Домовские будни

      Поздней весной солнце особенно безжалостно: оно нагловато светит в окна и без того душных от дыхания и благовоний комнат, оно свирепо борется с тенью и оставляет на людских телах свои красно-коричневые следы. Дом не спит с появлением первых солнечных лучей, жадно пробивающихся сквозь расчёски многоэтажных домов.       Утро ознаменовано завтраком, а без столовой завтрака быть не может, ибо только там можно запастись едой на весь следующий день. Топот сонных ног и костылей, шум железных колёс проносится по дому мирным гулом, сопровождаемым чьими-то возгласами и детским плачем. Никто не горит желанием с самого утра спускаться в столовую.       Фазаны пребывают первыми, для них пунктуальность превыше всего; не произнося ни слова, точно роботы, накрахмаленные рубашки окружают стол и приступают к рутинным делам. Далее, во всей своей огромно-шумной красе, появляются Псы, сонные как мухи и медленные как улитки, они, переругиваясь, со вздохами и ахами протискиваются за стол и начинают бурно обсуждать нагрянувшие вихрем новости. Далее подтягиваются и остальные жители Дома: вызывающе-шумные жители Второй, пестро-разнообразные немногочисленные добровольцы из Четвёртой (они по обыкновению послали только часть стаи запастись едой), и почтенно-траурные Птицы. Утро идёт своим чередом, оно будто специально замедляет время, делая всё вокруг невероятно рутинным и ленивым. Даже солнечные лучи будто нехотя освещают комнату столовой. Не только стаи, но и обслуживающий персонал находятся в сонном оцепенении. Разносчицы стоят, прижавшись к еще прохладным стенам, повара отдыхают – всё будто ещё погружено в сон.       Но Дом, как известно, презирает время и все другие его обозначения, как то: вечер, день, утро, ночь. Жизнь для домовцев представляется тягучим потоком событий и разговоров, разбавленными ничего непонимающими воспитателями, которые нужны только для того, чтобы создавать видимость порядка.       Вторая, как замечают многие, восседает за столом не в полном составе, вожака поглотили коридоры. Или он намеренно не идёт к своей стае? Жители крысятника беснуются: без Рыжего, который хоть немного успокаивалих, можно творить бесчинство и проявлять нестерпимый характер. Белые скатерти стола мгновенно покрываются жирными пятнами от котлет и крови, а по столовой разносится истерический смех или рёв одного из крысёнышей.       – Интересно, что заставило Рыжего прогулять завтрак? Этот вандал нашёл себе дело поинтереснее, чем запугивание разнощиц и Фазанов? – Табаки с хитрой улыбкой подмигивает Курильщику, который нервно ковыряется в пюре и косится на вторую.       – Займись лучше едой. – Сфинкс прерывает только начавшуюся тираду Табаки. В его словах еле различима почти эфемерная угроза. Шакал узнаёт раздражённые нотки в словах состайника и не продолжает, а лишь откидывается на спинку коляски в ожидании чего-то, что, по его мнению, должно непременно произойти с минуты на минуту.       Кажется, что Дом опять зажил своей шумной жизнью.       Под звуки голосов, чавканья и грохота дверь открывается, но это не привлекает внимания домовцев: мало ли какой воспитатель решил проследить за своими воспитанниками. Один лишь Табаки, со свойственной ему любопытностью, лениво оборачивается на скрип двери, держа в руках бутерброд с сыром, который скоро отправится в его портфель.       Крысиный король появляется на пороге и заставляет Табаки отложить на время свои бутерброды, а котлету Курильщика выпасть прямо изо рта. Походка Рыжего вальяжна, он походит на модель в одном из журналов, что взрослые так рьяно хотят спрятать от своих любопытных детей. Вожак второй полугол: торс ничего не прикрывает, только на шее нелепо висит красная бабочка. Благо, безумец не забыл надеть брюки. На голове соломенная шляпа с широкими полями, а в зубах – колос, непонятно как появившийся у вожака второй. Естественно, Рыжий не забывает про зелёные очки – извечный жизненный спутник парня. Не оглядываясь, не издавая ни звука, не смотря ни на кого из состайников, Крысиный король садится на своё место и перешёптывается с Мертвецом. Его явно не заботят восторженные и удивлённые взгляды.       Первым оживает Табаки, оно и не удивительно, Шакал теперь уж точно походит на зверя: дикий взгляд, коим он окидывает Рыжего, безумный оскал и растрёпанные во все стороны волосы.       – Эхей, красавец, а у тебя отличное пузо, как мне добиться такой формы? Старина, ты меня всё больше и больше удивляешь, я даже глаз оторвать от тебя не могу, продолжай в том же духе. – Кажется, энтузиазму Шакала нет никакого предела, его палец рассекает воздух, наворачивает круги и почти каждый раз останавливается на Рыжем.       Табаки своими речами разряжает обстановку, и вот уже с каждых столов доносятся реплики и негодования. А между тем разнощицы и повара неразделяют всеобщего интереса. Рыжий всегда был персоной яркой, но никогда не позволял себе появляться на глазах у взрослых в таком виде. Всё-таки, даже в Доме есть своя чёткая грань, которую нельзя переходить. Но для Рыжего никаких правил не существует вообще, поэтому на крики женщин: «Позовите Шерифа», он лишь безмятежно улыбается.       Поднимается свойственный для домовцев гул: Крысы присвистывают и пытаются оторвать вилки от стола и начать побоище, Псы шепчутся, а Фазаны краснеют и стыдливо прячут взгляды. Всё внимание сегодняшнего утра забрал Рыжий и его эффектное появление, ведь всем интересно, почему самый неадекватный человек сей обители решил побаловать народ таким своим видом. Между тем Мертвец одобрительно кивает вожаку второй и шепчет состайникам: «А он в тот раз не шутил». Видимо, вторая вчера влезла в какой-то спор, который и стал причиной утренней суматохи.       Реакция четвёртой крайне своеобразна. Табаки надрывается с просьбой достать ему фотоаппарат, ведь: «Надо же мне запечатлеть эту Мадонну во всей её красе». Сфинкс с Лордом пытаются заглушить истошные вопли состайника. Курильщик же и вовсе теряется и впадает в ступор.       Третья пугает своей безразличностью, хотя и за их столом внимательная персона может заметить оживление. Казалось бы, Папу Птицу вообще этот цирк мало волнует, но если пристальнее следить за ним, то можно увидеть, как взгляд полуприкрытых жёлтых глаз скользит по Рыжему, правда, с полным безразличием. Облачённый во всё чёрное, вожак Третей предпочитает остаться тенью на этой сцене. Тень…для Папы это слово имеет немного больше смысла. Рядом сидящие Ангел и Бабочка пялятся на Рыжего в открытую, но замечая тяжёлый взгляд своего предводителя, краснеют и возвращаются к тарелкам.       А вот Рыжий представляет собой статую, он без труда выдерживает потоки внимания и не выдает своего радостно-возбуждённого настроения. Этот парень всегда привык быть в центре внимания и теперь без труда может удержать его на себе, при этом, не пошевелив и мизинцем. Мертвец шепчет что-то Крысиному Вожаку, и тот мгновенно расплывается в коварной улыбке и поправляет бабочку.       За столиком второй, растворившись в общем шуме, наблюдает Сфинкс, который слишком хорошо знает своего безумного товарища, дабы заподозрить назревающее нечто, которое уже, казалось, переступило порог столовой и готово взорваться, оставляя за собой дорожку из неприятных последствий.       – Собирайте еду и быстро уходим, – бросает он и ретируется. Его приказу повинуется только Лорд, который просто не горит желанием сидеть в столовой. Курильщик, Табаки и Чёрный игнорируют слова Сфинкса и остаются на своих местах. Первый, потому что слишком погружён в себя, а последние, потому что слишком любопытны. Как часто любопытство играет с нами злую шутку?       А тем временем Вторая не позволяет себе безмятежно отдыхать. Хитрый оскал на бледном лице Мертвеца увеличивается в геометрической прогрессии и даёт окружающим понять, что ничего хорошего из этого завтрака не выйдет. Стоит Лорду пересечь порог столовой, как в его спину летит кусок пюре, благо, так и не добравшись до точки назначения. Вслед за ним два крысиных друга отправляют ещё несколько кусков пережёванной еды, которая и открывает битву. В ход идёт всё: котлеты, сыр, батон, масло. Первая почти сразу же убирается с поля боя, некогда свежие белесые рубашки теперь мокры и до ужаса грязны. В Фазанов целились больше всех. Третья же проявляет холодное безразличие и игнорирует пролетающие мимо куски еды. В Птиц не кидают вовсе. Возможно потому, что не хотят задеть ранимые души тех, для кого вся жизнь проходит в трауре. А возможно все просто боятся испортить макияж Стервятника и тем самым вызвать его гнев.       Остальные борются беспощадно. Табаки спрыгивает с мустанга и делает из него заграждение, Чёрный отвечает за то, чтобы Шакалу было чем кидать во вторую и шестую. Курильщик просто мечтает уехать прочь, на его чёрной чёлке висит масло, а коляска больше напоминает ходячий бутерброд. Однако парнишка ещё не достиг такого мастерства передвижения на коляске, чтобы обойти все препятствия. Логи бегают от одного вражеского лагеря к другому, уворачиваясь от пуль. Их главная задача на сегодня – сбор информации и разведка обстановки. Невинная игра превращается в реальную войну, где каждый занимает свою позицию и выполняет свою роль.       А ведь некогда Курильщик представлял всю жизнь в Доме такой игрой. И какого же его удивление при виде развернувшегося побоища!       Воспитатели и директор не спешат приходить, а леди в фартучках явно не справляются с тем, чтобы успокоить обезумевших подростков. Это в их обязанности не входит, и кроме того, нет гарантий, что Акула отправит в химчистку их рабочую одежду.       А между тем в столовой разворачивается настоящая война, достойная быть напечатанной в тех до ужаса старых книжках, которые Табаки читает вечерами, закутавшись в плед. Стены столовой пестреют пятнами и подтёками – не все снаряды попали в цель. Вся мебель, начиная от столов и стульев, заканчивая тележками перевернута и играет не мало важную роль в обороне своего лагеря. Словом, в столовой придётся долго и упорно убираться.       На поле боя слышаться бодрые крики, больше всего орёт Табаки, прячущийся за коляску и мечущий стаканы в лагерь второй. Да, в ход пошло абсолютно всё, едой не ограничились. Кажется, безумный Шакал даже выбил окно. Со столов Второй доносятся истошные вопли Рыжего, который командует своей стаей и одерживает победу, по крайней мере ни один из его солдат не повержен. Шестая превосходит всех количеством бойцов, которые, разбегаясь во все стороны, атакуют врагов с неожиданных ракурсов. Помпей, на удивление, невероятно меток.       – Ну что, съели, лохматые крысы! – Надрывается Табаки.       – Получи котлетой, мелкий вредитель! – Не уступает Мертвец с лагеря напротив.       – Псы, а ну разошлись и в атаку! – Сходит с ума Помпей, пытающийся дрессировать свою летучую мышь, дабы та тоже приносила пользу.       Третья между тем только безучастно наблюдает. Лицо Стервятника выражает презрение, он совершенно недоволен теми, кто устроил в столовой такую игру. Папа Птица ценит спокойствие и, более того, ненавидит беспричинный шум.       А между тем, Рыжий, теперь больше чем обычно похожий на черта, чьи некогда зелёные очки слетели и валяются где-то между столов, делает финальный бросок с криками «ура». Кусок пюре, сбившись с траектории, попадает прямо Большой Птице в лицо, отчего весь зал затихает. Стервятник взбешён, он злобно оглядывается по сторонам, выглядывая виновника сего отвратительного курьёза. По крайней мере, так кажется со стороны. Янтарные глаза смотрят презрительно и высокомерно. Конь – верный помощник главаря Третьей, пытается вытереть своего кумира салфетками, от чего последний грубо отмахивается. Папа Птица встаёт из-за стола с тростью в руке, нога отдает болью с самого утра.       – Всё, Рыжий, молись и будь счастлив на том свете. Сейчас ты почувствуешь всю мощь удара Стервятниковой трости. – Из-за угла слышится жалобный писк Табаки, который уже готов уезжать прочь, захватив всю свою стаю.       Рыжий, теперь беспомощно стоящий посередине комнаты, лишь разводит руками и невинно улыбается. Ему неуютно без очков, без них он теряет уверенность, а вместе с ней – важную часть себя.       Стервятник движется медленно и тихо подобно хищнику, поджидающему свою жертву. Стук трости об грязный пол. Изящные движения. Тишина. Тук-тук, идёт большая птица, чью трапезу потревожила назойливая крыса. Стервятник подходит к Рыжему почти вплотную и останавливает взгляд на глазах нарушителя. Вожаку Третьей чудится, что перед ним не нахальный подросток, а тихий мальчик, чьи пустые глаза отражают его внутренний мир вполне себе чётко. Однако ухмылка на лице Рыжего, часто сбивает с толку даже Папу Птицу. Последний дотрагивается тростью до подбородка Рыжего. Властные движения Папы не дают Рыжему отпрянуть, он не хочетнарушать воцарившийся драматизм.       – Прекрати этот цирк, – трость Стервятника опускается ниже к торсу. Испепеляющий своей ненавистью взгляд направлен на Рыжего. – не стоит испытывать моё терпенье, Рыжий.       – Успокойся, старина, я тут не причём. Видишь ли, есть такое явление, как веселье. Не думаю, что оно тебе знакомо, дружище. Но я могу тебя научить. – Речи вожака второй наглы, как и он сам. Однако, что же за ними прячется? Крыса берёт в руку трость и пытается убрать её с себя.       Этот жест не вызывает в Папе Птиц никаких эмоций, он лишь резко тянет трость на себя, тем самым заставляя Рыжего приблизиться почти вплотную. Хищные глаза оглядывают нахала с ног до головы.       – Цирк закончен, я это терпеть не намерен. – Стервятник делает быстрый жест, и стая удаляется вместе со своим вожаком.       В столовой темнеет – некогда игриво-весёлое солнце зашло за свинцовую тучу. Темнота и тишина, все выжившие бойцы пытаются покинуть место битвы, Курильщику, ругающемуся и возмущающемуся, это удаётся как нельзя лучше. Рыжий стоит полностью растерянный, и растерянность эту он пытается скрыть от посторонних глаз. Но след от трости будто бы всё ещё лежит на торсе парня, напоминая о недавней обескураживающей близости с тем, о ком в Доме ходят самые страшные и мрачные легенды, кого обходят стороной даже воспитатели. Большого труда Рыжему стоит ответить Табаки, который во всю ползает по полу и ищет только ему ведомые сокровища:       – Эй, а из чего сделана трость Стервятника?       – Так пойди и спроси, а заодно скажи, чтобы не махался ею по чём зря.       Через пол часа на всех бойцов обрушился директорский гнев.