Первая отрицательная

- Рад, что ты не пострадал, братик, - раздаётся облегчённый голос Альфонса в телефонной трубке. Эдвард кисло улыбается, наматывая провод себе на палец. О том, что шрапнель от взрыва прилетела ему в левое плечо, он тактично умалчивает, чтобы младший братец не примчался в Централ, выдернув заодно с собой и Уинри. В конце концов, ему уже оказали помощь, вытащив осколки. Подштопали, обещая, что рука будет нормально функционировать уже примерно через две недели. - А полковник? – обеспокоенно спрашивает Альфонс, и у Эдварда начинает дико ныть рука. Он даже не успевает сообщить брату плохие новости, когда на его стальное плечо ложится здоровенная рука Армстронга. - Какая у тебя группа крови, Эдвард Элрик? – сокрушённо спрашивает майор, нажимая на рычаг телефона, сбрасывая звонок. Эдвард на самом деле даже рад появлению этого каланчи, потому что больше не нужно говорить брату, что Мустангу пробило какую-то артерию одним из осколков, тот рухнул без чувств практически сразу и успел настолько прилично истечь кровью за считанные минуты, что был готов откинуть копыта в любой момент. - К сожалению, майор, у меня, кажется, третья положительная, - тихо отзывается Элрик, и Армстронг, не в силах больше сдерживать слёзы, прижимает мальчишку к себе. Даже близко не то, что может вытащить Мустанга из объятий смерти. Риза мечется по всему этажу, хватая всех подряд и спрашивая группу крови, пытаясь отыскать необходимую, но так и не находит. Её никто не отталкивает, когда она врывается в палаты и кабинеты, грубо цепляется за рукава, бесцеремонно прерывает все разговоры, налетая с этим вопросом, и все, понимая происходящее, просят прощение, что никак не могут помочь. В эти минуты действительно кажется, что Рой Мустанг поистине уникальный человек – только у него из всех, кого Эдвард знал за всю жизнь, была первая отрицательная. Редкая, самая уникальная, не дающая никаких иных шансов на спасение, если ты был рождён с такой группой крови в Аместрисе. Потому что в первую группу крови нельзя перелить ничего кроме этой же группы. Её можно переливать другим, люди с такой кровью идеальные доноры. А у полковника ещё и отрицательный резус-фактор, сужающий круг и без того немногочисленных потенциальных доноров. Риза в чувствах пинает табурет, стоящий в коридоре, с которого пару минут назад поднялся Хавок, искренне извиняясь за свою первую, но неподходящую положительную. Табурет врезается в стену, и Элрику кажется, что Хоукай уже готова взвыть от беспомощности. Неужели сегодня жизнь полковника оборвётся только из-за того, что они не смогут найти нужного человека? У Эдварда мурашки от таких мыслей. - Мы можем выйти на связь с его родителями? – спрашивает майор Армстронг, вытирая слёзы, вжимая несопротивляющегося мальчишку в свою грудь. - У полковника нет родителей, майор, - отвечает Хоукай, хватаясь за голову и сползая вниз по стене, не зная, как найти выход из ситуации. Голос у неё сухой, лишённый каких-либо эмоций. – Уже очень и очень давно... Множество глаз устремляются на лейтенанта, сидящего на полу. О том, что Рой Мустанг сирота никто из присутствующих не знал, кроме, разумеется, Ризы. Эдвард внезапно даже ловит себя на мысли, что совершенно ничего не знает о своём наставнике, кроме того, что Мустанг единственный Огненный Алхимик на свете и что он прошёл Ишвар, а теперь мечтает захватить власть в Аместрисе, чтобы подобного больше не повторилось. - Лейтенант, но как же Кристина Мустанг? – раздаётся голос Бреды откуда-то из-за угла. Младший лейтенант стоит, прижавшись к стене, смотря в пол. Все военные кивают, зная о ком идёт речь, но только не Эдвард. Элрик вообще впервые слышит про эту Кристину. У них с Мустангом никогда не заходила речь про его родственников и семью. Они говорили только про семью самих Элриков. - Она мачеха полковника, - объясняет Хоукай, смотря куда-то в пустоту. Её глаза всё ещё сухи в отличие от того же Армстронга, но огонь в них уже начинает угасать вместе с Мустангом, умирающим сейчас на столе. – Ему было лет пять, когда они попали в аварию – выжил только наш полковник. Кристина – сестра его отца – забрала мальчика к себе на воспитание. - А ей звонили? – подаёт голос Лин Яо откуда-то со стороны окна, и все удивлённо смотрят на принца Сины, вошедшего в больницу не через центральный вход. Его-то самого, к счастью, не зацепило, потому что синцы сразу почувствовали неладное, предупредив от взрыве за несколько секунд до него. - У неё вторая, - откликается Риза, утыкаясь головой в колени, обхватив их руками, даже не посмотрев на задавшего вопрос. Эдварду кажется что сейчас лейтенант выглядит лет на двадцать старше своего реального возраста. Что с ней будет дальше, если засранец Мустанг всё-таки откинет копыта? И от этого становится совсем жутко. - Мама вашего полковника была из Сины? – внезапно спрашивает Яо, спрыгивая с подоконника, двигаясь к лейтенанту и вставая над ней, протягивая руку. Хоукай не поднимает голову, игнорируя протянутую руку. Эдвард косится на придурочного принца, который сейчас совершенно серьёзный, как и все остальные. А с чего он взял, что мама полковника синка? Нет, конечно, Мустанг узкоглазый, но глаза у него пошире, чем у самого Яо. Скорее, как у старика Фу, сидящего сейчас на подоконнике вместе с Лан Фан. - Я слышал байку о женщине, которая забеременела от аместрийца и сбежала в Аместрис, перейдя пустыню в середине беременности, - пожимает плечами Лин, переглянувшись со своими телохранителями. – Когда я увидел вашего полковника первые, я сразу понял, что он метис. - Ну, он как-то говорил мне, что его мать была дочерью какого-то синского торговца, - вставляет Хавок, покусывая фильтр сигареты. Закурить в больничном коридоре ему нельзя, а выйти на крыльцо страшно. - Видите ли, у многих синцев встречается первая группа, и среди вас всех даже есть человек, у которого она минусовая, - выдаёт Яо, указывая на себя большим пальцем, улыбаясь во весь рот. Голова Хоукай резко поднимается, в глазах снова вспыхивает огонь, и лейтенант, ничего не спрашивая, цепляется мёртвой хваткой в принца и утаскивает его в сторону оперблока. Лан Фан хочет броситься следом, но Лин что-то весело ей отвечает на синском, помахав свободной рукой. В коридоре раздаётся громкий всеобщий вздох облегчения. Рой Мустанг спасён. Эдвард, передёрнув плечами, возвращается к телефону, пока майор Армстронг утирает слёзы радости. Теперь можно рассказать всё переживающему Альфонсу.