Гмар Тиккун. За поворотом

Следующие четыре дня превратились в бесконечную вереницу встреч и разговоров. Приятные и нет, они отвлекали от того, что по-прежнему поджидало его дома. Первая половина двадцать седьмого декабря и вторая половина двадцать восьмого были отданы под прохождение целого ряда специалистов в одном из платных медицинских центров Вашингтона. Спенсер посетил гематолога, кардиолога, отоларинголога, невролога и нейрорентгенолога. Прошел обследование на аппарате МРТ. Сдал анализ крови. Предварительный, а затем и окончательный диагнозы оказались неутешительными. Учитывая отмеченные самим Спенсером симптомы, а именно: головные боли в затылочной и теменной областях, приступы головокружения, шумы в ушах, которые изначально и частично были приняты за галлюцинации, обильное носовое кровотечение несколько суток назад и общий упадок сил, отыдшка, а также выявленные дефекты крови и соудов – артериальная гипертензия и неудовлетворительная свертываемость крови – натолкнули коллегию специалистов на вполне оправданное решение. Доктор Спенсер Рид в свои неполные двадцать восемь лет находился на грани гемморагического инсульта. – Почему вы не обратились раньше? Доктор Райен Элингтон смотрел прямо. Спрашивал четко и настаивал на удовлетворительном ответе. Подобного у Спенсера не было. Был глупый, если не сказать, банальный. – Я был слишком для этого занят. – Знаете, кто никогда не бывает занят? – доктор Элингтон вовремя прикусил язык, но Спенсер понимал причину его резкости или в крайнем случае догадывался об оной. У доктора Элингтона отсутствовало кольцо на безымянном пальце, однако не так давно оно там было. Полгода. Восемь месяцев. Остался след. Доктор Элингтон выглядел уставшим и загнанным. Его халат был застегнут неверно, а в вещах на столе и полках царил легкий беспорядок. Прострация. Хорошая знакомая спутница для тех, кто совсем недавно свернул с протоптанной дорожки. Такова она: жизнь за поворотом. – К сожалению, не на все факторы, ведущие к инсульту мы с вами способны повлиять. Особенно стоит отметить ваш, отягчающий, а именно генетическую предрасположенность, – он, вне всяких сомнений, говорил об анализах крови, – но кое-что сделать все-таки можно. Первое и основное – диета. Диета с целью предупреждения дальнейшего развития атеросклероза. Нет холестерину и животным жирам. Если нечто, содержащее эти элементы по-прежнему лежит в вашем холодильнике, немедленно от него избавьтесь. Белок, чем больше, чем лучше, злаки, фрукты и овощи – вот ваши ближайщие соратники. Присмотритесь к морской рыбе, если не делали этого прежде. – Жирные кислоты? – Они. Далее – физические нагрузки. Естественно, с максимальной осторожностью. Рекомендую дополнительно проконсультироваться с лечащим врачом и будущим тренером. Нет курению и алкоголю, – доктор Элингтон продолжал загибать толстые пальцы. Его голос хриплый и глубокий, кажется, остался единственным во вселенной. Спенсер слушал и запоминал. Его ближайшее будущее обретало новые очертания, вполне осязаемые очертания, что было максимально важно. У него появилось что-то, за что он мог зацепиться. Нехорошо. Но и неплохо. Во всяком случае, еще не критично. – Контроль артериального давления обязателен. Ваша норма составляет 134/84. Приобретите танометр и держите его под рукой. При повышенных показаниях немедленно обращайтесь к специалистам. Дальше. Контроль липидемии крови, – доктор Элингтон взял стопку рецептурных листов и выписал несколько наименований. Оторвал листок и передал его Спенсеру, – на счет приема проконсультируйтесь со специалистом гемотологом. И стресс, – Спенсер посмотрел доктору Элингтону в глаза. Коротко кивнул. – Главный ваш враг, мистер Рид. Ваша социальная ответственность поражает, но никто не компенсирует вам, в случае чего, потерю двигательной функции. И это в лучшем случае. Минимизируйте стресс настолько, насколько это в принципе возможно в ваших обстоятельствах. Поговорите с начальством. Возьмите отпуск. Начните медетировать, в конце концов. Многим из моих пациентов это помогло. – Я медетировал раньше. Годы назад. – Самое время вернуться к практике. На этом, пожалуй, все. Остальное в ваших руках. Вероятно, в тот послеполуденный час доктор Элингтон произнес главную фразу, которой было суждено повлиять на все последующиие решения Спенсера. Остальное в ваших руках. Жизнь перестала течь где-то в параллели. Она постепенно возвращалась в полное его распоряжение. Визиты к Дэвиду Росси стали обычным делом. Пережитое обратилось мощнейшим катализатором их сближения. О состоянии своего здоровья Спенсер предпочел не распространяться, и каким-то образом это все-таки осталось тайной. Они не говорили о том, что было. Никогда не станут. Эта тема одинаково травмировала каждого и со временем грозила перерасти в подобие табу, подкрепленного негласным соглашением. Это казалось правильным. Правильным было и то, что они все-таки предали огню все записи, включая собственные, которые так или иначе относились к делу Аарона Хотчнера. – Я вернусь в отдел, – сухо сказал Дэвид, наблюдая за гаснущим пламенем. Воспользовавшись кочергой, он расшевелил огарки, позволяя огню пожрать последнее. Была ли теперь их с Ридом совесть чиста? Дэвид сомневался. – Это… хорошие новости? – Спенсер сделал глоток минеральной воды с лимоном. – Эрин дала понять, что они хотят видеть меня в кресле Аарона. Начальником отдела. Хорошие ли это новости? – Это ожидаемые новости, Дейв, – тихо ответил Спенсер. Росси бросил на коллегу испытывающий взгляд. – Кто, если не ты? Какой-нибудь чужак? О, нет. Увольте. Понимаю, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, но так будет верно. – Я не займу его кабинет. Меня и мой устраивает, – к кому он, в сущности обращался, Спенсер не понял, но и не посчитал необходимым в этом разбираться. – Как ты теперь себя чувствуешь? – Я принимаю факт случившегося. Благодаря Кертису я… В общем, мне стало спокойнее. Двадцать девятого декабря, накануне общих выходных, Спенсер прибыл в Куатико для аудиенции с Расселом Уотфордом. На встрече, что было ожидаемо, присутствовали Эрин Штраус и поверенный человек Найджела Иннса. Они говорили в кабинете Уотфорда. Душном и темном, способствующем развитию клаустрофобии. – Кофе? – осведомился Рассел, стоило Спенсеру сесть. – Только сварили. – Нет, благодарю, предпочитаю держать потребление кофеина под контролем. Уотфорд немного расслабился. То, чему эти метаморфозы в облике и поведении доктора Спенсера Рида были обязаны, оставалось для него тайной за семью печатями, однако было бы неплохо, чтобы мистер Девис решил, что столь положительная динамика в столь короткий период времени была достигнута исключительно стараниями Нельсона Шоу, штатного психолога. – Как пожелаете. Не так давно, при расследовании дела «не оставляющего следа», дела, с успехом завершенного, вы развязали конфликт с агентом Морганом. Как вы можете это прокоментировать? Спенсер не повел и бровью, хотя выбранная формулировка его обескуражила. – Я был психологически не стабилен. Ровно, как и агент Морган. Повлияли и само дело, и наше личное недопонимание в связи с событиями минувшего сентября. – Можете ли вы сказать, что конфликт исчерпан? – Могу. – Как вы оцениваете действия миссис Эрин Штраус? Как относитесь к собственному отстранению? – Ее действия были полностью оправданы. Отстранение считаю справедливым, но, надеюсь, временным решением, – Спенсер обменялся напряженным взглядом с Эрин. Мистер Девис вел подробные записи. – Мне не терпится вернуться к работе. – Вы вступили в связь со свидетелем, проходившим по делу «не оставляющего следа»? – Вступил. Это было необходимо. – Почему? – Прошу прощения, мистер Уотфорд, но это касается моих личных интересов. – Вы выезжали в Нью-Бедфорд, штат Массачусетс на это Рождество, – констатировала, а не спрашивала Эрин, вырывая ветвь первенства из рук Рассела. Спенсер проникся к ней мимолетной благодарностью, – и не поставили никого в известность. С какой целью? – Мне нужно было вырваться из этой обстановки. Я навещал старого институтского товарища. – Чем вы занимались? Спенсер улыбнулся уголками губ. История была заготовлена заранее. – Отмечали Рождество. Обменивались подарками. Жарили барбекью. – Мистер Кертис Джонс сопровождал вас в этой поездке? – Это не имеет никакого значения, – Спенсер расправил плечи, приготовившись отражать атаку. Атака последовала. – Вы заблуждаетесь. Вы находитесь под следствием, и такое поведение абсолютно недопустимо. Вы помните положения протокола безопасности, агент Рид? – мистер Девис говорил в полной тишине. Рассел Уотфорд ослабил галстук в попытке глотнуть больше кислорода. Спенсер едва не попросил его открыть, наконец, гребаное окно. – У меня эдейтическая память, мистер Девис. Я могу перечислить содержание любого протокола, с которым когда-либо сталкивался, и вы об этом знаете. Я не стану раскрывать подробности истории знакомства с мистером Кертисом Джонсом, исходя из своего права на беспрепятственное общение с любым человеком, не являющимся предметом интереса спецслужб. Я поступил не совсем верно и признаю это, но повторюсь, что это касается моих сугубо личных интересов. Он сказал бы и больше, если бы не легкий шум, поселившийся где-то за ушными перепонками. Стресс. Минимизировать стресс. Это главное. Знаете, кто никогда не бывает занят? Эрин с особой внимательностью всмотрелась в бледное лицо Спенсера. Ему, очевидно, не здоровилось. Он, очевидно, выйдет сухим из этих вод. Потому что он прав. И Девису потребуется приложить уйму усилий, если он захочет основательно перепроверить информацию в отношении визита агента Рида в Массачусетс. Очевидно, никакого институтского товарища в Нью-Бедфорде нет. Не было никаких подарков и барбекью, но какое-то сугубо-личное дело все-таки заставило его туда отправиться. Какое? Очевидно, им никогда об этом не узнать. – Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она. Спенсер вскинул сияющий взгляд. – Сложно сказать. – Мистер Девис, мне кажется, вы получили исчерпывающие сведения об инциденте. На носу новый год. Последние месяцы стали для нас дъявольски тяжелым испытанием, почему бы нам всем не взять небольшую передышку? До января. Передышка. Все о чем я прошу. – Ладно, – подумав, сказал мистер Девис, вставая с насиженного места. – Пожалуй, вы правы. Передышка, – многозначительный взгляд буквально обжог Спенсера, – но не больше. Хороших выходных. – И вам, сэр, – поспешно ответил Рассел, с жаром пожимая коллеге руку. Рукопожатия не смог избежать и Рид. – Квартал можно считать закрытым, – на выдохе сказал Рассел, промассировав переносицу. – Боже! – Я могу идти? – Да, агент Рид. Можете. И следите за своим здоровьем. Спенсер подумал, что Эрин неплохо было бы сходить к черту со своей заботой, но промолчал. Ответил сдержанной улыбкой и вышел из кабинета прочь. – Он самый странный из всех людей, что я встречал, – констатировал Рассел, как только они с Эрин остались наедине. – Странный, – кивнула она. – Особенный. Иногда пугающий. Но умный. Как Дьявол. – Мрачно, – причмокнул Уотфорд и тут же сменил тему. - Ты подумала над моим предложением? Четыре дня полного уединения. Олл инклюзив. СПА. Бассейн. Мы окажемся в Раю. – Богохульник, – Эрин не сдержала усмешки. – Ой ли, – хмыкнул Рассел в ответ. Присел на край стола, протянул руку, коснулся фалангами пальцев любимой щеки. – Ну так что? – Только ради СПА. Я согласна. – Ужасная женщина, – Рассел потянулся за поцелуем и получил его. Легкий, поверхностный, но такой волнующий поцелуй – прекрасная женщина. Моя женщина. – Спенсер! О, Спенсер! – Пенелопа Гарсия нагнала Рида в коридоре, когда ему оставалось менее десяти шагов до лифта. Он намеренно выбрал другой путь, чтобы миновать отдел поведенческого анализа незамеченным, но все его планы с треском провалились. – Какое счастье снова тебя видеть! Дай я тебя обниму, милый мальчик! Я так сильно по тебе скучала. Даже не вздумай лгать, что ты не скучал по мне! Неизбежный физический контакт оказал положительное воздействие. Спенсер почувствовал, как его глаза обожгли непрошенные слезы. Он с горячностью обнял Пенелопу в ответ, скрывая раскрасневшееся лицо в ее огненно-рыжих волосах, и с наслаждением вдохнул знакомый запах. Сравнить эти ощущения можно было только с ощущением полной безопасности. А ведь агенту Гарсие даже оружие было не положено. – Скучал. Сильно скучал… – прохрипел он, обхватывая ее крепче. – О… что же с тобой стало, Спенсер? – прошептала Пенелопа на грани слышимости. Она отстранилась лишь для того, чтобы с неподдельным участием заглянуть ему в глаза. – Ты здоров? – Нет, – он поспешил ее успокоить, – но это поддается корректировке. Я буду в порядке. Обязательно буду. Пенелопа коротко кивнула. Ее сердце обливалось кровью. – Идем. Идем и не отнекивайся. Остальные будут рады, если ты заглянешь на огонек. Мы ведь словно потеряли тебя. – Многое… произошло, – осторожно ответил Спенсер, следуя за Пенелопой знакомым маршрутом. – Расскажешь? – спросила она, прежде, чем они вошли в общий зал. На счастье Пенелопа отточила навык чтения по лицу. – Не расскажешь, – она поймала и удержала бегающий взгляд доктора Рида. Дженнифер Джеро первой заметила его присутствие. Следом за ней – Эмили Прентисс. Они оторвались от своих дел и встали, ожидая подходящего момента, чтобы поприветсвовать его как следует, – но если я задам один… самый крохотный вопрос, я могу рассчитывать на честный ответ? – Спрашивай. – Хуже уже не будет? У нас есть шанс начать все с чистого листа? – У нас есть все шансы, – поразительно, но он был абсолютно уверен в своих словах. Дженнифер обняла его первой. Аромат ее парфюма показался Спенсеру отличным. Он вдохнул его полной грудью прежде, чем отступить от женщины. – Добро пожаловать домой. Снова, – короткий взгляд глаза в глаза, преисполненный дружеской нежности не оставил после себя ничего, кроме незаменимого чувства необходимости. Он был необходим ей. Она была необходима ему. Почему он так долго оттягивал свой визит? – Ну как ты, Спенсер? Я очень рада видеть тебя. Очень, – Эмили, обнимая, погладила коллегу по спине. Спенсер заметил на ее столе книгу-сборник советов будущим матерям и моментально пришел к выводу, что положение Эмили больше не является ни для кого секретом. – Уже лучше. Как вы? – он одарил многозначительным взглядом едва заметный живот Прентисс и широко улыбнулся. – Хоуп – совершенно чудесная малышка. – Хорошее имя. Восхитительное. – Здравствуй, Спенсер, – Дерек Морган появился из ниоткуда, протирая влажную после спаринга с грушей и душа шею махровым полотенцем. – Ты на совсем, или проездом? – это могло выглядеть как укор, но совершенно таковым не являлось. – Печенье! – воскликнула Пенелопа, поставив на стол Дженнифер коробку с вышеупомянутым продуктом. – Осталось с Рождества. Угощайтесь. – Пока проездом, – ответил Спенсер, принимая угощение. Съел он немного, всего пару штук. В составе наверняка было сливочное масло – главная причина холестериновых новообразований. – Со следующего квартала, стоит полагать, все наладится. – Ну вот и вся команда в сборе. Не хватает только Дейва. – вздохнула Эмили. Спенсер подавил желание посмотреть на окна кабинета Хотчнера. Дженнифер совершила ошибку. Дерек тоже. Его взгляд потемнел. – Не думаю, что в моей компетенции разглашать такие тайны, но я говорил с ним. Совсем недавно. Он вернется. Пенелопа воскликнула нечто, оставшееся за гранью понимания окружающих, и прижала ладони к пышной груди. Эмили рассмеялась, и этот смех, пускай и в искаженной форме, заразил их всех. Всех кроме Спенсера. – Мы планируем сходить в бар. Завтра, – сказал Дерек, обращаясь непосредственно к Спенсеру. – Составишь нам компанию? Или тебе еще не стукнуло двадцать один? – Я приду. – Так держать, – улыбнулся Морган, привлекая Рида к себе. – Так держать, парень!

Вашингтон, штат Вирджиния.

Дом Хотчнеров.

Новогодняя Ночь.

Он пришел далеко за полночь. Осмотрелся и не поверил своим глазам. Перед ним был гараж дома в округе Вашингтон, штат Вирджиния. Накрытый брезентом «авенгер». При тест-драйве ему повредили днище, и теперь на бетонную стяжку пола вязкими каплями лилось масло. Аарон коснулся пальцами холодного капота, бросил короткий взгляд в зеркальную дверцу шкафчика, что до недавнего времени висел в ванной комнате на втором этаже, а теперь покоился на коробках с надписями «столовая» и «спальня», и послужил ему порталом. Мрак его не стеснял. Аарон отлично знал каждый сантиметр своего дома, так что был способен передвигаться по нему с завязанными глазами. Двигаясь боком, он подошел к двери, ведущей в котельную, а уже через несколько мгновений шагнул в большую гостиную, залитую приглушенным светом торшера. В столовой было пусто. Двери кабинета были плотно закрыты. Хейли возилась на кухне. – Почему ты здесь? – тихо спросил Аарон у полумрака. Ответ был от него пока что скрыт, и он решил не терять драгоценного времени. Долгое отсутствие грозило серьезными проблемами в «Фейрмонте». Сейчас он превратился в проходной дом, души, лишившиеся меток, всё пребывали. Они все требовали объяснений. Им всем не терпелось обрести новую клетку. Растерянные, озлобленные, они довольно часто вступали в конфликт. Дружина Тейлора Юнга не справлялась с объемом поставленных задач. С Аарона был большой спрос, однако он выбрал долгий путь взамен того, что был предложен Эребом. Он решил, что будет правильно выслушать каждого и войти в их нелегкое положение. Он решил, что будет правильно предоставить им тот самый обещанный выбор, о котором так долго, так сладко и так безрезультатно пел Ортус. Они вольны решать, хотят они пойти с ним и обрести покой, при этом лишившись возможности когда-либо в мироздании повстречать родных, или им будет лучше отправиться туда, где им и было уготовано оказаться. На словах, в мыслях, в проекте, план казался идеально-гуманным, даже простым, но на деле породил хаос. Аарон не учел, что некоторые из душ давным-давно растеряли прежний, человеческий облик. Поднявшись на первую ступень лестницы Аарон отклонился от своей оси таким образом, чтобы увидеть Хейли. Она, одетая по-домашнему мило, готовила поздний ужин. Кажется, это были горячие бутерброды. Хейли говорила по стационарному телефону. Джессика сообщала какую-то приятную новость. Хейли смеялась и рассыпалась в нежных пожеланиях. Чье-то письмо все-таки дошло до Северного полюса, подумал Аарон и улыбнулся. Вторым этажом почти не пользовались, это он понял сразу. Спальня и гардеробная были заперты. Гостевая комната превратилась в склад вещей, упакованных для продажи. Обитаемой оставалась только детская. Джек не спал. Аарон помедлил, прежде чем переступить порог. Ровно, как в том ужасном сне, он перво-наперво подошел к окну и выглянул наружу. Тихо падал снег. Соседские дома пребывали в полузабытьи, лишь внешне переливаясь всеми цветами радуги. Новый Год. Единственный по-настоящему семейный праздник. Оказавшись в детской, Аарон ослабил галстук. Лохмотья, в которых он пребывал долгое время, исчезли. Смокинг, превосходный дуэт темно-синего и серого, сидел на нем как влитой. – Здравствуй, Джек, – сказал Аарон, подходя ближе. Пальцы знакомо скользнули по вскрытой лаком перекладине. Ковер под ногами также знакомо вздыбился, но больше не мог принести значительных проблем. Джек повернулся на звук знакомого голоса и буквально сфокусировал взгляд. Аарон вздрогнул. Джек смотрел на него самым внимательнейшим образом около минуты, а затем широко улыбнулся беззубыми деснами. Аарон склонился над кроваткой, осторожно покачивая ее одной рукой. Второй погладил сына по редким, но таким приятным наощупь волосам. Нагнулся ближе, нежно, почти невесомо поцеловал Джека в висок и тут же задохнулся от невероятных эмоций. Глаза обожгли слезы, и ком подкатил к горлу. Радио-няня, устроившаяся на крохотной полке совсем рядом, отреагировала на изменение электромагнитного фона и зашипела как кошка. Настенное бра вспыхнуло и потухло. Вспыхнуло и потухло. Аарон не мог надышаться молочным ароматом, исходившим от младенческой кожи. – Если бы ты знал, как папочка по тебе скучает, – сказал он, наконец, расправляя плечи. – Если бы ты знал, как папочка тебя любит… Я хотел бы быть рядом всегда, Джек, но не могу. Боюсь, не вынесу. Но побуду сегодня, ладно? Пока ты не уснешь. Маленьким мальчикам давно пора спать, – не переставая укачивать сына, Аарон опустился на мягкий пуф. Он запел, потому что больше ничего разумного так и не взбрело в голову. Он не вспомнил ни одной сказки, ни одного стихотворения, но отчетливо помнил старую ирландскую колыбельную, которая когда-то давно была в ходу в семействе Джонсон-Кингсли. Роберта успокаивала этим мотивом маленькую Мию, когда той в очередной раз снились кошмары. When the blazing Sun is gone When theres nothing shines upon Then you show a little light Twinkle, twinkle all the night Then the traveler in the dark Thanks you for your tiny spark He could not see the way to go If you didn’t twinkle so. When the blazing Sun is gone When theres nothing shines upon Thought I don’t know what you are Twinkle, twinkle, little star. Когда уходит слепящее Солнце И нечего освещать там, внизу Ты показываешь лучик света И светишь, светишь всю ночь напролет И путник в ночи Поблагодарит тебя Он бы не знал, куда ему идти Не свети ты так ярко. Когда уходит слепящее Солнце И нечего освещать там, внизу Хотя, я не знаю, что ты такое Свети, свети, крохотная звездочка. – О, милостивый Боже, – вздохнула Хейли, замирая перед кухонным столом. Взгляд ее широко распахнутых глаз был прикован к радио-няне, установленной в подставку, предназначавшуюся для специй. – Что, что там происходит? Хейли? Ты в порядке? – Джессика мгновенно растеряла всякий задор и вся обратилась в слух. – Хейли! – Я не знаю… Боже, я не знаю, – радио-няня пела голосом Аарона, и ей это однозначно не почудилось. – Я перезвоню, пожалуйста, не волнуйся. Она оставила трубку на столешнице, но так и не нажала на отбой. На негнущихся ногах Хейли подошла к лестнице и стала подниматься наверх. Голос все пел, а на ее плечи, с каждой ступенью, давил все более тяжкий груз. Задыхаясь, она подошла к двери детской и толкнула ее. Детская оказалась пуста. И только кроватка Джека медленно покачивалась из стороны в сторону. Из стороны в сторону. Хейли прижала ладонь к губам и заплакала. Слезы катились по ее щекам, стекали на шею, срывались с подбородка и падали на пол. Ее сердце тяжело и больно билось о ребра. Ей хотелось кричать, но закричать она так и не смогла. Схватившись за дверной откос, она прижалась к нему и переступила с места на место, словно в поисках равновесия; словно пол под ее ногами превратился в скользкую палубу судна, угодившего в шторм. – Аарон. Он смотрел на нее, сохраняя молчание. Она не могла его видеть, но услышала бы, издай он хоть один звук. Каким же испытанием стало видеть ее слезы. «Тише, Хейли. Я скоро уйду, дай мне только еще одну минуту. И, поверь, я больше никогда вас не побеспокою. Ты не должна плакать. Хватит с тебя, девочка». Прикоснувшись к тем же вещам, которых касалась и она, Аарон узнал все о ней и Эндрю. Открывшиеся его мысленному взору подробности, в том числе и интимные, не вызвали в нем злобы. Не заставили ревновать. Не причинили боли, во всяком случае такой, к которой он не сможет со временем подступиться. Хейли была давно для него потеряна. Он знал, что она будет счастлива, если будет умна и осторожна. Он простил. Он хотел только одного – чтобы она как следует заботилась о Джеке. Аарон пробыл дома еще около получаса, вместо обещанной минуты. Его раздирали сомнения. Снова. Так ли он слаб, что не сможет остаться?