amica mea

Какаши ненавидел свою жизнь, а конкретно – свое одиночество, но именно с ним ему было комфортнее всего. Его никто не трогает, он никого не трогает, все, хэппи энд. Он и не хотел, чтобы что-то в его жизни менялось, по крайней мере, до наступления ночи. Ночью ему хотелось всего, начиная с того, чтобы туалет был золотой и Паккун сам покупал себе новый шампунь, заканчивая тем, чтобы рядом с ним был кто-то, и с этим «кто-то» он мог быть настоящим. Какаши не хотелось притворяться ровно до того момента, пока он не переступал порог дома. Вне стен своего убежища сразу все менялось. Например, самый обычный туалет его вполне устраивал, а мысли нарушить свой комфорт пребыванием «кого-то» пугали. Пожалуй, пусть только Паккун сам покупает себе новый шампунь, этому он бы был рад. Какаши вообще-то хочет быть дофига слабым, свернуться в клубочек и лелеять свои душевные раны, но идет в резиденцию, потому что работу никто не отменял, горы бумаг скрасят его одиночество, а корявые отчеты вообще превратят в радугу то, что радужным априори быть не должно никогда, даже в мыслях. Но Какаши притворяется сильным, держит все под контролем и улыбается. Ему самому тошно уже от всего, а он улыбается. Вздыхает устало так, глаза прикрывает и думает, много думает. Какаши больше своей жизни ненавидит только пост Хокаге. Приторное, официальное, пафосное, лицемерное и какое только может быть обращение, но для него оно просто противное – «Господин Шестой». От него блевать хочется и иногда плакать от безысходности, но он терпит, хотя и передергивает каждый раз. Какаши хочется опасных миссий, чтобы как-нибудь случайно взять и помереть, взять и не вернуться, но он глава деревни, поэтому Какаши идет колупаться в бумажках и все ненавидеть. - Какаши-сенсей!.. Ками упаси с кем-то сейчас разговаривать, но Какаши нравится, что его зовут по имени. Нравится настолько, что он пугается, но все же поворачивается, видит Сакуру, улыбается, рукой машет, а потом его словно током прошибает и «давай сегодня выпьем» как-то слишком неожиданно слетает с его губ. После, конечно, хочется быть максимально откровенным и предложить, ничего не скрывая, нажраться в сракотень, но он молчит, поскольку шок от того, что он в принципе предложил кому-то скрасить его одиночество, одолевает его больше всего. А Сакура молчит. Сакура сама в шоке, у нее даже в руках пакет с капустой рвется, и кочан катиться куда-то вдаль, а между ней и Какаши перекати-поле, на фоне вороны каркают. Она вообще-то просто хотела поздороваться, воспитание не дало просто пройти мимо, а на деле оно вон как. Сакура улыбается как-то криво и неловко, капусту глазами ищет. Не находит и прикидывает, где по пути до дому она сможет ее купить и сколько это будет стоить, а еще понимает, что зарплата была недавно и она может позволить себе отдохнуть так, как учила Цунаде-шишо. Улыбается уже искренне, солнечно так, «давайте» звучит вполне себе к месту после такой улыбки. Какаши теряется, голову чешет, говорит, что после работы зайдет. И заходит на самом деле. Гремит пакетом с бутылками и ни капли не смущается своему вторжению. Он вообще рад, что может так нагло ворваться, а не приглашать к себе. - Будет странно, если пьяная ученица Хокаге выйдет из дома Хокаге посреди ночи, а вот если сам Хокаге будет пьяным шататься по улицам, то это вполне себе можно замять, - аргументирует Какаши и все звучит даже правильно, он сам себе верит, а Сакура приглашает в гостиную. Они пьют молча. И нажирются. В сракотень. Прям так, как и хотел Какаши, почти все по фен-шую.