Рид900 по заявкам

У него в заднице крюк, и с этим фактом как-то сложно примириться, хотя их надлежащим образом представили друг другу: Гэвин, это крюк, крюк  это Гэвин, Гэвин, открой рот. После крупного металлического шарика во рту остаётся привкус металла. Большой. Тяжёлый. Давит на простату - пока терпимо, но Гэвин не подозревает, а знает точно - это все цветочки. Ему потребуется вся его выдержка, чтобы Ричард остался им доволен. С другой стороны у крюка есть кольцо, через которое пропущена верёвка. Ричард натягивает её, чтобы соединить её с кольцом на ошейнике, и крюк входит глубже. Изгибом точно ложится между ягодиц. Может статься, что его сделали на заказ - сообщить точные параметры жопы Гэвина для Ричарда не проблема. Приходится максимально прогнуться в спине, но и так верёвка как струна. А потом Ричард тянет её вверх за середину, и Гэвин стонет, за  что немедленно получает шлепок по заднице, и этот шёпот отдаётся в его  нутре, раскрытом металлом. - Тихо, - командует Ричард. С этим у Гэвина всегда проблемы. Он вообще не слишком любит этот этап - предполетную подготовку, как называет его про себя. Когда тело ещё протестует, когда в голове нет покоя - только сопротивление и желание огрызаться. От последнего Ричард быстро его отучил, и сегодня Гэвин ведёт себя достаточно хорошо, чтобы в его рот не было вставлено расширительное кольцо. Узлы впиваются в тело, опутанное прихотливой сеткой, над которой Ричард трудился последние полчаса. Гэвин может пошевелить разве что кончиками пальцев. Он буквально на несколько миллиметров опускает голову, и немедленно возвращается в прежнее состояние, одернутый движением крюка в его дырке. - Хороший мальчик. Цвет, Гэвин. - Зелёный, - хрипло отвечает он, торопливо добавляя, - сэр. Сверху лязгают цепи, которые Ричард опускает нажатием кнопки. У Гэвина пересыхает в горле от предвкушения. Он заставляет себя глубоко и спокойно дышать - при каждом расширении грудной клетки верёвка потирается о соски. Они будут такими красными и раздраженными после, они такие чувствительные сейчас, что хочется скулить. Обвязка Ричарда идеальна. Она все меньше чувствуется как ограничение, и все больше как каркас, внутри которого можно расслабиться, на который можно переложить свой вес. Ему не вырваться, хотя этого Гэвин и не хочет, но вот это осознание - что он надежно связан, и ничего не может с этим поделать, открывает внутри шлюз, по которому поднимается тёмная спокойная вода, затапливая его. Поглощая и освобождая одновременно. Крюк снова врезается в него сильнее, давит почти невыносимо - с головки члена тянется густая нить смазки, периодически набухающая новой каплей. Но Гэвин уже прибыл на свое взлётное поле - Ричард его состояние считывает безошибочно. Ему и сканировать Гэвина не нужно, хотя это тоже доступно. - Умница. Такой тихий сейчас. Ты прекрасно справляешься, Гэвин. Слова опутывают не хуже верёвок и держат так же крепко. - Сейчас, - говорит Ричард, и цепи ползут вверх. Укол страха, а потом Гэвин чувствует, что медленно отрывается от пола. Это как сон, в котором ты умеешь летать, зная какой-то очень простой, совершенно очевидный секрет, о котором начисто забываешь, проснувшись. - Открой глаза, смотри на меня. Веки такие тяжёлые, в темноте за ними так уютно, но он не должен прятаться. Взгляд Ричарда заставляет задержать дыхание - столько в нем восхищения. От него одного Гэвин чувствует себя странно лёгким. Цепи тянут выше, верёвки натягиваются сильнее, и Гэвина покидает последнее напряжение. В голове будто что-то сдвигается. Момента, когда Ричард его опускает, Гэвин уже не фиксирует. Он медленно приходит в себя, неуверенно шевелится, освобождённый от веревок. Ричард медленно вытаскивает из него крюк. Гэвин чувствует его осторожные пальцы внутри. Его заворачивают в мягкое одеяло, а потом Гэвин снова взлетает - когда Ричард поднимает его на руки, прижимая к себе.