Великий Дракон

      – Ниндзя должен уметь соединяться с природой, маскироваться, он вынослив и сообразителен, быстр и незаметен. Хороший ниндзя – выполнивший свою задачу и вернувшийся домой живым. Взрывы и введение врага в заблуждение, действия в его тылу в трёх древнейших кланах выполняют определённые отряды синоби. Тот отряд, тот класс, к которому принадлежим я и Тай Лунг, специализируется больше на прямой схватке, когда выиграть тихо не получилось, и враг имеет численное превосходство. Тогда наша задача скользить по полю боя как тени и действовать уже там.       Тора помешала ложкой в котелке рис, закончив ответ на вопрос о ниндзя. Вдаваться в дальнейшие подробности о различных техниках ведения боя и прочих занятиях ниндзя она не стала, поскольку это было не нужно.       – А я слышал, что ниндзя – наёмные убийцы, – сказал Богомол. Он сумел заработать расположение Гадиан в основном потому, что умел использовать лечение иглами, и не боялся высказывать своё мнение.       – Есть и такие. Дезертирство за деньги, убийство ради звона монет, на которые, впрочем, нужно содержать семью. Но наши кланы: клан Белого Тигра, клан Красного Волка и клан Небесного Оленя – вместе с некоторыми другими кланами защищают Японию. Иногда мы даже объединяемся с армиями даймё или самого микадо. А противостоим мы не только тем, кто хочет заполучить власть, но и демонам.       Отблески огня плясали на белой шерсти тигрицы, окрашивая её в красно-оранжевые тона, огонь отражался в её янтарных глазах, которые от этого светились ещё сильнее. Ученик сидел рядом с ней, сконцентрировавшись на тепле огня, и старался освободить свой разум, понимая все разговоры, но не задерживаясь на них. Это упражнение должно было помочь ему не слышать ненужную информацию, игнорировать «лишний шум».       – Значит, ниндзя стать не так уж и сложно? – спросила Джи.       – Это совсем не сложно, если ты умеешь скрытно передвигаться. Но если ты не можешь быть незаметным, ниндзя тебе не быть.       – А кто-нибудь из нас мог бы стать ниндзя? – поинтересовалась Гадюка. Рассказы о незаметных и сильных воинах у неё вызывали воспоминания об отце.       – У вас с Богомолом данные очень хорошие, – улыбнулась Тора Гадиан. – Подучить вас немного, и вы могли бы быть в самом незаметном отряде. У Журавля скорость и наблюдательность… хотя незаметность в определённых условиях тоже есть. Тигрица и Обезьяна, думаю, тоже могли бы быть ниндзя, но в передовых отрядах, как мы. А вот По… – женщина задумчиво его осмотрела. – Если можешь очень быстро двигаться, то твоё призвание – быть во втором ряду и наносить поражение сокрушающим внезапным ударом.       – Ма та ха асигару деару кото о ано йобидаси, таихоу но сироу но йою ни, – не открывая глаз и не меняя позы, монотонно заметил Тай Лунг.       – Саа, карэ ха таихоу но сироу ниха теки шите и масен, – чуть повернулась к нему наставница. Она ожидала услышать шутку, но ирбис сохранял спокойствие.       – А-а… что он сказал? – поинтересовался По, знавший, что Тай Лунг очень не любит его, хотя при этом не мечтает отомстить. – Что такое «таихоу но сироу»?       – Тай Лунг сказал, что тебе лучше быть в числе асигару – пехоты, но я не согласилась, – ответила белая тигрица, надеясь, что панда никогда не узнает настоящий, дословный перевод названных слов.       Тигрица тихо хихикнула, так что это заметила лишь Тора. Девушке нравилась компания духа-хранителя, и даже Тай Лунг не отталкивал её – ни своим видом или присутствием, ни поведением; он вообще старался ни на кого не реагировать и разговаривал только с наставницей – явно не из-за гордости, а из-за неловкости, хотя Неистовая пятёрка, тупайи со слугами и даже По не проявляли к нему ни враждебности, ни претензий, ни недовольства.       Гадиан, подлив рисовый уксус в котелок и помешав в нём ложкой, достала из сумки какие-то бурые тонкие листы и кусочки рыбы. Через некоторое время она отложила часть риса в миску и ушла мыть руки в ручье, протекающем рядом. Тай Лунг беспокойно дёрнул ушами и обвил ноги хвостом, но из позы не вышел. Тигрица почувствовала и поняла его беспокойство: он остался наедине с ними, без наставницы и защитницы. Его напряжённость прошла лишь тогда, когда белая тигрица села на своё место, рядом с ним, и начала катать шарики из риса и присоединять к ним кусочки рыбы при помощи отрываемых от бурых листов полосочек.       – Ну всё, можно ужинать, – сказала через некоторое время Тора, мягко положив руку на плечо барса. Он открыл глаза, и в них бешено запрыгали искорки восторга.       – Суши? – он спросил так, словно увидел что-то невероятное и давно желанное, как было тогда, когда он открывал Свиток Дракона, только на этот раз менее безумно, а более восторженно.       – Я же обещала, – засмеялась Тора и подала ему его миску с суши. – У тебя наблюдаются успехи в обучении, к тому же, мне кажется, сыр и лепёшки тебе надоели. Только давай осторожно, твоё горло ещё не зажило до конца.       Как только Тай Лунг положил кусочек риса с рыбой в рот, все поняли, что он унёсся в страну наслаждений. Барс даже не заметил, как стал тихонько мурчать, повиливая кончиком хвоста. Рис, который ели его спутники, вдруг показался им ужасно простым, и все стали спрашивать, что такое суши. Торе пришлось объяснить, что она использовала лишь рисовый уксус, копчёную рыбу и сухие водоросли нори, кусочки которых дала всем попробовать.       – А есть ещё роллы, и они намного разнообразнее: с тофу, огурцом, икрой, креветками, разными рыбами, в качестве приправы к ним добавляют имбирь, соевый соус, васаби, причём последние две приправы часто смешивают, а есть ещё сладкие соусы, с кунжутом или просто, острые или нежные соусы – всё зависит от материального положения японца. Возможно, когда-нибудь вам удастся попробовать их.       По удалось представить вкус всей названной еды, и он смог быстро съесть свой рис, остальные же, в мечтах, доели просто, хотя тупайи заправили свой рис каким-то соусом. Ниндзя же вскоре доели, и Тора убрала миски и палочки в походный мешок. Взглянув на ученика, она поняла, что медитации перед сном не будет, потому что он всё ещё продолжал наслаждаться вкусом, вернее, послевкусием суши.       – Сегодня без медитации, – сказала она ему, и барс сразу очнулся. – Но мы поговорим о прошлом, насколько бы больно тебе ни было. Дело в выводах и твоих мыслях по этому поводу. Вы, – она повернулась к китайцам, – можете задавать ему любые вопросы, но, если на то будет причина, я остановлю и вас, и его, потому что не на все вопросы нужно и можно получить ответы. Можете начинать.       – Любые-любые вопросы? – переспросил По.       – Практически.       – То есть я могу спросить, почему ему так нравятся суши?       – Можешь, – губы Торы дрогнули в улыбке. – Но лучше задавать вопросы о его прошлом в Китае. Но на вопрос про суши, Лунг, тебе придётся ответить, – она снова улыбнулась.       – Ши о кйо ва сейо у тошите ру но? – со вздохом спросил он, но всё же ответил панде: – Дело в сочетании вкусов.       – Шитсумон шитсудзукеру – продолжайте задавать вопросы, – кивнула Гадиан.       – Как ты смог выбраться из ущелья, когда мы связали тебя? – спросил Журавль.       – Раскачался, мой вес после сам крутил меня с нужной скоростью, мне оставалось лишь разорвать верёвку и прыгнуть.       – А почему ты нас не убил? – спросил Богомол.       – А смысл? – не понял Тай Лунг.       – Вселить страх, – пояснил спрашивающий.       – Если бы я хотел, чтобы все в ужасе разбежались, убил бы вас на месте. Во-первых, так я избавился бы от сильных соперников, а во-вторых, мёртвые ужасают лучше, нежели обездвиженные, но живые.       С минуту все молчали, обдумывая ответ и вопросы, которые им хотелось узнать.       – Как ты выбрался из тюрьмы? – спросил Обезьяна, помня слова Торы о том, что название произносить запрещено.       – Перо Зенга помогло, – качнул головой ирбис.       – О, рассказ здесь всего не опишет, – вдруг сказала белая тигрица, – это нужно видеть. Лично у меня процесс побега вызывает восторг, поскольку показывает мастерство. Корэ ха ши га хонтони соусан су ру монодесу.       Тай Лунг смутился: комплименты от наставницы ему приходилось слышать редко. В ответ на удивлённые взгляды Тора Гадиан вдруг словно раздвинула рамки пространства, и перед смертными появился вид тёмной горы со стенами и факелами, а там – Зенг и Вахир, осматривавшие камеру-островок, на котором сидел Тай Лунг. Барс при виде себя самого, заключённого в тюрьме Чор Гом, тихо рыкнул, но Тора мазнула своим хвостом по его ноге, прося посмотреть. Путники смотрели на побег, включая отдавленный хвост барса и сопутствующую издёвку – что заставило Тай Лунга в реальности сжать кулаки. Когда всё закончилось, изображение исчезло.       – Хороший ответ на твой вопрос? – спросила Тора у Обезьяны, садясь в позу ваджрасана.       – Да, – ответил тот, поражённый действиями Тай Лунга.       – Ты всё ещё хочешь вернуться в Долину Мира и Нефритовый дворец? – спросила Гадюка, поскольку белая тигрица попросила вернуться к вопросам.       – Нет, – сразу ответил барс, и по его виду Гадюка поняла, что вдаваться в подробности не стоит.       – Ты скучал по мастеру? – спросила Тигрица.       – Лишь первый год, – нахмурился Тай Лунг. – Когда один час проживаешь как один день, годы кажутся тебе пыткой. Я думал, что увижу его хоть раз, хоть издали, но он так и не пришёл, ни разу, дав мне понять, что мы друг для друга уже ничего не значим.       – Когда ты вбежал за свитком, то сильно ударил его, какой ещё реакции ты хотел? – сказала Тигрица и поняла, что задала ещё один вопрос, и его можно было понять иначе. К счастью, Тай Лунг понял смысл.       – Я шёл за свитком, а не за боем. Шифу первый бросился на меня и лишь после того, как совершил прыжок, вдруг передумал. А мне что было делать? Позволить ему врезаться в меня? Естественно я решил отбиваться.       – А потом, когда пришёл во второй раз, почему ты чуть не убил его? – спросил По, довольный тем, что наконец может поднять волнующую его тему.       – Слишком разозлился, – Тай Лунг оперся о свои колени, подавшись к костру. – Жажда свитка и обида ослепили меня, – он смотрел в огонь, а потом закрыл глаза.       – Я не думаю, что ты смог бы, – сказала вдруг Тора.       – Смог что? – не понял По, ведь Тай Лунг не говорил ничего, на что можно было бы так ответить.       – Убить Шифу, – ответила белая тигрица.       – Ты видела мою ярость, – сказал барс, – она ослепила меня.       – Если бы ты действительно хотел его смерти, убил бы сразу, – заметила наставница. – Хотя то, что все эти годы ты так вспоминаешь это, говорит в твою пользу. Ты жалеешь. И не можешь себе простить этого.       – Я не знаю, что было бы, если бы не появился панда, – его глаза смотрели на огонь, и все понимали, что он вспоминает тот момент, вспоминает с болью и ужасом, с чувством вины.       – Случайности не случайны, – сказала женщина.       – Ух ты, так Угвэй всегда говорил! – воскликнул По.       – Впервые он услышал это от нашего с ним духовного учителя – Духа Феникса. Я тогда пришла обучаться кунг-фу, и моим первым учителем стал Феникс. Угвэй приходил на медитации, там мы и познакомились. Уверена, вы сами не раз ещё скажете это юным мастерам кунг-фу… Тай Лунг, – Тора потрясла ученика за плечо, – ещё нужно ответить на некоторые вопросы. Шитсумон шитсудзукеру.       – Ты сейчас жалеешь о том, что сделал раньше? – спросила Тигрица, понимая, что ирбис изменился, и просто желая постепенно выйти из сложившейся ситуации.       – Да, – тихо ответил тот, продолжая смотреть на огонь.       – Ты строил план побега из тюрьмы? – спросил Журавль, избрав собственную тактику.       – Нет.       – Как же ты смог так быстро выбраться? Ты ведь явно знал, куда идти.       Тай Лунг посмотрел на него очень внимательно, у Журавля даже мурашки пробежали по спине.       – За двадцать лет можно хорошо изучить и запомнить строение тюрьмы, не настолько уж и большой. А сообразить, что и как делать дальше, можно и на месте.       – Почему, когда Угвэй тебе отказал, ты разорил Долину Мира? – спросила Гадюка. – Ведь жители не были виноваты.       Ирбис хмыкнул.       – Насколько ты в этом уверена?       Гадюка растерялась – да и все тоже.       – Подумай сама, меня готовили защищать их, достаточно ли отказа главного мастера для того, чтобы я начал вымещать злобу на простых жителях, от которых, к тому же, я находился на расстоянии примерно километра? Или ты думаешь, что это была такая моя месть Угвэю и Шифу? А затем я снова вернулся в Нефритовый дворец за свитком. Не проще ли было сразу на месте за ним потянуться, а не ходить громить деревню?       – Хочешь сказать, что в деревне тебя довели до такого состояния? – Тигрица сама не понимала, что чувствует в этот момент.       Глаза Тай Лунга встретились с её глазами, оба сильно взволнованные, они вдруг вступили в контакт, и Тигрица поняла определённый смыл его действий, и его рассуждения показались ей верными.       – Отсутствия объяснений от обоих мастеров Нефритового дворца, бездействия приёмного отца и нескольких странных и колких замечаний вполне хватило, чтобы разжечь огонь ярости во мне, – на удивление спокойно сказал ирбис. – Всего пары насмешливых слов хватило, чтобы я совершенно обозлился.       – Самолюбие задето, ситуация неясна, действия окружающих кажутся обидными, и потому гнев неуправляемой бурей выходит наружу, – сказала Тора. – И желание доказать им, что Свиток Дракона твой по праву.       – Это было ошибкой, – ирбис провёл рукой по голове. – И поступок, и самомнение.       – Ты всё ещё считаешь себя Воином Дракона? – спросил Обезьяна.       «Дорагон сэнши», – внезапно вспомнила слова Великого Духа Дракона про ученика Тора. «Пока не закончит обучение, он не должен знать, какая судьба ему предстоит», – сказал он.       – Нет. Теперь мне это не нужно, – ответил Тай Лунг.       «Если он покажет себя достойным, Тора Гадиан, ты знаешь, что делать. Если же нет – он проживёт спокойнее, но неприметнее», – добавил Великий Дух Дракон.       – Если ты встретишь мастера Шифу, что станешь делать? – спросила Гадюка.       – Извинюсь и уйду.       – Как это?       – Я уже доставил ему множество проблем, не хочу доставить ещё больше.       «С каждым днём света в нём становится всё больше, это твоя заслуга, но не дай ему скатиться в пропасть, он должен закончить обучение», – Тора вспоминала один из своих разговоров с Великим Духом Драконом и одновременно пыталась уследить за происходящим в настоящий момент.       – Думаешь, он простит тебя? – спросила Тигрица.       – Нет.       – Почему?       – Я не простил его извинений.       – Вряд ли он отплатит тебе той же монетой.       – Ты сама в это веришь?       – Я…       «Он ещё не может контролировать себя, но ты должна помнить, что абсолютный контроль так рано обрести невозможно, и не будет ничего плохого, если иногда его эмоции будут выходить наружу. В сражении и горе именно эмоции часто помогают нам. Здесь ты для него лучший наставник, Тора Гадиан, потому я благосклонен к твоей идее и потому дал ему второй шанс», – закончил Великий Дух Дракон.       – Я извиняюсь перед вами за ту схватку.       – Чего? – удивились все.       – Я не хотел с вами сражаться.       – Почему ты извиняешься? – удивилась Тигрица. – Мы встретились как противники, естественно, что перед каждым из нас стояла задача победить. К тому же это я первая начала сражение. И сейчас мы заключили мир.       – Тогда я должен извиниться перед Воином Дракона.       – Расслабься, мы квиты. Э-э-э-э… если можно так сказать.       «Что это за внутреннее копание?» – подумала Тора, наконец возвращаясь в настоящее.       – А можно вопросы продолжать задавать? – спросил Богомол.       – Э-э, да, – не совсем уверенно ответил Тай Лунг, взглянув на наставницу, но она не остановила его.       – Что сейчас на тебя нашло? – задал свой вопрос Богомол.       – Честно говоря, не знаю. Иногда вдруг начинает хотеться исправить последствия своих действий хоть чем-то. Возможно, правильно это назвать совестью. И этим я обязан сэнсэю.       – А тебе трудно было в тюрьме? – спросил По.       – Влачить своё жалкое существование? – усмехнулся Тай Лунг. – Иногда я слабовольно думал о том, что могу умереть.       – Лунг, – предостерегающе остановила ученика Тора, и он не стал продолжать. Однако Тигрице хватило увидеть тот взгляд, которым Гадиан наградила барса, чтобы понять, что именно он не договорил.       – Над тобой часто издевались? Как ты сдерживался?       – Гордость.       – Или гордыня, – на пару секунд приподняла брови белая тигрица.       – А как ты?.. – По не успел договорить, потому что Тора перебила его.       – Так, вопросы о жизни в заключении, её условиях и прочем, больше не принимаются. Двадцати лет адских условий хватило.       На минуту воцарилась тишина. Огонь тихо потрескивал, догорая, и белая тигрица пошевелила ветки, чтобы прибавить света. Тигрице захотелось закончить день на мирной ноте.       – А ты по-прежнему любишь ту еду, которой питался раньше? – спросила она мягко и удивила своих друзей и самим вопросом, и интонацией.       – Возможно, – ответил Тай Лунг задумчиво. – Еда в Японии несколько отличается от китайской, и я уже подзабыл здешнюю кухню.       Подождав минуту, Тора сказала, что пора ложиться спать. Пока остальные устраивались, она вместе с учеником отправилась на короткую прогулку, во время которой успокоила его расшалившиеся нервы и поняла, что эта ночь может быть для него тяжёлой.