Ништяки и грабли

* * *

Люди странные и опасные: шумят, пахнут, могут убить. Я обходил их стороной или затаивался, когда разминуться не получалось. Или вот, как с шакалами и прочими врагами — убегал (и чем дальше — тем лучше!), а нынче... обстоятельства такие, что побежал к человеку. Это я думал, что к человеку, а оказалось, что нет. Он и пахнул не так, как пахнут люди, и он... Он совсем другой. С ним хорошо, спокойно, уютно — как у мамки в логове было. И я остался. Потому что. Второй, который не человек, тоже хороший, он зовёт моего белошерстного "Ангел", "Азирафель", и "Азира". Они похожи, хотя и разные. Второй больше кот, хотя... он — змея. Бо-о-ольшой такой змей! Его, кстати, Азира так и называет: "Змий", а ещё — "Сет" и "мой дорогой". Зачем им двоим столько имён, не понимаю... Но главное, что на Змие спать удобно, он всегда знает, как сделать хорошо, и в жару он прохладный... А белошерстный Азирафель всегда тёплый, греет, и на его плечах удобно ездить. Кстати, люди называют его Озирис, хотя он — Азира. Наверное, для людей разница не очевидна, но что с этих двуногих взять? Мышь в темноте не видят, слышать её не слышат, и даже крысу заметят, только если она в них всем организмом упрётся! Вот как котята прямо... И как только живут? Ну, хоть охота у них время от времени удачная! И мои двое помогают людям как-то. Не знаю, как. Но уверен, что помогают. Чувствую! Ни живность, ни птицу они, правда, не добывают — едят только, когда люди им приносят, но у людей теперь их котята так часто умирать перестали, да и старики живут теперь дольше... и не жалуются. Вот и получается, что люди перед моими, похожими на людей, преклоняются, Братьями их называют. И ни один человек в мою сторону косо посмотреть не смеет, даже дети и собаки эти противные! Никто. Азира тогда сказал: "Он наш друг, не обижайте его, пожалуйста", а рыжешерстный Сет добавил: "Очень близкий друг!" — и всё. Никто, ни пальцем, ни когтем, ни зубом. Уже вот сколько дней! А я им мышей за это приношу и, если подфартит — крыс: должны же мои рыжий и светлый что-то есть! Не вот эти странные фрукты и траву всякую, а нормальную еду! Трава — она для лечения нужна, и чтобы шерстью не блевать, но едят её только эти... жвачные и копытные. Другим это — не еда!

* * *

— Ангел! Он опять это сделал! — Сделал что? — Притащил и выложил мышей прямо возле моей лежанки! И я опять на всё это наступил! Азирафель посмотрел на возлежащего на охапке тростника и полыни Миу — и в этом взгляде было всё, что угодно, кроме осуждения. — Это не смешно, — продолжал возмущаться демон, заметивший этот беззвучный диалог, — вот ни разу! — Я и не смеюсь, мой дорогой, — сказал эфирный, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение лица. Не то чтобы он находил действия кота смешными (разве можно смеяться над искренней и нежной любовью?), но показательно страдающий от проявления кошачьей заботы Змий — совсем другое дело! Особенно, если иметь представление о том, на что он способен, и знать, что своим чудом демон защитил кота так, чтобы с Миу никогда ничего плохого не случилось... — Нет, ты смеёшься! — И в мыслях не было, что ты! — Тогда поговори с ним! Мне надоело наступать на этих чёртовых грызунов! — Хорошо, мой дорогой, я поговорю, — Азирафель подошёл вплотную к вопросительно муркнувшему коту, присел на корточки, погладил мягкие щеки, почесал за ушами. — Миу, ты очень хороший охотник и правильно делаешь, что спасаешь наше зерно от мышей и крыс. Ты умница, дорогой! Кот замурлыкал, бодая ласкающую руку. — Но я прошу тебя, мой хороший, не складывай грызунов возле Сета, пожалуйста! Он их не ест. Кот вывернулся из под ангельской ладони и уставился на Змия. — Не ем! — решительно подтвердил тот, скрещивая руки на груди. — Совсем! Никак! Ни в каком виде! Миу перестал мурлыкать, выгнул, потягиваясь, спину и, мазнув боком сначала по ангельским, потом по демонским ногам, решительно вышел из хижины. — Куда это он? — Не знаю, мой дорогой, — пожал плечами ангел и, собрав мышей, вынес их на улицу: в прошлый раз превращение кошачьего подношения в пыль прямо на месте пребывания вызвало у демона такой протест, что пришлось подметать пол веником — совершенно по-человечески!

* * *

Ладно, мыши в качестве еды не зашли. Жаль, конечно, они вкусные, хоть и мелкие, и охотиться на них в амбаре — одно удовольствие, но что уж теперь! Бывает. Опять же тут другой еды полно, главное — не суетиться. Суета — враг охоты и друг голода. Особенно когда берешь птицу: птица быстрая — и летает, и кипишует на всю реку, если удерёт. Но она вкусная и большая, хватает надолго! К тому же птицу мои подопечные едят, я видел! Река, река, река... Кто у нас тут поблизости? Так, утки, бекасы, голуби (ну, эти везде есть!), крокодиловые цапли, гуси... Гуси далеко, крокодиловых сторожей нафиг с пляжа вместе с их крокодилами, бекас мелковат, наверное — на двоих-то! Попробую взять утку. Она достаточно большая и сытная... Сейчас потихоньку, полегоньку, ме-едленно и осторожно, сквозь камыши, шажочками, по чуть-чуть...

* * *

Когда мальчишка Менес примчался с новостью о том, что кот Братьев тащит по деревне большую утку, Гьяси хотел отвесить ему подзатыльник — за фантазёрство и глупые шутки! — но, услышав шум, отложил незаконченное древко копья и скребок в сторону и пошёл взглянуть на причину переполоха. Причина, гордо подняв голову и то и дело наступая на растопыренные крылья, тащила в зубах здоровенную утку. Собаки с тявканьем и скулежом крутились вокруг (на почтительном, впрочем, расстоянии!), исходя слюной и завистью. Кот время от времени косился на них, неодобрительно урчал на самых зарвавшихся, и упорно шёл вперёд. К хижине Озириса и Сета. Это было... Это было... Гьяси сам не знал, что это было. И, судя по выражению лиц вокруг, никто не знал. А кот шёл целенаправленно и упорно, время от времени вздергивая опускавшуюся под тяжестью добычи голову, и коротко взмуркивал, будто звал кого. И все, кто был в деревне, шли следом, не в силах противиться любопытству.

* * *

Да, пожадничал я, слишком большую птицу взял! Тяжёлая, зараза, шея устала её тащить, и челюсти сводит от напряжения... А крылья эти дурацкие всё время под лапы попадаются! Достали уже... В следующий раз на рыбу охотиться буду — возни столько же, а нести куда как легче! Ещё люди эти понабежали — что, уток не видели никогда? Так сходите на реку, посмотрите! А сейчас чего галдеть без толку? Лучше бы Азиру или Сета позвали. И с-с-собаки эти бестолковые... А ну, пошли отсюда, халявщики!

* * *

Азирафель наконец-то придумал, как лучше закрепить нити основы и провести рабочую так, чтобы сделать минимальными и вероятность ошибки ткача, и прилагаемые им усилия. Конструкцию станка, правда, пришлось изменить, но потраченное на изготовление новых деталей и модернизацию время окупилось с лихвой! Вдвоём со Змием они споро выткали первое льняное полотно и взялись было за второе, когда собачий гвалт и жужжание человеческих голосов привлекли их внимание. Переглянувшись, эфирный и оккультный оставили работу и двинулись к эпицентру ажиотажа. Впрочем, идти далеко не пришлось: ажиотаж сам шёл, точнее — шествовал к ним в лице (то есть, морде) Миу, показательно игнорируя суету вокруг. Завидев своих сверхъестественных, кот сел, выпуская из покрытой пёрышками и пухом пасти тушку птицы и коротко мрякнул, мимоходом огрев лапой излишне самоуверенную собаку, рискнувшую было сунуться к чужой добыче. — Миу, — ахнул ангел, слегка ошеломленный обрушившимися на него эмоциями кота, — дорогой мой... зачем? — Мр-р, — коротко ответил вопрошаемый и, подхватив добытую утку, потащил её к эфирно-оккультному дуэту. — Насколько я понял, это нам вместо мышей, — засмеялся Змий, принимая кошачье подношение и подсаживая усталого охотника на подставленное ангелом плечо. — Не знаю, как тебя, а меня более чем устраивает! Молодец, пятнистый, я оценил! — демон ласково почесал белые подусники, которые ангел уже успел очистить от пуха и пыли. — Охотник ты наш, добытчик, кормилец! Менес широко распахнутыми глазами смотрел на удивительное животное и его могущественных союзников, и его детская душа пела от сопричастности чему-то удивительному, давно и прочно забытому, а теперь вот повстречавшемуся вновь... Он тихонько погладил бок, в который пять разливов Реки назад вцепились крокодильи зубы, и решил, что сможет не хуже камышового кота носить Озирису и Сету пойманную рыбу, а ещё — сладкие фрукты и свежую воду. И обязательно попросит разрешения погладить этого невероятного зверя. И ещё — чтобы научиться премудростям, которым они учат взрослых. Обязательно! Словно откликаясь на его мысли, сидевший на плечах Озириса кот оглянулся и шевельнул ушами, а потом ткнулся коричневым носом в его ухо. — Конечно, мой хороший, — пообещал Озирис, исчезая в хижине вслед за рыжеволосым Сетом. И Менесу остро захотелось, чтобы какой-нибудь другой кот (или кошка!) так же доверчиво приник к нему, отвечая на ласку... Да, он обязательно попросит позволения погладить кота! И... принесёт рыбу. Завтра же! Или даже сегодня, если будет клёв.

* * *

— Удивительный мальчик, — улыбнулся Азирафель, глядя на то, как отужинавший кот сыто раскинулся на лежанке рядом со Змием. — Удивительный, — согласился оккультный, почёсывая пушистый белый живот дремлющего Миу. — Это же надо было додуматься: притащить рыбу, чтобы получить разрешение погладить кота! Прямо натуральный обмен... — Торговля! — глаза Азирафеля радостно сверкнули. — Сет, мальчишка только что изобрёл — ни много, ни мало! — новую систему коммуникации и товарообмена. Выразительные губы демона изогнулись в понимающей улыбке: — Новый уровень общественных отношений, ангел? — Совершенно новый! — Азирафель в волнении стиснул пальцы и стал ходить по хижине. — Люди смогут обмениваться чем угодно: инструментами, домашними животными, знаниями, продуктами, избавляясь от излишков, или делясь достижениями и информацией с пользой для других и себя! — Интересная перспектива... — Змий поймал взбудораженного ангела за локоть и мягко потянул к лежанке. Кот тут же повторил его движение и вцепился в ангельскую хламиду когтями, вынуждая сесть рядом. — Ты прав. И я думаю, что к Менесу нужно присмотреться повнимательнее: не так прост мальчишка, как может показаться на первый взгляд. — Он нас не боится. — Да, пожалуй, — кивнул демон, глядя, как задумавшийся ангел поглаживает пятнистый кошачий бок. — А ещё он умеет нестандартно мыслить, принимать решения и нести за них ответственность — ты обратил внимание, как он ждал наказания за мнимую дерзость? Ангел кивнул: — Единственный из всех детей... хотел, сделал и принял последствия своего решения. — Знаешь, Азира, этим ребенком стоит заняться. Гьяси смертен... Недосказанность повисла в воздухе, как туман над водами Нила. Азирафель долго молчал, невидяще глядя в пространство и мягко теребя кошачьи ушки. Молчал и демон, позволяя ангелу самому разобраться с сумбуром мыслей. И одновременно наводя порядок в своих. — Сет... — эфирный тяжело вздохнул и перевёл потемневший взгляд на друга. — Тебе не кажется, что из учителей мы превращаемся во что-то... иное? — Не кажется, — демон не отвёл взгляд, только брови изогнулись змеями, выдавая беспокойство и сомнения. — Мы действительно изменились, с того самого дня, когда я... когда Ева вкусила яблоко, а ты отдал Адаму свой меч. И продолжаем меняться с тех пор, как оказались здесь, на Земле. Люди влияют на нас, мы — на людей, и это будет продолжаться, даже если нас обоих завтра отзовут. — Мы говорили сейчас о Менесе как о будущем вожде... — Но это людям решать, кому подчиняться, когда Гьяси оставит этот мир, — развёл руками демон. — Мы можем только удовлетворить мальчишеское желание учиться и гладить кота. И то — частично: если Миу не захочет, то Менесу придётся смириться с отказом. — Он не будет настаивать, я уверен. — Это было бы мудро с его стороны.

* * *

Я сквозь полудрёму слушал разговор своих подопечных и лениво размышлял о том, что люди (и не совсем люди тоже!) любят все усложнять. Вот принёс мальчишка рыбу — молодец, рыболов, можешь разок погладить спинку: от едока не убудет, а дарителю приятно. Хочет учиться — умница! Чем больше знаешь и умеешь, тем больше шансов выжить и жить сытым и в безопасности. Хочешь своего кота? А тут вопрос чистого везения: либо встретишь того, кто тебе поверит и доверится, как я Азире и Сету, либо нет. Так что держи глаза и уши открытыми и будь готов ко всему, как эти двое. И душу свою открытой тоже держи — без души ничего не получится, бездушным не верят...

* * *

Услышав свое имя, Миу приоткрыл глаза и потянулся, выпуская длинные острые когти, мурлыкнул вопросительно. — Я сказал, — повторил Змий, глядя в овальные кошачьи зрачки, — что будет забавно, если тебя объявят священным... или что-то вроде того. — Ты до этого говорил — "божественным", — посмеиваясь, уточнил Азирафель. — С другой стороны, сказанное тобой не так уж далеко от истины, если вспомнить, что всё это — Творение Божье. — Да, — кивнул оккультный, — помню! — Вот видишь! — Вижу. Кстати, — демон резко посерьёзнел. — Если Миу перестанет охотиться в амбаре и поблизости — запасам зерна конец. Я могу защитить их чудом, но для людей это не выход. — Ты прав, мой дорогой. Кроме того, Миу в любом случае не сможет охотиться все двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, это нереально. Боюсь, что людям придётся придумать, как привлечь в деревню его родичей... — И как мы это сделаем? — осторожно поинтересовался оккультный, опасаясь нарушить ход мыслей уже придумавшего что-то ангела. — Как думаешь, если запретить собакам гонять котов с окраин деревни, не пугать зверей самим, расставить возле горшков с зерном несколько плошек с молоком и мясом — они придут? Змий помолчал, рассматривая идею и так, и эдак, потом кивнул: — Если поверят, что рядом с людьми безопасно и сытно, то придут. Гладиться, конечно не будут, но грызунов переловят и потомство оставят, причем котятам жить с людьми в деревне будет привычнее, чем в камышах с лягушками. И потом, — Змий безмятежно улыбнулся, лукаво щуря медовые глаза, — как показывает мой жизненный опыт, коты всегда приходят сами — на то они и коты. Творенья Божьи.