Слезы — это роскошь

Martin Kohlstedt — JUL

Самое сильное чувство — любовь? Разве? Бокуто уже ни в чем не уверен. Ни в том, что любил когда-то, ни в том, в состоянии ли полюбить сейчас. Его настолько вымораживает само слово "любовь", что даже озноб по коже проходит. Когда-то он и правда считал, что это самое теплое и сильное чувство, но сейчас Бокуто полностью уверен в том, что это боль. Только она может поглотить хуже, чем любовь. Она — единственная, кто управляет не только разумом, но и телом, физическим состоянием. Бокуто устал пить, устал скуривать по пачке сигарет за раз. "Это бесчеловечно по отношению к себе самому", но Бокуто уже настолько насрать... Он устал держаться за эту жизнь, устал выбивать из руки нож в самый разгар пиздеца в голове. Единственное, что ему снится — это тот единственный человек, который навсегда пленил разум. Вот только разум упрямо блокирует его выражение лица. Силуэт тот же, фигура и такие же растрепанные черные волосы, но вот лицо размыто. Потому что если там будет улыбка — Бокуто точно потеряет связь с реальностью и просыпаться не захочет. А ему необходимо проснуться, потому что не за тем он в жизнь пришел, чтобы не в реальности умирать. Его тошнит от улыбок, которые он каждое утро пытается натянуть на свое потрескавшееся лицо. Но надо. Иначе никак. Люди вокруг живут своей жизнью, своими радостями и проблемами. Никого не волнуют чужие. А Бокуто с этим что делать? Он на части разваливается, его, кажется, уже ничем не склеить. Его перекур длится двадцать минут. И все знают, что он за раз выкуривает по три сигареты. Но даже не пытаются выяснить в чем причина. Был один раз, но Бокуто просто вежливо улыбнулся и ничего не ответил. Есть свои причины. Те, которые необходимо заткнуть затяжкой. А это, порой, не всегда за раз получается. Но кому это доказывать? Коллегам? А им это зачем? Для всех Бокуто — тот еще ребенок, который отказывается принимать помощь от кого-либо. Тот, кто еще не знал проблем. Зеленый. Это, по крайней мере, все так думают, исходя из его улыбки и постоянных шуток, которые на самом деле скрывают трещины, что с каждым днем все больше расходятся. А, спросите вы, в чем же причина? Ответ необыкновенно прост. Любовь. Та самая любовь, которая порождает боль. Бокуто нею не пропитан, Бокуто из нее состоит. Он и есть боль. В самом жалком ее виде.

***

"Не хочешь выпить?" Бокуто хочет истерически посмеяться. И он улыбается, совсем сломано, так, будто его лицо пронзило сотни осколков. И хорошо, что его не видит сейчас никто. Он блокирует контакт "Бывший начальник" и откидывает телефон на кровать. Холодный душ освежает, но спать после тяжелого дня хочется не меньше. И откуда он знает его номер? Даже воспоминание о том типе вызывают рвотный рефлекс.

***

— Бокуто! Бокуто нет! Это не то... позволь я объясню! — Акааши кричит, захлебываясь горячими слезами. Он тянет парня за рукав кофты и тот все-таки останавливается. Акааши хватает его сильнее, прижимаясь к его руке. — Не смей касаться меня... — совсем тихо, пусть и без какой-либо злобы сказано, но Акааши хочется себе глотку сорвать, кричать настолько громко, чтобы весь мир узнал, что Акааши Кейджи — самый ужасный в этом мире человек. Голос его Бокуто, тот, который шептал на ухо всякие нежности перед сном и осыпал комплиментами, пропитан бездонной болью, которую спрятать никак не выходит. Он отталкивает его, нежно, без малейшего лишнего движения, потому что не может причинить ему боль. Даже в такой ситуации. Потому что бесконечно любит. Но самое главное, что с того момента, Бокуто Котаро понял — он породнился с болью, познал все ее прелести и пороки, заключил пожизненный договор. Теперь только она будет рядом с ним, будет горьким напоминанием о тысячах кровоточащих ранах на посеревшей душе. После этого, он перестал чувствовать эмоции. Все, кроме всепоглощающей бездны, которая утягивает все глубже. Каждый шаг вниз грозится стать последним.

***

— Бокуто-сан, вы слышали, что у нас будет новый начальник? Его назначают из какого-то другого департамента. Он не из нашего офиса. Странно, но надеюсь, что он какой-то толковый, — размышляет вслух Соуджи, сотрудник Бокуто. Тот всего-лишь кивает, продолжая что-то печать в своем компьютере. Работы довольно много накопилось. Пока что нужно сдать отчет, а потом за ним еще один. Как же все однообразно и серо. — С того времени, как уволился Куроо-сан, все вниз покатилось. Даже наш последний босс — Овва-сан, не справлялся со своими обязаностями должным образом. Работы на него навалилось. — А ты хотел бы быть начальником, Соуджи-кун? Думаю ты бы не плохо справился, — отвечает Бокуто и все-таки смотрит на парня. Имя пролетело сквозь уши, сам Бокуто заставил свой мозг проигнорировать. Потому что ятрить старые раны сейчас не время. — Да нее... — тянет парень и откидывается на спинку кресла. — Я бы точно ничего не смог! А вот вы, Бокуто-сан, я уверен, на все сто процентов бы справились! — с незащищенным восторгом в голосе говорит парень и посматривает на старшего коллегу. Все-таки Бокуто справляет хорошее впечатление на младших работников. — Я не хочу решать еще больше проблем... мне и так хватает на своем месте разных отчетов и документов. Больше никто из них не проронил ни слова, потому что новый начальник совсем неожиданно решил наведаться пораньше. Черт его побери... Бокуто в тот момент как открывается дверь, слишком хорошо чувствует, как когтистая до ужаса близко к нему пробирается и когтями острыми по сердцу проводит. Вцепляется в тот уродливый ошметок и не отпускает, ковыряется в нем, будто что-то найти пытается. Ни на минуту не задумывается, что кровь из этих ран не перестанет литься никогда. Они уродливы. Настолько, что хочется блевать и наружу выплюнуть все внутренности и сраный завтрак, который Бокуто в себя все же запихнул — вчерашний бутерброд и терпкий кофе. Чтобы соображать хоть как-то. Но и это не помогло. То, что видит парень, кажется, может произойти только в каком-то сопливом ебанном фильме, но ничего подобного. Его жизнь — один сплошной фильм. Та самая драма, когда ты плачешь на каждом сопливом моменте и используешь две пачки салфеток, только чтобы растереть и так красное лицо до точки невозврата. Чтобы выглядеть еще более жалко чем есть на самом деле. Чтобы оглушить ту боль, что съедает все большими кусками, не делясь ни с кем. Жадная очень. Соуджи видит перемену на лице своего коллеги и легонько толкает его в плечо: — Бокуто-сан, что-то знакомо он выглядит... Бокуто впервые пожалел о том, что сидит прямо возле у входа. И на Соуджи не злится, уж более тот хороший человек, не заслуживающий на злость. Но... он же тоже... хороший человек? Тогда почему? Почему судьба решила, что он заслужил все то, через что прошел? — Нет, не знаю его, — отрезает парень как-то слишком резко и отводит глаза от вошедшего внутрь парня. Черные волосы теперь не растрепанные как были всегда, а красиво уложены. Бордовый пиджак поверх черной водолазки смотрится сногсшибательно. Будто тот только с подиума сошел. Узкие брюки не доходят до щиколоток и большинству туго приходится, чтобы суметь отвести от них свой взгляд. Черные матовые броги привлекают внимание не меньше чем все остальное. На руке блестят золотые ролексы, а на шее — две тонкие цепочки. Небольшой камушек на одной из них напоминает рубин, что так хорошо подчеркивает весь образ. Вторая цепочка же почти не вписывается, но кого это волнует? Теперь все смотрят на лицо. Оно навевает значимость этой личности как чего-то очень важного. А ему идет быть папочкой. Вот только, знали бы все здесь находящиеся, как он млел от простого шепота на ухо и как любил просыпаться под мягким одеялом в руках любимого человека. Но он променял это и очень дешево. Если бы они знали, как этот человек красиво извивался под тяжестью чужого тела, как тянулся только ближе, умолял о нежности и ласках. Никогда никто бы не поверил, что это речь об Акааши Кейджи — их новом председателе. А что делать Бокуто? Он даже не представляет. Горечь подкатывает к горлу большим комком и тошнить начинает. Внутренности обпекает чем-то болезненно горячим и хочется просто встать и уйти, что-то начинает душить. Будто змея, какое-то противное чувство обвивает шею, Соуджи замечает как у его друга дергается кадык. У него ступор. Он не знает что ему делать прямо сейчас, поэтому он просто пялится стеклянными глазами в монитор и набирает какие-то бессвязные предложения в ворде. Мозг старается активно блокировать все воспоминания и мысли, чтобы самому себе не навредить. Он до сих пор не может осмыслить и принять, что в эту дверь вошел тот самый Акааши Кейджи. Бокуто не хочет опять проходить через это. Но Акааши его не видит. Он проходит мимо, осматривая всех присутствующих и идет прямо к главной двери, табличка на которой оповащает о самом важном человеке в этом офисе. "Председатель" — Здравствуйте. Меня зовут Акааши Кейджи и с сегодняшнего дня я приступаю к обязанностям председателя юридического отдела. Сокращения не будет, за это можете не переживать, — слышатся пара облегченных вздохов. — Нам предстоит еще познакомиться с вами, поэтому, давайте хорошо поработаем вместе! — Акааши улыбается. Ему идет улыбка. В помещении мертвая тишина сразу сменяется громкими переговорами между сотрудниками. "Это наш новый босс!", "Состоятельным и очень хорошим мужчиной выглядит!", "Выйду замуж только за такого!". Бокуто все сквозь уши пропускает и жмуря глаза прячет лицо в ладонях. Встает с места в ту же секунду как дверь кабинета захлопывается за Акааши. Он выходит и шагает прямиком в курилку. Ему повезло, никого нет. Он садится на небольшой стул в углу и прикуривает. Первая затяжка не справляется с бешено колотящимся сердцем, чего и следовало ожидать. Бокуто по новой оценивает сигареты от Филип Морис которые вот уже год курит как безумный, а потом вторая затяжка, вторая сигарета. А пачка полная. Бокуто боится скурить всю за раз, иначе легким точно пизда. Как такое вообще могло произойти? Нужно было вычислить вероятность такого, так как заставляют в седьмом классе посчитать в дробях: "Какой шарик из тридцати семи улетел в небо?". Но Бокуто точно не мог предположить, что этот... что он тут окажется. Бокуто никогда не видел Акааши таким. Этот парень пусть и всегда был невероятно милым, но чересчур хмурым, но начальником... это по крайней мере странно. Да и сам Акааши никогда не горел этим. Но Бокуто уже нечему удивляться. После того, что случилось, теперь кажется, что он никогда его и не знал. Ни его, ни его чувств, даже желаний. Кажется, только он видел в своем сердце те самые чувства. В чужом их не было даже на корню.

***

Секретарша рассказывает новому начальнику все, что он должен знать на новом месте, это занимает немного времени, так как Акааши уже осведомлен в курс дел от бывшего начальника. Он берет в руки резюме всех сотрудников (а там достаточно крупная папка) и открывает ее, принимаясь рассматривать. — Это тот же офис где работал он... — парень тяжело вздыхает, поправляя волосы. Точнее, разрушает укладку и теперь он хотя бы похож на прежнего. "Бокуто" Только это имя всплывает в голове и уже хочется перерезать себе вены. Сделать себе хотя бы на одну миллионную так же больно, как ему тогда было. Но Акааши точно знает, ему даже не приблизиться. Ведь такую боль пережить — нужно быть кем-то, что выходит за пределы возможностей. Но он ошибается — Бокуто ее не пережил, он до сих пор носит ее в себе как самый опасный артефакт в мире, который обычными силами не уничтожить. "Бокуто" В такие моменты Акааши ненавидит жизнь и свое существование. Чтобы сотворить, принести в чистейшем ее виде и полакомится самим этой болью, нужно быть самой большой тварью на целом свете. Он себя таковым и считает. Точь в точь. И ему от себя же самого тошно, потому что носить в себе такой грех — не только в ад попасть, а быть изгнанным за пределами миров, блуждать между ними в полной тишине и плакать в ней же, там где совершенно никто не слышит. "Бокуто" Его глаза наполняются слезами отчаяния, когда он видит среди всех небольших папок ту самую, с его небольшой фотографией в углу. И одна по щеке катится. Одна за другой. Потому что тело отказывается слушать, руки сильно дрожат, а на потрескавшихся губах выступают капельки крови от того, насколько сильно Акааши кусает их. Его не видит никто, поэтому он плачет, потому что он видит Бокуто, пусть и на фотографии. Но он в его офисе, и встречи точно не избежать. — Мне нужен Бокуто Котаро, — Акааши выходит из кабинета, перед этим вытерев лицо от слез и скрыв покраснения кушоном. Все на него пялятся, а парень пилит взглядом только одно пустое место у входа. — Он... — Соуджи встает с места рядом и поднимает глаза на нового начальника, ждет пока тот на него обратит внимание, — он ушел на перекур.

***

— Бокуто-сан, а ты куришь? — Акааши как бы невзначай, но с любопытством в искрящихся глазах спрашивает. На половину его лица падает солнечный луч, который неизвестно каким чудом пробивается через жалюзи на окнах университетской аудитории. — А ты когда-нибудь видел меня курящего? — Бокуто улыбается своей освещающей весь мир улыбкой и сплетает с Акааши пальцы, поднося к губам, целуя каждый. Парень пытается сдержать смех, и у него это получается, но на губах мягкая улыбка играет. Бокуто так любит ее. И она не пропадает даже после поцелуя, который он так нагло крадет. Они сидят на самом последнем ряду в аудитории. Все студенты уже давно спят на импровизированных подушках из рук, а у богатеньких перепадает даже по пеналу. Скучная лекция по философии, кажется, не закончится никогда, но Бокуто с Акааши так все равно, что они тонут друг в друге, с каждой минутой все глубже. — Я никогда не буду курить, потому что не смогу целовать тебя, когда от меня будет пахнуть дымом.

***

— Ясно... — коротко отвечает Акааши. Бокуто возвращается невовремя. Не только Соуджи смотрит на него, но и весь отдел вместе с начальником. И он осознает, что никогда более глупо себя не чувствовал. Тот случай вне конкурса, конечно. С тем сложно потягаться. — Акааши-сан искал тебя... — тихо шепчет парень и толкает Бокуто в спину. Мозг активно блокирует все, что связано с этим человеком. Он не перестает работать ни на минуту, не устает от этого. Потому что привык. Но сейчас сложнее, сейчас работа в три раза объемней. Нужно ту блядскую боль заблокировать, на несколько минут, пока они в поле зрения друг друга. В те моменты, когда Акааши его видеть не будет — Бокуто вернется в свое привычное, сломанное состояние. — Да. Простите, — Бокуто кланяется в знак извинения, из-за отсутствия на рабочем месте и подходит ближе. Акааши молчит и неотрывно смотрит на Бокуто, точнее, ему в глаза. Потухшие, серые, с залегшими под ними синяками. Выглядит так, будто они не сходят уже очень долго. Ему нечего сказать. Но Акааши смотрит на него. И сердце заходится в плаксивой драме, именно на моменте, когда главный герой умирает. А главный герой именно он. И умирает он не по правде, а несколько раз в своем вымышленном мире. Потому что он не узнает его. Слышать когда-то до ужаса любимый голос прокуренным до самого прочного пиздеца — пытка. Видеть усталость и ненависть к миру на, когда-то светящимся улыбкой лице — пытка. Чувствовать равнодушие ко всему, исходящее из самой глубины — самая настоящая пытка. А Бокуто уже почти ничего не чувствует. Акааши выдыхает и поджав губы, разворачивается и плетется назад в кабинет. Бокуто и не думает его останавливать. Он опять осыпается осколками под своими ногами. Опять окровавленными руками пытается склеить из себя что-то адекватное, что-то стоящее, но порезы становятся все глубже, а пытаться становится сложнее. И уже не хочется.

***

Бокуто держится. Он сам не знает как, но старается изо всех сил. Не знает главного: "зачем?". Вот только курит он в два раза больше и каждый вечер пьет на мосту, но кого это собственно ебет? Никого. Кроме Акааши, который каждую ночь проезжает по тому самому мосту и видит Бокуто Котаро, который беспробудно пьет, возвращается домой в четыре утра, спит три часа и идет на работу. И Акааши каждое утро ставит ему на стол таблетку от похмелья и бутылку воды. Бокуто спихивает это на Соуджи, который так же не понимает, что происходит. Он каждую ночь сидит в машине в нескольких метрах от Бокуто, который сидит на грязном асфальте, с бутылкой в руке. И что же делать? Да хер его знает, честно. Акааши с ним первый не заговорит. Бокуто сам свою боль не приручит. Эта ночь не отличается от предыдущих ничем особенным. Бокуто на своем месте, вот только теперь он без бутылки, совсем трезвый, на удивление. Акааши пристально за ним следит. Бокуто на фоне мерцающих огней и проезжающих мимо машин — то, что хочет видеть Акааши на протяжении всей жизни. Хочет наблюдать за его черно-белыми волосами, развевающимися на ветру, за умиротворенным лицом, за живыми, янтарными глазами. И Акааши бежит. Его ветровка остается на асфальте, а он кричит на все горло любимое имя, сломя ноги несется к парню в одной футболке на два размера больше. Залетает прямо к нему в руки. Они греют его лучше чем любое одеяло. Звук будильника вырывает Акааши из сна и он громко матерясь, выключает его. Это все было просто сном. Радует одно: Бокуто в безопасности, он не сидит ночами с бутылкой на мосту. Акааши ловит себя на мысли, что в объятиях Бокуто было очень тепло...

***

Проходит один день, второй. Акааши старается не сталкиваться с Бокуто, потому что знает — оба не выдержат. Он лучше себе кости все еще раз по кругу переломает нежели сделает ему больнее. Хватит в чужом сердце ковыряться. Но он даже не подозревает, какого Бокуто сейчас. Акааши думает, что делает лучше, но на самом деле все усложняет. В воздухе между ними витает недосказанность, но все уже давно решено. Их пути разрублены на два. Один идет по карьерной лестнице вверх, второй идет не понятно куда, просто существует без смысла. Но Акааши даже пытаться не стоит. Потому что Бокуто никогда не примет его обратно. Они встречаются у паба "Encore" совсем не ожидая увидеть тут друг друга. Ну да, конечно, не ожидали. Они познакомились тут и конечно, это место особенное. — Здравствуйте, председатель, — Бокуто глотает чувства, которые рушат все стены, изнутри построенные. При одном только взгляде на него. На того самого Акааши Кейджи, который стоит под руку с его бывшим начальником — Куроо Тетсуро. Тем самым.

***

— Приспичило же ему! Какого хера я должен приносить ему эти документы в такую рань? — Бокуто наспех одевается и прихватив ненавистную папку выходит из дома. — Еще и с Акааши поссорился... Бокуто стоит на пороге квартиры своего начальника в выходной, да и еще в восемь утра. Такого даже худшему врагу не пожелаешь. Он нажимает на кнопку дверного звонка и где-то через долгие тридцать секунд ему открывают. Куроо кажется слишком бодрым. — О, ты так быстро, Бокуто-кун. Проходи, угощу тебя кофе, — мужчина улыбается и настоятельно приглашает Бокуто внутрь. — Да нет, Куроо-сан, мне еще нужно съездить за подарком, я с парнем поссорился, а тот просто так не прощает, — с улыбкой отвечает Бокуто, благодарно кланяясь. Внутри слышится шорох, а потом звук битого стекла о пол. Потом нечеловеческий крик, перемешанный с воплями. Парень трет сонные глаза, едва улавливая нить с этой реальностью. На нем рубашка Тетсуро, тело помечено красными отметинами, волосы, как всегда на утро, а весь он ужасно вымучен. Акааши выглядит не очень, и крик, по сути тоже был его. Что же он наделал? Бокуто его видит. Глазами сверлит красные засосы на его теле, взъерошенные волосы и чужую рубашку, под которой совершенно ничего. Одна иголка, размером с миллиметр впивается в сердце, вторая — в горло, третья и четвертая — в легкие. Так больно... Бокуто читал о том, что чувствуют люди, когда их любимый человек предает. Он читал, но не раздумывал, хотя, был уверен, что это приблизительно к тому, как пережить собственную смерть. Сейчас, он это, кажется, прочувствовал во всей красе. — Акааши... — он слышит этот шепот. А потом видит его, Бокуто. Акааши поднимает на него глаза и видит в чужих ошметки этой давящей на черепную коробку любви. Никому, нахуй, несдавшейся.

***

— Здравствуй, Бокуто-кун... — отвечает за Акааши Куроо и сильнее сжимает его руку в своей, — все-таки, мы встретились спустя время. Хорошо повеселиться, а нам, с моим очаровательным спутником нужно откланяться. До встречи, — Акааши сжимает ладонь Куроо встречно, вжимает ему в кожу ногти и встречается с непробивным лицом. Он его ненавидит. Но никто из них не собирается в тот паб. Такие как Куроо не отдыхают в подобных местах, а Бокуто жаль свои нервные клетки, которых и так от силы немного осталось. — Надеюсь, никогда больше даже взглядами не пересечемся, — Бокуто позволяет себе подобную наглость, но не жалеет. Видит, как Тетсуро начинает раздражаться, а видеть его таким — высшая степень удовольствия. Бокуто уже так насрать, что хочется в эту же минуту заехать этому выблядку по лицу, но Бокуто разве какой-то дикарь? — Давайте сделаем вид, что мы никогда не были знакомы. Потому что вы уже настолько мне противны, что меня от вас тошнит. Каждое сказанное Бокуто слово впивается в кожу самыми острыми иглами, пропитанными в амиаке. Акааши бы свое тело разложить на части, чтобы боль другой перекрыть. Но даже если он это сделает — не поможет. Он его понимает, но что он может сделать? Он просто слабохарактерное существо, которое не может вырваться из лап монстра.

***

— Твой отец... он же болен, да? — Куроо негромко смеется и прикуривает. — Хочешь, чтобы я вытащил его из лап этой страшной болезни? Тебе ведь нужны деньги, верно? — А вы кто? — спрашивает парень, утирая слезы с покрасневших щек. — Я, Куроо Тетсуро.</i> Он просто попал под руку этого парня. А тот заметил в нем того, с которым бы хотел быть. Акааши слишком красивый для этого мира, а Куроо так нагло воспользовался его испугом за жизнь отца, что воспользовался и телом. А после, всем Акааши целиком. Ведь он до сих пор шантажирует его, а Акааши до сих пор должен потокать всем его желаниям. Ведь, договоренность "всего-лишь одна ночь" была нагло разорвана именно Тетсуро, а страх за собственную жизнь, которой Куроо так смело пригрозил парню, заставил Акааши погрязнуть в его грязных руках. Он сделал то, что невозможно простить. Он предал Бокуто, предал самого себя. Ведь они вместе с Бокуто могли вытащить отца Акааши самостоятельно, не поссорившись из-за того, что Бокуто предлагал ему материальную помощь, от которой Акааши наотрез отказывался. Но... время вспять не повернуть, а гадать, что можно было бы сделать по-другому — это только разорвать старые шрамы. Акааши не знает, что ему делать. Его жизнь на крючке у этого урода, он не может сделать ни шагу. Но он сам виноват. Его любовь не была настолько сильна, чтобы отказать ему, чтобы не бояться смерти.

***

— Как жаль, Бокуто-кун, — Куроо громко усмехается и своими глазами из души все высасывает. И правда, монстр. — А ты довольно забавный. Ах, я же все-таки хороший человек, боялся, чтобы ты после того события ничего с собой не сделал. Все-таки, ты тогда был сравним с мертвецом. Помню, раз видел тебя... — Тетсуро на миг замолкает, потому что Бокуто с совершенно безразличным выражением лица проходит сквозь них, направляясь домой. Его ценности сильнее, чем этот урод и кислота, которую он упрямо выплевывает Бокуто в лицо. Бокуто сильнее, чем кто-либо, потому что он до сих пор жив, встретившись с болью лицом к лицу, породнившись с ней, пропитавшись, став ею. С того времени ни одна слеза не скатилась по его лицу, а Акааши каждую ночь пропитывает ими подушку. Бокуто стыдно плакать, потому что после того, что он смог пройти — слезы для него подобны роскоши. А он к ней не привык.