Пламенные розы сожгут меня.

Слухи о болезни Махидевран Султан разошлись по всей стране. Из Стамбульского дворца прибыли лекари самого Султана, со всей Империи вызывали лучших врачей, чтобы излечить мать старшего Шехзаде. Когда все в столице узнали о болезни Весенней Розы, во дворце повисла молчаливая печаль. Конечно же, наложницы не оставили это без внимания. Большинство из них щебетали даже не столько о самом недуге султанши, сколько о реакции Хюррем Султан. В день, когда во дворец послали за лекарем для Махидевран в гареме был праздник, устроенный по приказу Хюррем. Рыжеволосая госпожа сиделя на мягком диванчике. Рядом с ней сидела её Луноликая дочь. Наложницы, одетые в красивые восточные платья танцевали, изящно двигая руками. Были и угощения: лукум, халва, ягоды и фрукты. Хюррем заметила суету. - Сюмбюль, скажи мне отчего такая суета? - беспечно спросила султанша, кладя в рот ягоду. - Госпожааа - Ага как всегда улыбнулся, растягивая это слово, но ту же посерьезнел - говорят лекаря из дворца в Манису посылают. - Что же произошло? Не ужели Шехзаде Мустафа не здоров? - Не беспокойтесь, Госпожа, с Шехзаде все хорошо, а вот Махидевран Султан... - он чуть прицокнул языком, - не здорова. - Махидевран? Что же с ней случилось? - Хюррем была так удивленна, что стакан с щербетом едва не выпал из её руки и не расплескался по коврам. - Заболела она. Говорят неизвестная болезнь, новая. Вот и посылают лекарей со всей империи, чтобы излечить еë. Главная Хасеки закончила праздник, объяснив, что хоть с Махидевран Султан они не ладят, но это не значит, что нужно праздновать, пока она смертельно больна. Все были удивлены, что Хюррем даже не позлорадствовала своей сопернице. Кто-то говорил, что она, будучи женщиной довольно умной, предпочитает быть выше этого всего, по этому даже если и злорадствует, то держит это все в себе и не показывает своих эмоций. Кто-то говорит, что видимо сердце еë не очерствело, и в нём нашли место доброта и сочувствие, не смотря на беспощадность рыжеволосой красавицы. Со временем помянялись и отношения Сулеймана с его главной Хасеки. Хюррем уже перестала ревновать Султана ко всем наложницам. Они оба остыли друг к другу, сохраняя при этом уважение, которое конечно, тоже означает любовь. Но любовь не романтическую, а какую-то другую. Хюррем могла даже сама отправлять наложниц на ложе к повелителю. Единственное, за чем она следила, чтобы больше двух раз одна рабыня не приходила к султану, чтобы уменьшить риск рождения детей, особенно Шехзаде. Ведь за детей Хюррем всегда очень беспокоилась. К счастью, ни одна из наложниц не отличилась своей плодовитостью. А по четвергам все же по традиции ложе с Сулейманом делила Хюррем, но не от желания, а скорее для рождения новых наследников. Тем временем в Манисе очередной лекарь, осмотрев Махидевран, печально вздыхал от того, что болезнь такую никто ещë не наблюдал, поэтому не известно, как лечится эта болезнь и сколько жить осталось госпоже. Мустафа сидел рядом с матерью, с надеждой смотря на каждого вошедшего лекаря. Вдруг в покои вошёл стражник. Поклонясь Шехзаде и Султанше, он сообщил, что неизвестно откуда взявшаяся не-то гадалка, не-то целительница просит принять её, чтобы осмотреть госпожу. Конечно и Мустафа, и Махидевран сомневались, что какая-то шаманка сможет вылечить от болезни, с которой не справляются даже известные лекари Стамбула, но всё-же велели пустить женщину. В дверь вошла худощавая старуха, одетаяв лохмотья и со странными узорами и кулонами, свисавшими ей на любой с платка. Осмотрев сначала больную, а затем и цветы, выкашленные ею, Езгур Хатун (так звали целительницу) закрыла глаза, шептав свои видения. - Пламенные желтые розы... Рыжее-рыжее пламя. Оно сжигает вас, Госпожа. Но помните, что человек, что вас убивает может стать и спасеньем вашим, если в душе такая же страсть, как и у вас... Помните, что вся болезнь от разбитого сердца, ищущего в цветах упоенье утраченной любви. Сказав своё загадочное послание гадалка ушла, не взяв ни единой монеты за свою услугу и оставив всех в недоумении.