними не имею. Вот тебе и одна из проблем смены фамилии.       Целую минуту они сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. Первым сдался Миллер: он круто развернулся и неожиданно дернул меня вперёд, отчего я болезненно зашипела и не успела сделать и шага, как споткнулась и вскрикнула. Парень успел поймать перед тем, как лицо встретилось с полом, но поймал за волосы, отчего изо рта вырвался ещё один крик, более громкий.       — Что здесь происходит? — раздался серьёзный голос за нашими спинами.       И я уже мысленно понимала, кто застал эту живописную картину, и пыталась придумать, как объясниться перед ним. А вот Итан определённо не такой сообразительный, потому что, поставив меня, развернулся и заговорил:       — А тебе какое дело? — но, увидев профессора, стушевался. — Кхм, простите, мистер Хиддлстон.       Но литератор продолжил недовольно сверлить его взглядом, а потом посмотрел на меня, проверил на наличие ушибов и спросил:       — Vous allez bien? (фр. Вы в порядке?)       — Bien sûr qu'elle va bien. Je ne lui ai rien fait. (фр. Конечно, она в порядке. Я ничего ей не сделал.)       Итан открыто не позволял мне отвечать даже невербально, что, кажется, напрягало всех.       — Я её парень, — собственнически заключил он.       — Иногда даже любимые могут сделать больно, не заметив этого.       — Но она его не любит! — раздраженно вскрикнула Малиновская и тут же зажала рот рукой.       …В такие моменты я подумываю над тем, чтобы начать учить русские маты, потому что они отлично бы передали мои эмоции сейчас. Но раз такими познаниями не обладала, пришлось бесшумно выдохнуть и прикрыть глаза, чувствуя, какой гнев обрушится на голову из-за случайно вырвавшейся фразы подруги.       — Что? Что ты сказала?!       Миллер угрожающе двинулся вперёд, но профессор опередил его, не позволяя совершить непоправимое.       — Μακάρι να μην σηκωθώ σήμερα, (греч. Я бы хотела не вставать сегодня) — устало произнесла я.       То, что я подала признаки жизни, было моей крупной ошибкой, потому что парень мгновенно развернулся и агрессивно заговорил:       — Что она имела в виду?! Что ты ей наплела?!       Он пошёл на меня, гневно сжимая кулаки, мне приходилось боязливо отступать назад, но почти сразу спиной уперлась во что-то крепкое и зажмурила глаза, сжимаясь всем телом. Однако слегка расслабилась, когда мои плечи оказались обвитыми тёплыми руками, а над ухом раздался знакомый голос:       — Какие-то проблемы, Миллер? — буквально рыкнул Уильямс. — Хочешь знать, что означали слова Валери? Так я тебе скажу. Ваши отношения — это одна сплошная ошибка. Думал, ты отличный парень, прекрасная кандидатура для Эм, но я ошибся. И поверь, я сделаю всё, чтобы ты к ней не приближался, если она попросит.       — Что ты несешь? — возмущённо спросил Итан. — Принцесса? Ты же понимаешь, что я не причинил бы тебе вред?! Я делаю всё для наших отношений! Скажи им!       Я тяжело вздохнула, набираясь сил, открыла глаза и, освободившись от рук друга, сделала шаг вперёд.       — Мы расстаёмся…       — Что? Нет. Ты не можешь бросить меня! — он захотел обнять, но я отшатнулась. — Ты же шутишь, правда? Эм…       Разочарованно покачала головой, сжимая губы, пошла вперед, обходя всех стороной, и устремилась на выход из корпуса.       — Ты куда? — недоумённо спросила Лера.       Шумно вздохнув, развернулась, осмотрела всех и, остановившись взглядом на подруге, спросила, нервно поправляя волосы:       — Я могу просто спокойно поесть?       И не дождавшись ответа хоть от кого-то, развернулась и ушла.       Вообще я никогда бы так не оборвала разговор, конфликт, эпицентром которого была моя личность, потому что это крайне невежливо, но из-за голода становилась уставшая и раздражительная, а агрессивная и напряженная атмосфера отнюдь не помогала. Да и стоило бы наедине обдумать сложившуюся ситуацию. Ещё было бы неплохо не натолкнуться ни на кого больше по пути в кафе, например, на Алана.       Вдобавок меня удивило, как Оливер назвал Леру, обычно он обращался по фамилии, несмотря на сложность произношения, а сейчас…и познания греческого и французского вылезли не вовремя. И в заключении всё это происходило на глазах профессора, он даже заступился и, кажется, переживал. Только почему это волнует меня? Это ведь банальная…вежливость? Галантность? Неспособность пройти мимо дамы в беде? Хах, прям как принц… Боже… вот кого она имела в виду, когда говорила какой-то бред про принцев и королей.       Ладно, не стоит переживать, ничего страшного не произошло. Не произошло ведь? Просто что-то пошло не по плану, и я самостоятельно приблизила себя к тому, что разговоров о литераторе будет больше. Но никто ведь не умирал от разговоров о мужчине. Тем более о таком мужчине! … Чёрт…