Наедине со своим проклятием

Хотя Фушигуро никогда нельзя было охарактеризовать такими словами, как эмоциональный, открытый и жизнерадостный, в последнее время окружающим его вид явно давал понять, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Казалось бы, такого человека, как он, тяжело было впечатлить, пробить на слёзы или резкие проявления крайнего отчаяния. Кугисаки, жившая в том же общежитии, что и Мегуми, не находила в себе смелости не то, что прийти к однокласснику с утешающим разговором, а даже взглянуть тому в глаза. Взгляд парня уже неделю избегали все, может, и подсознательно, но испытать на себе такое чистое проявление скорби уж точно никому не хотелось. Он, в свою очередь, не пытался ни от кого отдаляться и, тем более, избегать, но заметив реакцию окружающих людей, просто не смог пойти против подобного позыва. Фушигуро стал меньше есть, больше не спускался к автоматам с закусками, перестал ежедневно наводить порядок в комнате, его ногти стали безобразно длинными, поэтому худощавые руки стали походить на женские. На улицу выходить лишний раз не хотелось, ведь вся территория школы была пропитана недавним присутствием того, чьё имя теперь произносить вслух лишний раз не хотелось. Из-за того, что шли летние каникулы, занятий не было, хотя Мегуми очень хотелось отвлечься на какое-нибудь занятие, требующее концентрации, а его и на задания почему-то посылать не торопились. Таким мучительным образом тянулся день за днём с того самого момента, как Итадори забрали, не сказав ни слова. Впрочем, всем и так всё было ясно. Фушигуро по своей натуре был достаточно скромным и тихим, но специально что-то скрывать никогда не старался. Просто никто ничего и никогда не спрашивал у него. Итадори Юджи стал первым, кто напрямую интересовался тем, что любит парень, что делает обычно, что ест, как учится и тренируется, какие фильмы предпочитает. Он интересовался всем и сразу, поглощая информацию о Мегуми, словно губка. Это ощущалось странно, чужеродно, он впервые рассказывал о себе полноценно, а не просто отвечая «да» или «нет». Со временем, конечно, это стало привычным. Мегуми привык и полюбил их разговоры, затем начал нуждаться в них. Во время учёбы, когда они возвращались с занятий, парень часто специально оставлял дверь немного приоткрытой, чтобы Итадори не боялся стучать и нарушать личные границы друга. Ему хотелось проводить время вместе, общаться, смотреть фильмы в увлечённой тишине или читать книги вслух, пить вместе чай и пробовать сладости, которые им иногда приносил Годжо-сенсей. Ему нравилось всё, кроме совместных заданий, Мегуми ужасно переживал, испытывал миллион смешанных чувств, начиная страхом за жизнь Итадори, заканчивая чуть ли не покровительской гордостью за него. Его друг, конечно, рос у него на глазах, а заодно росла и неугомонная похоть Фушигуро, что разжигалась внизу живота на протяжении многих месяцев. Это было неловко и стыдно, это было неуклюже и волнительно. Каждый внимательный взгляд Юджи, каждое случайное прикосновение, обветренные и искусанные губы, сильные руки и задумчивое выражение лица, то, как он держался на тренировках и задирал футболку, обнажая сильное тело. Подростковый жар смешался с наличием серьезного увлечения, выдав ожидаемый результат. Конечно же, парень это прекрасно понимал, потому по ночам лез руками под одеяло, выдыхая губами зной своей первой любви. Этими же руками он, будто невзначай, поправлял волосы другу, хлопал того по плечу или подавал чашку чая. — Фушигуро-кун! — постучался учитель в дверь комнаты, а затем зашёл без полученного разрешения. Подросток уже давным-давно привык к таким проявлениям Годжо Сатору, поэтому возмущаться не пытался. — Что-нибудь случилось? — спросил парень, скрывая толику надежды на хоть какие-то новости о пропавшем. — Да, мне нужна твоя помощь. Ты меня заменишь, пока я отъеду по более важным делам. Заменишь кое-где, — улыбка чеширского кота расплылась, настораживая шамана. — Ну, хорошо, что нужно делать? — он подумал, что ему не помешало бы сейчас отвлечься от удручающих мыслей и тотального безделья. — Следуй за мной, — учитель скрылся за дверью, предоставляя возможность по-быстрому собраться. По пути «кое-куда» Годжо Сатору поведал ученику суть дела. Она заключалась в том, что Годжо поручили охранять взятый под стражу сосуд Сукуны, но он предпочёл расставить приоритеты иначе, потому прямо сейчас отправлялся на другое задание. Оставить свой «пост» без присмотра он, конечно же, не мог, поэтому решил попросить об этом своего лучшего ученика. Фушигуро хмурился, слушая весь этот монолог, а после отозвался не сразу. — Его убьют? — наконец спросил он. — Фушигуро… — внезапно и вокруг учителя переменилась атмосфера. — Обещали ведь помочь и что-то придумать. Но я Вас не виню, иногда просто ничего нельзя поделать, — ученик попытался состроить нечто вроде улыбки и в этот момент Годжо Сатору ясно увидел в нём маленького мальчика, что пытается примерить на себя слишком взрослую роль. — Мегуми, я хочу, чтобы ты знал, что ещё не поздно, — он сказал это тихо и серьезно, что показалось крайне нехарактерным, а затем ускорил свой шаг, ведя парня за собой. Они зашли в тесное помещение, которое было охвачено темнотой, пока Годжо не зажег свечи, щёлкнув пальцами. Мегуми зажмурился не только из-за резкого появления света, но и потому, что ему было страшно встретиться с тем, кто здесь находился. Наконец открыв глаза, он удивился: его самый близкий друг сидел связанный на стуле, голова его свисала вперёд, свидетельствуя о том, что парень либо спит, либо в отключке, да ещё и на глазах была повязка, которая вряд ли позволяла видеть что-либо. Годжо дал пару наставлений, особо не волнуясь о том, что хоть что-то вообще может случиться, а если и случится — на то он и сильнейший. В общем, довольно скоро он ушёл, оставляя ученика наедине со своим проклятием. Фушигуро внезапно почувствовал себя очень неловко и опустился на стул прямо напротив друга. Ему не нравилось играть роль охранника и ощущать, будто они в настолько разных положениях. Он сидел неподвижно и рассматривал Итадори, блуждал по телу взглядом, не смущаясь. Терять уже было нечего, было ясно, что видит он этого человека в последний раз, да и хорошо, что вообще видит. Подобные мысли только ещё больше разозлили шамана и он попытался от них отмахнуться. Встав со стула и медленно приблизившись к парню, сел на корточки. -Итадори, — тихо позвал он. Никакой реакции. Ни движения головой, ни голоса. Было совершенно не ясно, что с ним и придёт ли тот в сознание. От подобных мыслей на Мегуми с невиданной силой накатило отчаяние и чувство абсолютной беспомощности. Все силы будто покинули его и он осторожно приземлился на колени подле ног Итадори, положив свою голову тому на колени. Тихие всхлипывания любому дали бы понять, что парень ужасно устал. -Кто здесь? — хриплый нервный голос прогремел в тишине. Фушигуро лишь напугался и забыл, как говорить. Молча он поднялся с колен и облокотился ладонями о плечи Итадори. -Кто ты? — двинул головой парень, будто подымая взгляд на друга. Молчание заряжало обоих ужасным напряжением, которое во что-то, но должно было вылиться. -Я пришёл наведать, — голос глухо провалился, — пожалуйста, пойми меня. Мегуми наклонился вперёд, заключив в объятия друга, а затем легко черканул острым кончиком носа по щеке Юджи, пока возвращался в прежнее положение. -Фушигуро, я скучал, — сказал тот и заметно поёрзал, будто пытался найти более удобное положение. Шаман обошёл стул и склонился ко связанным рукам, заметил, что они покрыты заметными ссадинами и царапинами. -Больно? — спросил он за спиной и заключил ладони Итадори в свои. Они были шершавыми и тёплыми, как и всегда. Подобное прикосновение заставило прочувствовать все то, что не удавалось заполучить ранее. Неужели понадобилась именно такая ситуация, чтобы они смогли взяться за руки? Сосуд поначалу притих и заговорил, только когда Мегуми, судя по всему, вновь опустился на колени и легко прикоснулся губами к грубым пальцам парня. -Я понимаю тебя, Мегуми, но, прошу, не лишай меня первого и последнего в жизни правильного признания, — он склонил голову в ожидании ответа. «Как оно может быть правильным в подобных обстоятельствах?» — пронеслось в голове у шамана. Но он лишь крепче ухватился за горячие ладони и прислонился к ним лицом, а затем тихо произнес: «Юджи, я буду помнить тебя всегда». Связанный парень чувствовал, как длинные ресницы подрагивали, даря щекотливые ощущения. -Обещаю помнить с того света, — легко улыбнулся Итадори, — и я тебя. Внезапно Фушигуро почувствовал себя ужаснейшим дураком, который потратил слишком много времени, но изменить этого уже было нельзя. Он резко наклонился вперёд и начал обцеловывать каждый сантиметр грубой, повреждённой кожи, одновременно с этим подавляя накатывающие слёзы. -Пожалуйста, Мегуми, не издевайся надо мной ещё больше, подойди ко мне, — ладони Итадори дрожали. Шаман поднялся с колен и поморщился, так как они сильно затекли, но всё равно попытался побыстрее обойти стул и встать перед Итадори, хотя тот все равно не видел его в повязке. -Не стой так далеко. Подойди, — тот дёрнул подбородком вверх, подзывая к себе. Разум Фушигуро внезапно застелила давно знакомая пелена. Он сразу понял, что это за чувство и даже не был удивлён, что такая мелочь вызовет настолько сильную реакцию. Это было возбуждение, в совершенно неподходящем месте и в неподходящее время, но оно твердо заявило о себе, предоставив выбор дальнейших действий. У парня появилась проблема, у которой не было правильного решения и, моральная сторона которой, нависла грозовой тучей. Проблема висела в мыслях, а вот перед глазами сидел человек, образом которого он довольствовался всё это время, он был связан и лишён взора, пытался незаметно ёрзать на стуле из-за какого-то дискомфорта, а колени его при желании могли спокойно разойтись в противоположные стороны. Мегуми по какой-то причине огляделся вокруг, будто бы не знал, что в этой комнате они одни, затем беззвучным шагом подошёл ближе. Настолько, что, при желании, мог коснуться груди и живота. Подобная мысль заискрилась в голове, словно предзнаменование взрыва. Наконец, выставив руку, шаман легонько коснулся ключицы Итадори. Тот слегка дёрнулся, но ничего не сказал. Немного подождав, ладонь Фушигуро полностью легла на грудь и с ощутимым давлением прошлась поперёк, привыкая к теплу, пробуя новые ощущения. Вслед за этим добавилась и вторая рука: сначала легонько взъерошила и без того непослушные пряди, потом медленно и, почти невесомо, спустилась к шее, задев мочку уха, конечно же, специально. Итадори резко вздохнул и повернул голову, избегая прикосновений. -Извини, это просто было…непривычно, — парень выпустил нервный смешок и приподнялся на стуле, возвращаясь в более ровное положение, — не бойся. Озвученное разрешение мелькнуло белым флагом, снося стену недозволенности и запрета. «Я буду гореть в аду» — подумал Фушигуро и наклонился, чтобы подарить легонькое прикосновение к губам. Он столько фантазировал об этом, что прямо сейчас не мог понять, что же ему делать. Он боялся. Итадори приоткрыл рот и подался вперёд, насколько это было возможно. В тот момент, когда неловкие, сухие и тёплые соприкосновения губ стали привычней, он углубил поцелуй, случайно пройдясь языком по нижней губе Мегуми, а тот сдавленно простонал прямо в губы. Этот звук раззадорил обоих и приоткрыл завесу откровенности. Парни не могли отлипнуть друг от друга. Дыхание опаляло и без того горячие губы, меж которых играючи переплетались языки. Ощущение гладкой и горячей плоти возбуждало. Фушигуро наконец сдался под напором похоти и, перебросив ногу через Юджи, уселся тому на бёдра. Вслед за этим он почувствовал возбуждение парня, которое наверняка доставляло дискомфорт. Итадори, продолжая облизывать желанные губы и выцеловывать щёки, резко ткнулся носом в шею, выдохнул жар и принялся оставлять мокрые следы. От мелких покусываний мочек ушей и влажности языка на шее, Мегуми привстал, чтобы наконец расстегнуть штаны им обоим. Стало до безумия душно и тесно. Возбуждённая плоть пульсировала, переключая на себя всё внимание, из-за этого в голове становилось пусто. Парень нерешительно и очень медленно размазал выступившую смазку по головке Юджи, тот же незамедлительно вскрикнул и начал тихо похныкивать. Фушигуро покраснел пуще прежнего, осознав, что парень звучит так только из-за него. Он придвинулся ещё ближе к паху и слегка толкнулся вперёд, добиваясь того, чтобы потереться о возбужденный член Итадори. -Мегуми, прошу, освободи мне хотя бы глаза, — тихонько начал умолять тот, — я с ума сойду. С повязкой пришлось повозиться прежде, чем она поддалась. Когда шаман разобрался с куском ткани и сбросил его на пол, он вновь встал прямо за спиной у Итадори и посмотрел на того сверху вниз. Пленённый сидел на стуле, кончики его пальцев дрожали от возбуждения, а сам он неловко елозил по стулу то сдвигая, то раздвигая свои ноги. Наконец, он заметил длительную паузу и поднял голову наверх. В его глазах читалась немая мольба, просьба сделать хоть что-то. Мегуми прикусил губу, пока оценивал представившийся вид. Он сел между колен парня, поглаживая своими бледными ладонями внутреннюю часть бедра, иногда задевая нежную кожу ногтями. Затем он слегка привстал и напористо лизнул изнывающую головку, а сверху послышался довольный стон. Делать подобное было непривычно, но учиться было некогда, а с каждой секундой становилось всё более жарко. Мегуми высунул язык и остановился в паре сантиметров от члена. На каждое, даже лёгкое, прикосновение Юджи реагировал ярко, а от подобных истязаний и вовсе начал извиваться. А увидев подобную картину у себя под носом, не выдержал и толкнулся пахом вверх. Когда чувственный язык Фушигуро прошёлся по всей длине, повторяя круговые движения и рисуя восьмерки, а длинные пальцы свободной руки принялись щекотать у основания, периодически сжимая и подрачивая, Итадори запрокинул голову и исступлённо заскулил. Услышав это, Мегуми быстро поднялся с колен и вновь уселся на бёдра парню. Обхватив оба члена, пустил немного слюны из пересохшего рта и принялся быстро, почти судорожно водить рукой вверх и вниз. Юджи наклонил голову вперёд и открыл рот, позволяя слюне медленно стекать с губ и языка. Та попадала на быстро двигающиеся худощавые пальцы, смешиваясь с влагой под ними. От подобного зрелища внизу живота заныло и первым кончил сам Итадори, заляпывая каплями спермы свою грудь. Мегуми продолжал быстро дрочить и жадно слизывал те самые капли. Через пару мгновений, увидев перед собой улыбку Итадори Юджи, он кончил и пустой головой рухнул на сильное плечо и продолжал повторять сиплым голосом тихое «спасибо». И Юджи понимал, что Фушигуро Мегуми благодарит его отнюдь не за это.