О монстрах

— Не хочу. Не хочу идти! — Томми зажимает уши и закрывает глаза. За окном непроглядный мрак, свистит ветер и бьется в треснувшие окна дождь, Джоэл кричит на него, и его кричащий рот так близко, что Томми чувствует горячее дыхание. Он не против — вокруг так холодно, что кажется, будто даже чужое дыхание способно его согреть. А ведь на улице гораздо холоднее. — Не хочу!.. Он срывается на визг, но визг прерывается, когда Джоэл ударяет его по лицу, хлестко, сильно, до звона в ушах; для подростка у Джоэла неожиданно тяжелая рука. — Вставай! — рявкает он и хватает его за шиворот, ставит на ноги, но ноги Томми подгибаются, и он оседает на пол, но Джоэл не дает упасть, подхватывает снова, и снова, и снова. — Черт тебя возьми, встань наконец! Джоэл не раз говорил ему о страшных монстрах, несущих с собой мучительную смерть, но сейчас голос Джоэла кажется ему гораздо страшнее любых чудищ, он так страшен, что Томми парализован от ужаса, и от этого Джоэл злится еще сильнее. — Мы оба сдохнем, если ты не встанешь и не пойдешь за мной прямо сейчас, — шипит он таким ужасным голосом, которого Томми никогда не слышал от своего старшего братика Джоэла. Что, если перед ним уже не старший братик Джоэл, а одно из тех самых чудищ, о которых тот повторял, оно съело его брата, приняло его облик и теперь хочет съесть Томми? Томми вопит от одной этой мысли и заливается слезами. Чудище, ставшее Джоэлом, снова бьет его по щеке. У Томми болит скула, и, кажется, кровоточит нос; он шмыгает и чувствует соленый вкус. Джоэл обещал спасти его от любой угрозы. Почему он не мог спасти его от монстра, что пытался вытащить его в ночь, в холод, в темноту, в неизвестность? Томми больше не сопротивляется, потому что знает, что ничего хорошего из этого не выйдет; он плетется следом и старается не слишком громко шмыгать носом. Монстр сожрет его, если он будет плохо себя вести. — Быстрее, — говорит монстр-Джоэл и тянет его за руку так сильно, что та едва не выскакивает из сустава. Томми спотыкается — только бы не упасть, иначе… кто знает, что тогда произойдет. Дождь бьет его по щекам сильнее, чем Джоэл недавно, и застилает глаз. — Быстрее! — продолжает приказывать Джоэл. — Быстрее! Беги быстрее, иначе мы покойники! Быстрее, Томми, чтоб тебя!.. В конце концов, Джоэл тащит его на своих руках, когда Томми, обезумевший от ужаса, больше не может идти. — Порядок? — спрашивает он, кажется, через тысячу лет, когда над головой Томми снова появляется крыша, и дождь больше не хлещет ему в лицо, и ему становится самую чуточку теплее. Он утирает кровоточащий нос ладонью, и Джоэл неуклюже промокает его какой-то тряпкой. — Прости за это, ладно? Я не знал, как привести тебя в чувство. Томми кивает. Чудовище исчезло, и на его месте снова Джоэл, который всегда желал ему добра, тогда почему у него до сих пор дрожат руки, и зубы колотятся друг об друга? Наверное, от холода — а, может быть, от страха при воспоминании о злом голосе, который приказывал ему идти в темноту. — Это ради тебя, Томми, — ему кажется, будто Джоэл раскаивается теперь. — Нужно было убираться оттуда как можно быстрее. Нельзя было медлить, понимаешь? Томми согласно кивает, зная, что не стоит препираться. Если начать спорить, можно получить затрещину. При воспоминании о пощечинах он втягивает голову в плечи, и Джоэл хмурится и, кажется, злится одновременно на Томми и на себя, а, может быть, и на весь мир. — Нужно быть сильнее, — отрывисто говорит он. — Нужно иметь холодную голову и не паниковать. И полагаться только на себя… и на меня, ясно? Я защищу тебя, чего бы мне это ни стоило. Но для этого ты должен слушаться меня во всем. Ты не должен сопротивляться. Ты не должен ныть. Ты должен быть благодарен за то, что еще жив, — голос Джоэла снова становится злым, угрожающим, напряженным, и Томми часто кивает головой. И снова Джоэл неловко гладит его по макушке, будто внутри него что-то раздвоилось: — Доверься мне. Ты ведь знаешь, что я не причиню тебе вреда? — его взгляд останавливается на кровавых пятнах на лице Томми, и он поправляется, кашлянув: — Настоящего вреда. Томми опять кивает; его губы дрожат, и он не может ответить: «Да». Раз так, считается ли, будто он не соврал?..