Годовщина

      - Тупая горилла.       Именно так Черри любовно называет своего бойфренда и треплет его ласково по волосам, убирает со лба прилипшие к чуть влажной коже прядки. На Джо хочется злиться, но не получается, когда он лежит вот так беззащитно, подложив руки под голову вместо подушки, и сладко сопит, непривычно раскрасневшийся и улыбчивый. Даже во сне бормочет что-то трогательное про то, как сильно любит Блоссома и как мечтает вновь оказаться с ним на треке.       В фантазиях Каору это должен был быть идеальный вечер, безупречная годовщина, организацию которой он целиком взял в свои руки – выбрал онсэн не слишком далеко от города, но уединённый и в горах, чтобы отдохнуть от городской суеты и шума машин, забронировал лучший номер на горячих источниках и усыпал постель лепестками сакуры, а двухметровый засранец перебрал с саке и чуть не отрубился прямо в горячей воде. Хорошо, что Сакураяшики вовремя заметил, как неестественно ярко горит его лицо, а взгляд поплыл, и помог любовнику дойти до кровати, закинув его руку себе на плечо, и раздеться. Конечно, Черри ниже ростом и проигрывает в комплекции, но сил дотащить Нанджо ему хватает.       Каору забирается под одеяло рядом и сожалеет о том, что до грандиозного финала они так и не дошли. Клубника в шоколаде на тумбочке осталась нетронутой, как и его зад, который он подготовил заранее. Разумеется, секса, а тем более хорошего секса у них будет предостаточно впереди, но хотелось-то сейчас. С разочарованным вздохом Черри оставляет очки на тумбочке рядом с красивой тарелкой и прижимается к груди Джо так, чтобы не чувствовать алкогольную вонь из рта, его горячее дыхание треплет волосы на макушке и быстро убаюкивает.       Но просыпается он не от ласкового луча солнца, который гладит лицо. Нехотя приоткрыв один глаз, Каору понимает, что ещё ночь, за окнами темно и фонари погашены. Рассмотреть едва ли удаётся смазанные силуэты, он щурится в попытке, но отказывается быстро от этой идеи и прислушивается к своим ощущениям. Он на спине, ноги раздвинуты, а между бёдер кто-то елозит и не даёт их свести вместе.       - Какого… - выдыхает громко и откидывает в сторону одеяло, уставившись на зелёный затылок, который опускается всё ниже и ниже. Джо бессовестно гладит его ноги, осыпает влажными поцелуями бледную кожу на внутренней стороне бедра, чередуя их с прикосновениями языка, и настолько увлечён, что не сразу обращает внимание на то, что его раскрыли. Любовник поднимает ещё хмельной и как будто заспанный взгляд, словно он только проснулся и тут же бросился в бой выполнять неозвученное обещание.       - Черри, - зовёт его, по интонации слышно, что ещё не до конца протрезвел, смотрит хитро в глаза и облизывает губы, - с годовщиной тебя, негодник.       Будто осмелев, он распахивает полы ночной юкаты и наклоняется к паху, влажно проводит языком по головке члена и берёт её в рот, посасывая. У Каору перехватывает дыхание от такой прыти, он закусывает ребро ладони и судорожно втягивает воздух через нос, пытается протестовать:       - Ч-что ты творишь? – но выходит у него это отвратительно, бёдра сами толкаются вперёд в горячую тесноту рта.       Нанджо проходится щекоткой пальцев от колена к ягодицам и обратно, закидывает его ноги себе на плечи, когда Черри пытается остановить его и сжать бёдрами голову, протестующе мычит. В подкорке сознания сидит мысль, что раз его бойфренд устроил всю эту поездку, то хотя бы минетом он должен его отблагодарить, а хмельному после саке сознанию такая идея нравится ещё больше.       Джо действует совершенно бесстыдно, отстраняется, проглатывает слюну, кладёт язык на зубы чтобы не оцарапать случайно, и берёт в рот, прижимая твёрдый член к нёбу. Ещё и постанывает так, что вибрация идёт по бархатной коже, опускается почти до конца, упираясь носом в короткие волоски на лобке, и обратно поднимается к головке, задерживая в губах только её. Снова и снова. Каору не может сдерживаться и отдаётся ощущениям, падает на спину и цепляется пальцами за простыни, выстанывая громко:       - О боже… чёрт, да, Джо, вот так! Сделай так ещё раз! – не пытается им руководить, потому что Коджиро и сам прекрасно справляется и не нуждается в его подсказках. Рот Нанджо – это что-то фантастическое.       Любовник делает минет с таким усердием, словно осознаёт свою вину за то, что испортил частично вечер и перебрал с выпивкой, но ни тени вины на его лице нет, только удовольствие. Джо прикрывает глаза и сосёт старательно, словно по учебнику, хотя в книгах о таком никто не расскажет, берёт то в горло, то за щеку, устроившись удобно на локтях и вытянув шею. Изредка он поднимает взгляд в попытке рассмотреть удовольствие на лице Каору, но ничерта не видит в темноте и вновь возвращается к голосу, который говорит не менее красноречиво – стоны Черри уже разбудили всех соседей, если, конечно, они спали, и только истинно японская вежливость не позволяла никому поднять шум.       Каору красиво выгибается всем телом, когда кончает в рот любовнику, а Джо не отстраняется, проглатывает всё с довольной физиономией на ухмыляющемся лице. Несколько минут у Черри уходят на то, чтобы восстановить дыхание, а когда он наконец приподнимается на локтях, то видит самую странную, раздражающую и милую одновременно картину в своей жизни: Коджиро положил голову ему на живот и снова задремал, даже не стерев белёсую каплю спермы с уголка рта.       - Кретин, - вздыхает раздражённо и кое-как выбирается из-под него, чувствуя, как щёки до сих пор горят.       Кретин, конечно, но этого кретина он любит очень сильно вот уже семь лет.