Кислород

      Шок – первая эмоция, которую Итадори испытал, узнав о том, сколько сейчас времени. Они начали днём, а закончили глубоким вечером. Юджи было ужасно стыдно. Из-за него Сатору, по сути, потерял весь свой выходной. Он даже не предполагал, что всё затянется так надолго. Увлëкся.       Однако Годжо тоже хорош, конечно, мог бы одëрнуть и сказать хоть что-то по этому поводу! Юджи был вполне способен закончить рисунок дома, а потом отдать результат преподавателю. Но... Раз уж так вышло, ничего не поделаешь.       Думать об этом сейчас – не очень хорошая идея. И сложная. Дыхания не хватает.       Он плотно натянул на голову капюшон толстовки, потянув за шнурки.       Итадори сильно палится. Разве не странно так остро реагировать?.. Будет в итоге неожиданностью, если Сатору просто ничего не поймёт. Гуми часто говорил, что «твоë лицо буквально выдаёт абсолютно всё». Иногда врать у него получалось, но это совсем не то. Другое. Врать и скрывать эмоции – разные вещи. И именно последнее сейчас его медленно убивало. Лицо всё ещё горело. Юджи не нужно было зеркало, чтобы понять столь очевидную вещь: он покраснел. Годжо не мог этого не заметить.       Его до белой горячки доводит этот шуточный флирт. Итадори не совсем дурак, он понял, конечно же, что это именно он. Ну, или ироничный, саркастичный флирт? Он делится на ещё какие-то подвиды или нет? Неважно. В любом случае, даже зная, что всë это невсерьёз, заставить себя реагировать спокойно невозможно. Это смущает, раздражает и выводит из себя одновременно.       Интересно, Сатору со всеми так общается?.. Тогда, на вечеринке, Итадори показалось, что его стиль общения больше... Исключительно саркастичный и издевательский. Скорее всего, всё зависит только от собеседника. Но если действительно от собеседника... То почему Годжо разговаривает с ним так? Ему весело? Это расстраивает. То, что это... Только весело. Хотелось бы и несколько других эмоций со стороны Годжо. Но это уже, должно быть, слишком нагло.       Такая странная грусть. Тëплая. Он провёл рядом с этим человеком целый день. Было... По-разному. В основном над ним шутили и всячески словесно издевались, но всё же... Это было не так уж и плохо. Только, правда, печально, что Сатору мог легко отпускать подобные фразы. И это «дитë»... Задело, конечно. Да, ему только девятнадцать, а Годжо уже двадцать шесть, и в декабре исполнится двадцать семь – узнал от Мегуми, естественно, – но! Но разница в восемь лет – это не так уж и много. Считать его ребёнком – просто издевательство! Юджи взрослый парень, ну минимум – подросток, и совершенно точно не ребёнок.       Закончив с упаковкой холста, Итадори нервно вздохнул.       Ужин. О, ками, ужин с Годжо. Только он, Сатору и его красота. Втроём. Вот так.       Мозг плавится. Он не хочет и хочет этого одновременно. Сплошные противоречия. Но как тут иначе?.. Нахождение рядом с Годжо автоматически делает для Юджи все эмоции и впечатления противоречивыми, просто потому что подобное для Итадори в новинку.       Ему надо было отказаться. Надо. Потому что Юджи пора домой. Очень сильно. Очень пора. Сукуна возвращается примерно в девять, соответственно, Итадори обязан прийти чуть раньше и приготовить ужин. Но что-то, как обычно, идёт не по плану. Мало того, что Юджи заявится домой позднее, чем положено, так ещё и уже не голодный, очевидно. Для Су он приготовит в любом случае, однако сам есть не будет – и это не очень хороший момент. Юджи знает, что брат ценил именно совместные трапезы. Это напоминало жизнь с дедушкой, и Юджи прекрасно его понимал. Он тоже не любил есть в одиночку.       Итадори приглаживает бумагу пальцами, задумчиво уставившись себе под ноги.       Выдастся ли ещё когда-нибудь такая возможность?.. Просто поужинать вместе. Звучит... Как то, чего Итадори хочет. Ох, ну что за чёрт. Нужно хотя бы предупредить брата. Юджи-который-не-понимает-эту-жизнь (19:54): я задержусь, Су Юджи-который-не-понимает-эту-жизнь (19:54): пожалуйста, дождись меня, я приготовлю удон на ужин       Он вздыхает, убирая телефон обратно в карман. Там были непрочитанные сообщения от Мегуми и Нобары, но Итадори справедливости ради решил, что и так слишком долго возится: не хочется заставлять Годжо ждать ещё дольше. Друзей-то можно. Они на то и друзья, правильно? Правильно. К тому же, эти двое наверняка интересовались тем, как прошла встреча. Явно не подозревая, что она ещё не закончилась. — Простите за ожидание, долго не мог найти... Бумагу. Что вы делаете? — М? Фото, очевидно, — Сатору беззаботно пожимает плечами, кинув в его сторону мимолётный взгляд.       Вопрос, конечно, изначально глупый. Что ещё он мог делать, наведя камеру телефона в окно, на тёмное, усыпанное звёздами небо? Захотелось дать себе пощёчину. Но это было бы странно, так что в другой раз. Не при преподавателе точно.       Юджи успевает только аккуратно положить на стол обёрнутую бумагой картину, прежде, чем Годжо снова начинает говорить: — М-м-м, иди сюда, Итадори-кун, — его без предупреждения тянут за запястье – на удивление очень мягко, так, что Юджи мог вырвать руку в любой момент, и это почему-то заставляло чувствовать приятное тепло; а, может, это тепло было вовсе не внутри, потому что Итадори только спустя несколько секунд осознаёт, что Годжо прижал его к своему боку, обнимая за плечи. — Вы что... Что-       Слова застревают в горле, когда преподаватель опускает подбородок на его макушку. Юджи сглатывает, застывая.       Только потом Итадори слышит характерный звук щелчка фотокамеры телефона. И с ужасом дёргается, осознавая происходящее.       Сатору сделал с ним селфи! О, ками-сама. Да ведь Юджи в этот момент выглядел, как варёный рак! И смотрел ещё куда-то в пол! — Г-Годжо-сан, пожалуйста, удалите! Зачем Вы вообще... — Ха, как мило, — мужчина весело фыркает, проводя пальцами по персиковым прядям, — Просто прелесть. Оставлю себе на память. Не волнуйся, больше никто не увидит.       Юджи снова дёргается, только теперь более настойчиво, и его сразу же отпускают. Сердце бешено колотится, а лёгкие, казалось, сжались до невозможно крохотных размеров.       Этот человек невыносим. Абсолютно. У Итадори правда однажды случится сердечный приступ. Но прежде он успеет написать прощальную записку, в которой обязательно упомянет имя Сатору и то, что это именно он и его характер стали причиной смерти юного дарования. Вот так вот.       Ужасно неловко. То есть это теперь у преподавателя будет его буквально самая нелепая фотка? Даже та, где он в наручниках, более нормальная. Тоже, конечно, смущающе, но всё-таки не настолько сильно!.. А-а-а, хотя, возможно, это только потому, что её не видел Сатору?.. — Годжо-сан, так нечестно! — Хм, правда? Можешь сделать фото со мной сам. Тогда всё будет честно? — Сатору явно весело: Юджи видит это по его взгляду и выражению лица.       И злиться не получается. Ладно, неважно, он просто... Проживёт остаток дня без лишних мыслей. Вообще. Отдохнёт и расслабится, наслаждаясь времяпровождением с человеком, который ему нравится. Только и всего.

***

      Вернее, не то чтобы фраза «только и всего» была подходящей, на самом деле. То есть, это было не так просто, как ему хотелось, но в целом... В целом, Юджи лишь убедился в том, что Годжо – не такой плохой человек, каким его описывал Мегуми. Да, Сатору мог поддеть и переборщить с сарказмом, повести себя несколько не совсем тактично и быть излишне самоуверенным, но ведь это... Не делает его ужасным? По крайней мере, преподаватель был с ним очень добр. В конце концов, его правда угостили ужином! Когда Итадори потянулся к своему кошельку, на него только шикнули и с очевидно недовольным выражением лица сказали, чтобы тот не глупил.       А глупил в этот день Юджи много, пожалуй. Ну, было бы странно, будь всё иначе. Влюблённый девятнадцатилетний парень и без глупостей? Ха. Ну сказка, а не реальность.       В любом случае, сейчас... Сейчас Годжо сидит на водительском сидении и сосредоточенно ведёт машину. В салоне царит непривычная тишина. Рядом с Сатору всегда шумно: это Юджи заметил практически сразу. Преподаватель... Весьма общителен и экстраординарен, поэтому даже как-то странно, что сейчас он молчит.       Конечно, Итадори не против. Ему нравится. Тишина не давит и тем более никак не угнетает. Он чувствует приятный, успокаивающий запах Сатору и кидает редкие взгляды на профиль преподавателя, получая эстетическое наслаждение. Всё-таки просто невероятно, что существуют люди с такой внешностью. Юджи вообще не видит в нём никаких изъянов.       Итадори резко вздрагивает, когда слышит мелодию звонка своего телефона. Торопливо извиняется и сразу же отвечает, лихорадочно придумывая сто и одно оправдание своей задержке. И, естественно, первое, что он слышит от своего брата – лаконичное «какого хрена?». — Я скоро буду. Су, я же- — Я видел твои сообщения. В смысле «я задержусь?» Ты время видел? Уже темно, на улице холодно, а ты задержишься? Чёрт возьми, почему я вообще узнаю о том, что ты не дома, только под вечер?! — Я говорил, что меня не будет. Я не виноват в том, что у тебя плохая память, — Юджи тяжело вздыхает и трёт переносицу, опуская взгляд вниз, на свои кроссовки.       Он, правда, предупреждал. Просто, возможно, не слишком громко. И, возможно, брат уже спал в этот момент, но к чёрту. Итадори не заклинатель времени и повернуть его вспять не способен. Он не планировал шифроваться от брата до победного, но раз выпал шанс... Юджи хотел встретиться с Годжо без ведома Сукуны, чтобы обошлось без чрезмерного волнения с его стороны. И без сотни сообщений в минуту с вопросами о том, всё ли нормально. Потом, оказавшись дома, лично, глаза в глаза, Юджи бы при любом раскладе рассказал всё брату, потому что так было бы честно. — Засранец мелкий. Говорил он. Ну конечно, — тон голоса у Сукуны ничуть не изменился, он был всё также раздражён, но Юджи, конечно, всё понял: смертной казни не будет, — Где ты? Я тебя заберу. — Не надо меня забирать, я... Меня подвозят, так что всё в порядке. Ты бы лучше сходил в магазин за сладким перцем и луком... Луком-порей, а не обычным, как в прошлый раз, хорошо? Я же обещал приготовить ужин, так что, пожалуйста... Давай без нравоучений. — О-о-о, подвозят, а? Этот ублюдочный? — Он не... Тц, Су, прекрати. Я отключаюсь, — в подтверждение своих слов Юджи нажимает кнопку сброса, сразу же выключая звук на телефоне, — Прошу прощения за это, видимо, кое-кто разучился читать смс-ки. — А... Да всё в порядке, волноваться о близких – это нормально, не так ли?       Итадори заторможено кивает, неловко улыбаясь. Возможно, ему всего лишь кажется, но Сатору... Ну, он что, нахмурился только что? Хотя произнёс фразу без толики недовольства, даже как-то искренне. Что конкретно в этой ситуации не так Юджи определённо не понимает. Но что-то не так, потому что молчать теперь уже не так комфортно.       Всё, что остаётся – устремить взгляд в окно и начать считать проезжающие мимо машины, максимально незаметно делая глубокие вдохи носом. Хотелось запомнить этот запах до мельчайших подробностей. Итадори, наверное, впервые за последние годы жалеет о том, что принимает таблетки, уменьшающие чувствительность к феромонам. Если бы он их не принимал, то, скорее всего, уже давно бы утонул в этой свежести.       Когда Юджи понимает, что они почти приехали, становится как-то грустно. Всё. Это когда же они теперь смогут вот так... Ещё раз... Смогут ли?       Он резко поворачивается, почувствовав прикосновение к своему плечу, и едва не давится воздухом, сразу же натыкаясь на чужие невероятно голубые глаза, находящиеся слишком близко. Настолько, что теперь Юджи никакие таблетки бы не помогли заглушить обоняние хотя бы немного, чтобы не чувствовать. Годжо находится так близко, что Итадори отчётливо видит, насколько густые и длинные у Сатору ресницы. Достаточно близко для того, чтобы видеть, как мягкий оттенок спокойного нежно-голубого моря ближе к зрачку переходит в цвет океана во время шторма.       Раздаётся щелчок.       Сатору отстегнул его ремень безопасности. — Всё в порядке? Ты так задумался, что я решил помочь, — Годжо мягко улыбается.       А Юджи всё ещё сидит, не двигаясь, надеясь, что Сатору не слышит, насколько бешено у него бьётся сердце.       Вот чёрт.       Да о чём он только думает? — Да, я просто... Неважно. Спасибо за то, что подвезли. И вообще за сегодня. Было весело. До встречи, Годжо-сан. Т-то есть, Годжо. До свидания, хорошего вечера... Ночи... В общем, я пошёл!       Только после того, как за ним закрылась подъездная дверь, Итадори понял, что не дышал.       Это всё... Очень плохо.

***

      С того самого дня прошла целая неделя. Юджи стабильно ходит на обе свои подработки, посещает пары и даже не пропустил консультацию, хоть и сидел на ней тихо, не задавая никаких вопросов, как делал это обычно.       В голове всё ещё была та картина. Где лицо преподавателя было очень, очень близко. А Итадори очень, очень плохо. Это всё начинает казаться до абсурда отвратительной идеей. Зачем Юджи вообще решился попробовать сблизиться с ним? Это же... Так глупо. Красавчик-преподаватель и ничем непримечательный студент. Всё как в типичной дораме. Только там главные герои влюбляются друг в друга, потому что это изначальная задумка режиссёра.       Тяжело. Серьёзно, разве так должно быть? Все эти дурацкие романы и бесчисленные томики прочитанной манги нагло врут. Нет в животе никаких бабочек, нет томительного ожидания и сладкого предчувствия. Ничего из этого. Только ноющая, тянущая боль в груди и мрачное настроение.       Может, это с самим Юджи что-то не так? Всё... Вообще не то.       Возможно, большую роль в его восприятии играет прошлое? Но ведь это не должно быть связано. То есть, никак вообще. Ладно, скорее всего, Итадори просто неправильный. Да в конце концов, он уже который год сидит на таблетках, они ведь определённо как-то повлияли на его организм? Не только физически, наверное.       Физические проявления, кстати, накрывают в очередной раз.       Голова снова раскалывается, его тошнит, ноги ватные. Хорошо, что сейчас ночь и он дома. Но намного лучше – то, что сейчас, чёрт возьми, глубокая ночь, и брат уже давно спит.       Его выворачивает уже трижды. Горло обжигает желчью, потому что Юджи ничего не ел последние... Возможно, сорок часов? Он ещё два дня назад понял, что скоро ему станет хуже. Все симптомы налицо. Ему всегда становится хуже за неделю-две перед течкой. Два-три дня ужасно штормит, а потом организм временно побеждает. Чтобы затем скинуть на его и без того больную голову грёбаную течку. Как же Итадори ненавидит свою природу, кто бы только знал.       Юджи смывает за собой и сразу же умывается. Нужно выпить пару таблеток, чтобы нормально отсидеть все пары. А потом ночная смена в баре, и... — Я так и знал, — он вздрагивает, резко поднимая голову и морщится, когда боль отдаётся в висках, — Снова. Юджи, ты говорил, что это прекратилось. — Сукуна- — Блять. А я, как наивный идиот, поверил. Тебе всё также хреново, Юджи. Зачем ты соврал мне? Почему? Ради моего спокойствия, что ли? Так вот, уведомляю: это, нахрен, отвратительная мысль, возьми на заметку. Ты что, правда не понимаешь, что это... Твою же. Юджи, тебе было плохо каждый раз? И я не знал об этом. — Я... — Юджи судорожно выдыхает, опуская взгляд обратно к раковине. Совесть проснулась однозначно невовремя. Он почувствовал себя пристыженным ребёнком.       Полгода назад он нагло соврал брату о том, что ему больше не становится плохо, что все симптомы ушли и его больше ничего не беспокоит. Потому что Юджи видел, как Сукуна нервничает, как места себе не находит из-за того, что никак не может помочь. А теперь... Вот, к чему это привело. Плохо. — Завтра мы едем в больницу. Говори что угодно, но пора с этим завязывать. Ты должен справиться без таблеток.       Юджи давится воздухом.       Только от одной мысли о том, что ему придётся выйти из дома, не выпив таблеток, становится плохо. И ужасно страшно. Нет. Нет, нет, нет, он не справится. Ни за что не справится. Возможно, раньше Юджи и был сильным, но не теперь, когда прошло столько времени, когда он слишком привык чувствовать себя защищённым, выпивая горы таблеток, он просто не сможет. Это буквально невозможно для него. Даже если однажды Юджи сдохнет из-за всех химикатов, накопившихся в организме из-за препаратов, он не может просто взять и отказаться от них, нет... Это слишком. — Юджи, посмотри на меня, — Сукуна обхватывает ладонями его лицо, заставляя повернуть голову к себе, — Ты справишься. Слышишь? Всё будет хорошо. Ты просто... Чёрт, — альфа прижимается своим лбом ко лбу Юджи, тихо выдыхая, — Я знаю, Ю. Я знаю, что страшно. Но я не хочу видеть, как эта хрень отравляет твой организм. Ты понимаешь, что все эти таблетки тебя убивают? Очень медленно, настолько, что это едва ли заметно, но... Тебе девятнадцать, и вот, что происходит. Мы ведь оба знаем, что это из-за подавителей. Да, я сам согласился с этим. Да тогда я был согласен на что угодно, лишь бы тебе стало легче! Однако сейчас... Юджи, нужно остановиться. Я буду рядом. Ты справишься. Мы справимся. Всё будет в порядке, ну? Блять, если хочешь, притащи в квартиру Мегуми и эту стерву, чтобы они тоже были рядом. Тебе нужно прекратить, слышишь? Если ты этого не сделаешь, всё закончится плохо. Как же этот твой Годжо, а? Разве он тебе не нравится? Нравится, конечно, ты же сам рассказывал. Только подумай, ты переживёшь этот этап, у тебя всё будет охренительно, и сможешь проводить с ним больше времени. Да-а-а, мне он не нравится и я категорически не одобряю даже его существование, но что поделать с твоим отвратительным вкусом на мужиков. Так что... Юджи, пора отказаться от подавителей.       Это... Не то, что он ожидал услышать. Сукуна редко – на самом деле, едва ли подобное происходило ранее – был настолько многословен.       И Юджи прекрасно понимает, что брат прав. Подавители действительно колоссально портят его здоровье. Это стало очевидным спустя полгода после начала приёма лекарств. Но... Он не мог заставить себя отказаться от них. Потому что так было спокойнее. Он чувствовал все запахи приглушённо, скрывал свой собственный, и это казалось нормой. Теперь представить свою жизнь без всего этого... Сложно. Однако, всё же... — Хорошо, — Юджи поднимает взгляд, измученно улыбнувшись, — Завтра... В больницу.

***

      Запах лекарств бьёт в нос, белоснежные стены здания окружной больницы вызывают сплошной дискомфорт, а хмурые выражения лиц пациентов прибавляют этому месту не самую радушную атмосферу. Юджи кусает губы и не может перестать сжимать пальцами ткань толстовки. Он ощутимо нервничает, пусть и старается не подавать виду. Ему не перед кем притворяться, однако более всего сейчас ему хочется заставить самого себя поверить в то, что всё в порядке и волноваться не из-за чего. Всё будет в порядке. Всё будет...       Итадори не верит, что всё пройдёт хорошо. Ни сейчас, ни в будущем. Он может сколько угодно выглядеть достаточно сильным и самостоятельным, но подсознательно Юджи трясёт от ужаса. Привык. Итадори просто привык к бесконечным таблеткам. Они для него стали неотъемлемой частью дня, да всей жизни. Ни разу за последние три года Юджи не выходил из дома, не выпив подавителей. Сукуна ругался и ворчал, но принимал это. Потому что знал, что иначе будет намного хуже. Но сейчас... Сейчас, возможно, пора начать меняться. Пора вырвать из себя этот страх с корнем. Ведь, действительно, Итадори последние полгода чувствовал себя не очень хорошо. Чего только стоит вечно пропадающий аппетит. Частые головные боли, тошнота. А во время течки Юджи вообще терял все силы; не получалось даже стоять на ногах. Течка это всегда слабость и жар, однако у него симптомы выражались особенно ярко. Каждый раз Итадори словно горел заживо. Если бы не забота брата, который пропускал пары из-за него, Юджи... Наверное, в какой-то момент мог сойти с ума.       Итадори задирает голову, утыкаясь взглядом в потолок.       Сукуна чертовски прав. Пора. Ему необходимо взять себя в руки, чтобы сделать своё будущее более... Светлым. Иначе кто знает, до какого возраста Юджи вообще доживёт с такими симптомами. Повезёт, если хотя бы до тридцати. Нет, даже... До двадцати пяти? — Итадори Юджи здесь? Ваша очередь, — из кабинета выходит врач, сверля взглядом планшет с бумагами; как только он поднимает глаза, сразу же находит его: узнаёт, — Проходите.       Итадори молча кивает, поднимаясь на ноги.       Первый шаг всегда сложен. Но его нужно сделать. Как там было... Иногда человеку необходимо прыгнуть со скалы, чтобы понять, что он всегда умел летать. Звучит весьма странно, однако в некотором смысле это довольно-таки точное высказывание. — Здравствуй, Юджи. Я был весьма удивлён, увидев твоё имя в списке. Что-то произошло? За те три года, что я тебя курирую, ты ни разу не приходил на приём раньше положенного.       Лицо беты было достаточно... Озадаченным. Кажется, почти взволнованным. Всё же, Итадори окружают очень хорошие люди. Даже его врач, у которого полно других забот, печётся о нём. — Можно и так сказать... В общем, мне становится очевидно хуже из-за лекарств, ну, вы сами знаете. И я... Подумал, что надо бы... Отказаться от таблеток. Всё же, это действительно сильно влияет на мою жизнь. На самом деле, мне очень страшно и я, возможно, уже завтра пожалею об этом решении, однако... Я точно понимаю, что это необходимо.       Он стучит носком кроссовка по полу, снова комкая ткань одежды и тяжело сглатывает. Это оказалось несколько волнительнее, чем Юджи предполагал.       Шею будто удавкой придавили, а дышать так тяжело, словно лёгкие сжали в железной хватке. Всё горит. В груди от волнения настолько жарко, что Юджи готов задохнуться.       Но Итадори знает, что поступает верно. Всё так и должно быть. Ему следовало сделать это ещё год назад, когда поступал в университет. Новая жизнь, всё-таки. Однако Юджи оттягивал этот момент до последнего. Дотянул. До того, что всё стало совсем плохо. — О, ками! — восклицает врач, а Итадори только удивлённо моргает, переводя взгляд на лицо мужчины; выглядел тот... Эм, довольно? Ого? — Серьёзно?       Юджи просто пялится на него, медленно кивая. Такой реакции он не ждал. Это как-то странно. То, что у врача было такое выражение лица – напрягало. Итадори не совсем понимал, почему бета отреагировал именно так. — Я рад. Это правильное решение. По правде сказать, я не имею права вмешиваться в личную жизнь своих пациентов, но мне давно хотелось сказать, что такому молодому парню, как ты, следует привести своё здоровье в порядок. Не моё дело, почему и как человек пришёл к приёму подавителей, и всё же... Хорошо, что ты решил отказаться от них. — Оу, — вздыхает Юджи, заторможено моргая, — Вот как. Спасибо.       Что ж, это... Несколько неловко. Значит, буквально сто процентов людей из его окружения, знающих о приёме подавителей, хотели, чтобы он с этим завязал. Круто. Теперь Итадори почувствовал себя ещё хуже.       Радует хотя бы то, что теперь он попытается оправдать чужие ожидания. Гуми и Ноба точно рады будут даже этой жалкой попытке. Фушигуро наверняка скажет что-то наподобие «одна только попытка дорогого стоит», и поддержит, если у Юджи ничего не получится. Кугисаки, должно быть, тоже. Вот только Сукуна... Вряд ли просто так закроет на это глаза. Юджи его понимает. Будь он на его месте, давно бы насильно отправил в больницу. Затолкал, если бы пришлось, право слово. Так что... Терпение у его брата просто ангельское, в отличие от характера и внешности. — Что могу сказать... Резко прекращать пить таблетки нельзя, у тебя может случиться серьёзный приступ, — напряжённо-волнительный тон лечащего врача возвращает Итадори в реальность, — Но дозу можно и нужно уменьшить. Ты пьёшь по три подавителя собственного запаха и по два – для заглушения внешних. Соответственно... Завтра выпей только по одному и того, и другого. Не больше, хорошо? И так дня два-три. Потом пьёшь таблетку-подавитель только для своего запаха на протяжении двух дней. А потом, соответственно, полностью убираешь лекарства из своей жизни. Я записал всё на листочке на всякий случай, держи, — бета протягивает небольшой стикер с заметками.       Юджи принимает листок из его рук с тяжёлым вздохом. Возможно, ему следует посидеть дома это время?.. — Для эффекта, конечно же, тебе нужно выходить на улицу.       Итадори отчаянно стонет. Он слишком очевидный.

***

— Ты что?.. Серьёзно? Молодец! Это здорово!       Нобара обнимает его за шею, на радостях даже оставляя лёгкий чмок в щёку и выглядит счастливой настолько, что у Юджи в глазах начинает щипать. Мегуми сидит напротив, и впервые настолько расслабленно и довольно улыбается. Ох, теперь Итадори думает, что оно того стоит. С души словно камень свалился. Подумать только, его друзья... Настолько рады тому факту, что Юджи, наконец, решился что-то поменять. Это просто... Заставляет многое переосмыслить. Теперь Итадори твёрдо уверен: как бы тяжело ему ни было, он просто... Обязан справиться. Сукуна прав: ему это нужно. — Ты точно не хочешь взять отгул на подработках? Сегодня у тебя смена в баре, да? Ты, конечно, утром выпил таблетки, но вечером ведь теперь... Тебе их пить нельзя.       Если честно, Юджи думал об этом. Однако, поразмыслив, решил, что прыгнет в омут с головой. Начинать обычно нужно с малого, но Итадори хочет проверить, насколько же ему будет тяжело без препаратов. Насколько острее он будет чувствовать чужие запахи и как сильно это на него повлияет? Ему, безусловно, страшно. Очень страшно. Но при этом ведь, что может произойти? Сукуна там будет, значит, ничего из ряда вон. — Да. Не хочу. Мне нужно... Проверить, насколько всё плохо. Су тоже на смене, так что... Ну, я думаю, что всё должно быть в порядке. Скажу честно: мне несколько волнительно и даже страшно, однако нужно же с чего-то начинать, не так ли? — М-м-м... Ты, конечно, прав, но, как по мне, это немного слишком для стартовой точки, — резонно подмечает Кугисаки, только сейчас отлипая от друга, — Однако решение твоё. Я приду сегодня. С тобой будет не только твой братишка. Захвачу с собой Маки... Если она согласится. — Я тоже, — добавляет Фушигуро, подперев ладонью щеку, — Ты знаешь, что можешь не притворяться рядом с нами, верно? — дождавшись ответного кивка от него, Мегуми продолжает, — Поэтому не бери на себя слишком много. У тебя есть мы, в любом случае. — Спасибо, я знаю. Мне правда... Очень приятно. Так легко на душе, не поверите. Я очень вам благодарен. Не могу поверить, что у меня есть такие друзья, как вы, ребята.       Они действительно через многое прошли. Начиная со школы, заканчивая этим моментом. Пять лет... Надо же, уму непостижимо, прошло уже так много времени... — Цени, Юджи, цени, — довольно тянет девушка, весело ухмыляясь, — Мы – твоё сокровище. — Да... Так и есть, — с нежностью произносит Юджи, мягко улыбнувшись, — Я вас очень люблю.       Кугисаки округляет глаза, застывая. Фушигуро ровно тоже. Итадори вопросительно приподнимает бровь. — Ю-Ю-Юджи! Да ты... Ну право, это же была шутка, ты чего так серьёзно... — неловко бормочет шатенка, сжимая губы, — А-а-а, ладно уж, я тебя тоже люблю! — Нобара вновь кидается на его шею, прижимаясь максимально близко, — Дурак, не воспринимай мои слова так серьёзно!       Мегуми мягко смеётся, отпивая сок из своего стакана.       Итадори обнимает Кугисаки, пряча счастливую улыбку в её волосах.       Ему хорошо.       Жизнь, может, и несправедлива в некоторые моменты, но взамен она позволяет тебе чувствовать себя вот так... Волшебно. У него всё прекрасно. Сейчас... Его жизнь стала счастливее, чем раньше.

***

      Юджи судорожно сглатывает, пытаясь унять дрожь в руках. Первые два часа на смене прошли как обычно, а вот теперь Итадори отчётливо ощущает, как действие таблеток ослабевает. Все запахи ударяют в нос, заставляя непроизвольно ёжится. Столько разных ароматов, что это сводит с ума. Такое ощущение, будто Юджи впервые за свои девятнадцать лет обрёл обоняние. Его слегка мутит. Но это терпимо. Спасает то, что он иногда подходит к брату, чтобы прижаться и вдохнуть родной, знакомый и успокаивающий запах костра. Его моментально отпускает.       Где-то через час придут Мегуми и Нобара с Маки-сан, так что должно стать ещё проще. Всё, что Юджи нужно – концентрироваться на знакомых феромонах. Психология – сильная штука. Это очевидно. — Эй, красавчик! Заказ примешь? — его окликают очередные посетители, и Юджи вежливо улыбается, подходя к столику.       Напрягает. Пьяные клиенты – та ещё проблема. Пьяные настолько, что увидели в нём «красавчика». Вот в чём главный минус данной подработки. Кошмар. Юджи сложно привыкнуть к чему-то подобному. Кто бы что ни говорил. Но, наверное, это нормально для альф – делать комплименты всем омегам подряд?.. Стало быть, да.       Записав всё, что ему продиктовали, Итадори идёт в сторону бара, стараясь смотреть только себе под ноги и делать как можно меньше вдохов, и те – ртом. Ещё даже двенадцати нет, но ему уже невмоготу. Ну, чего ещё следовало ожидать? Юджи был слишком наивен, полагая, что всё пройдёт в лучшем виде. Стоило всё-таки взять отгул на работе. — Ну как? Ты в порядке? — Сукуна забирает из его рук листок с названиями напитков, сразу поднимая взгляд на брата, — Выглядишь уставшим. — Не совсем. Но пока держусь. Если мне станет совсем уж плохо, ты первым об этом узнаешь, обещаю, — выдыхает Юджи, начав обмахивать себя блокнотном, — Единственная проблема – из-за стресса мне душно. В остальном сойдёт. Скоро ещё Гуми и Ноба придут, так что не волнуйся обо мне и просто работай.       Сукуна с недоверием кивает – ну ещё бы, ха, – разливая параллельно по стаканам алкоголь.       Юджи морщится. Даже этот запах неприятно бьёт в нос. Как бы у него отвращения к алкогольным напиткам не появилось...       Пришедшее на телефон сообщение заставляет вынуть мобильный из кармана. А потом Итадори застывает с нечитаемым выражением лица. Это не Гуми и не Ноба, как Юджи предполагал. Это... На удивление, ого, Гето-сан?.. Отвалите от меня (23:38): Здравствуй, Юджи-кун. Прости, что беспокою в столь позднее время. Но, насколько я помню, ты говорил, что по четвергам работаешь в ночь, поэтому я решил, что могу написать. Повторно извиняюсь, если отвлекаю. Отвалите от меня (23:39): М-м-м, наверное, это будет несколько неожиданно для тебя, однако я пришёл к выводу, что кроме тебя у меня других кандидатур нет. Отвалите от меня (23:39): Что думаешь о дополнительной не слишком сложной (наверное?) подработке в любое удобное для тебя время?