Невероятные приключения Георгия Жовалева

Восточный фронт, граница между Германией и Польшей.

      Сегодня 8 марта. Четыре часа утра. Германским правительством было принято решение о блицкриге вглубь польской территории, вплоть до условной границы с СССР. Советы, кстати, уже давно объявили войну Польше, и заняли уже почти половину тех её территорий, которые были отданы им по условиям «Пакта пяти держав Оси». Мы же выступаем сегодня. Наш ударный костяк составляют: 4-й воздушный флот*; 52-я пехотная дивизия, которая была обратно переформирована из охранной, и до сих пор базировалась у границ Польши; моя бывшая 1-я панцер-дивизия, временным командующим которой я назначен, и которая была перенаправлена к границе с Польшей в конце февраля, как раз тогда, когда проходили испытания Белого Тигра; 4-я панцер-дивизия; а также ещё 47 пехотных, панцер- и прочих дивизий. В атаке также участвуют соединения Кригсмарине**. Резкие перепады температур способствовали таянию льда, поэтому корабли уже можно спускать на воду. В общей сложности от Германии в Польской кампании будут участвовать почти полтора миллиона солдат, около трёх тысяч единиц техники и шести тысяч артиллерийских орудий.       Кстати, насчёт кораблей. Первый линейный корабль типа «Бисмарк», который носит это же имя, уже давно готов, но он не будет участвовать в предстоящем вторжении. Сейчас ведется строительство второго такого линкора, который будет нести имя «Тирпиц», и будет спущен на воду весной-летом 1941***. Вместе, два этих исполина возглавят Кригсмарине и поведут его против «непобедимого» английского флота. Но это далёкие перспективы.       — Белуга-1, вызывает Стерлядь-1, как слышно. Прием, — раздался голос командира 4-й панцер-дивизии в рации на поясе. Я снял ее и нажал на кнопку:       — Стерлядь-1, говорит Белуга-1, связь на уровне. Прием.       — Белуга-1, передаю приказ штаба: Белуге возглавить колонну. За вами поедет Калуга. Шип и Стерлядь поедут с флангов. За нами все остальные. Прием.       — Принял, Стерлядь-1. Возглавить колонну и соблюдать формацию. Прием.       — Белуга-1, все правильно. Конец связи.       И мы двинулись. Самолёты летели, танки ехали, солдаты маршировали, земля дрожала от нашего шествия, где-то далеко плыли корабли. Началось вторжение. Восточный фронт разделился на несколько направлений для более эффективного наступления. Наше направление двигается в сторону Познани — польской провинции, ни чем не выделяющейся на фоне остальных — разве что своими размерами*.       «Настоятельно советую спуститься вниз и открыть ссылку на изображение провинций. Без картинки перед глазами текст ниже поймет мало кто. Извините за возможные неудобства /(- _ -"')\»       Наше направление назвали Вторым Восточным фронтом. Первый Восточный фронт — направление из Щецина в Гданьск, при поддержке войск из Эльбинга и соединений Кригсмарине с Балтийского моря. Третий фронт — направление из Вроцлава в Ченстохову.

***

      Мы ехали во главе колонны. Я, высунувшись из командирского люка, представлял себя предводителем всего этого войска. Жаль, что это не так. Фронтом командует какой-то генерал-полковник, не помню его имени. Командующим же направления, в котором мы выдвинулись, является командир 4-й панцер-дивизии генерал-лейтенант Иоганн Штевер**.       «Эх, как же мне не хватает музыки… Врубить бы Сабатон… Спеть про себя что-ли?»

Into the Polenland the German army march!

In the Polish lands, spring of 1940

Tanks line up the thousands as far the eye can see!

      «Нда, не очень…»       Мои мысли прервал гул моторов, пронесшийся над головой. Самолёты полетели вперёд нас.       Успех тактики блицкрига основывается на превосходстве над противником в воздушном пространстве, чтобы продвижению сухопутной армии ни что не мешало. Сейчас же, часть 4-го воздушного флота охраняет морское направление, чтобы бомбардировщики Союзников не смогли одним наскоком одолеть большую часть надводного флота Кригсмарине. Поэтому, мы находимся в рискованном положении. Сейчас, когда мы только на границе Польши, нашему продвижению ничто не мешает. Но чем глубже мы будем продвигаться, тем серьезнее будет сопротивление. Польша наверняка знает о нашей тактике, и ещё перед нападением на нас начала клепать самолёты тоннами. Но на этот случай у нас есть союзники. Не зря же подписывали пакты?       — Стерлядь-1, вызывает Белуга-1. Что с Пташками? Прием.       — Птицы только что вступили в бой с первыми самолётами противника. А Птенцы уже на подлёте, скоро будут. Прием.       — Понял, Стерлядь-1. Конец связи.       Как вы уже наверняка поняли, у каждого подразделения есть свой позывной. У моей дивизии позывной «Белуга», у 4-й панцер-дивизии — «Стерлядь», у двух других панцер-дивизий, что едут с нами в одном направлении, «Шип» и «Калуга». У воздушных соединений свои позывные, но наш воздушный флот мы зовём «Птицами», самолёты же Италии и СССР, которые являются нашими союзниками в этой Войне — «Птенцами», а все воздушные силы вторжения — «Пташками». Так гораздо короче и понятнее.       Вскоре мы подъехали к недавнему месту боя. Сбитые самолёты обеих сторон лежали на земле грудами металлолома. Лишь два самолёта были относительно целы. Видимо, пилоты смогли совершить более-менее мягкую посадку. Эти оба самолёта были из Люфтваффе. Пилоты-везунчики заприметили нас ещё издалека, и уже направлялись в нашу сторону.       — Стерлядь-1, говорит Белуга-1. Вызовите к нам буксиры и транспорт. Наблюдаем два самолёта в примерно целом состоянии, двух пилотов. Также, необходимо отправить поисковую бригаду в целях поиска выживших. Прием.       — Белуга-1, принял. Буксиры отправим, пилоты пусть идут назад, к мото-пехоте. Но поиск выживших — не наша задача. Пусть этим займутся вторая и третьи волны. Прием.       — Вас понял, Стерлядь-1. Конец связи. Эй, ребят, — кричал я уже выжившим, — К нам давай!       — Генерал-майор, — козырнули бойцы в форме Люфтваффе.       — Доложите обстановку. Приблизительные потери, наши и врага, — потребовал я, когда пилоты запрыгнул на танк.       — Мы встретили ровно 20 самолетов врага, — начал первый, — Их формацию было сложно назвать боевой. Ещё совсем зелёные.       — Мы разгромили их без потерь, — продолжил второй, — Но потом появились истребители Союзников. В основном американцы, но были и самолёты с опознавательными знаками Британии. Они резво втянули нас в серьезный бой…       — О потерях, доложить, — недовольным голосом прервал я душеизлияния второго пилота. По идее, меня не должно волновать это дело, как потери чужого мне, по сути, подразделения, но я привык находится в курсе каждого дела, так или иначе относящегося ко мне и моим бойцам. Сейчас, от состояния воздушного флота зависит наше продвижение вглубь польской территории, и я не хочу совершать эдакий «зерграш» без воздушного прикрытия.       — Прошу прощения, господин генерал-майор… Из потерь противника — все 20 польских самолётов пограничной службы, плюс около пяти-шести самолётов Союзников. Из наших потерь — не менее 10 истребителей. Точно сказать не могу, — беспомощно пожал плечами второй пилот.       — Не менее 15 уничтожены, это точно. Плюс наши два повреждены. Когда я совершал посадку, я видел ещё четыре самолёта, идущих на последнем издыхании куда-то в лес, — показал в сторону сосновой рощи первый пилот, — Если брать в расчет и нас, то потери — минимум 21 самолёт.       — Нда, не совсем облачные перспективы, — пробубнил я себе под нос, — Я понял вас. Можете направляться в хвост колонны и загрузиться в один из грузовиков пехоты, — сказал я пилотам.       Я не очень разбираюсь в самолетчиках и их делах. Если быть точным — ни капельки не разбираюсь. Поэтому я не знаю, плохо ли это, что потеряно более 20 самолетов, или это допустимые потери. Но я не успел принять более-менее взвешенное решение, так как из радиостанции Ремо, на общем канале, раздались голоса.       — Говорит Шип-8, вступили в бой с противником. Наблюдаем не менее сорока машин, среди которых около двадцати танков. Прием.       — Говорит Шип-12, вас понял, Шип-8. Идём на сближение с противником, с нами Шип-11 и Шип-13. Запрашиваем поддержку! Прием.       Вот и первое сопротивление. Второе. А ведь мы только недавно пересекли границу Польши… На нас напали с левого фланга, как раз в зоне дивизии Шип.       — Я Шип-21, нам сбили гусеницу! Прошу прикрытия! У них пушки калибра не менее 40, будьте осторожны! Прием.       — Шип-21, я Шип-34, едем к вам! Прием.       — Я Шип-24, мы горим! Пр.. А-а-а-а! *ш-ш-ш-ш-ш*       — Черт. — выругался я, — Уже первые потери.       — Командир, передача с командирского танка дивизии Стерлядь по общему каналу, — сказал Ремо, и начал передавать сообщение, — Говорит Стерлядь-1, всем танкам на левый фланг! Тройка от каждой дивизии остаётся прикрывать тыл.       — Ясно. Передай Белуге-18, Белуге-24 и Белуге-40. Развернуться назад и прикрывать тыл от возможных атак противника.       — Яволь, — ответил Ремо, и начал исполнять мой приказ. Через мгновения, названные танки развернулись, и первыми поехали в наш тыл. За ними, с минутной задержкой, поехало ещё девять танков. Всё-таки, мой связист лучший.       Кстати… Какой-то Шип сказал, что у поляков пушки калибра не менее 40 мм, что очень странно. Я изучал сводки по польским танкам незадолго до начала вторжения, чтобы максимально эффективно противостоять им. Польша не отличалась большим и сильным танковым парком***, делая основную ставку на кавалерию. Поэтому, все их танки являлись лёгкими, и создавались в качестве поддержки, загонщиков и охранников. Возможно, они, опять же таки, спохватились, и начали массово производить танки, и разработали что-то посерьёзнее 7ТР или даже 14ТР, который находится у них на стадии разработки. Или там вовсе не поляки, а Союзники. Скоро узнаем.       Первые противники встретили нас уже вскоре после приказа об атаке. Это были обычные 7ТР, отдаленно напоминавшие советские Т-26, что, впринципе, логично, ведь и 7ТР, и Т-26 создавались на основе британского Виккерс Мк. Е.       — Юрген, давай фугас. Эрс, заходи к нему сзади. Вили, пали в двигатель. Ремо, запроси у ближайшего танка поддержку. Пусть собьют легковушке гуслю, чтобы был менее прытким, — раздавал я приказы, словно давал очередь из пулемета, — Устроим праздничный фейерверк по поводу начала войны!       Знатно так громыхнуло, если честно. Все наши приборы наблюдения аж закрыло дымом и пеплом. Не завидую я экипажу семи-тоннки. Такого и врагу не пожелаешь. Хотя, чего это я…       Как только перископы пришли в более-менее нормальное состояние, я смог более подробно разглядеть творящуюся мясорубку. Наши танки, среди которых были в основном тройки и четверки, схлестнулись в жарком бою с вражеской техникой. Среди них я наблюдал польские 7ТР и 9ТР, множество модифицированных танкеток, в основном в комплектации ПТ-САУ, с орудиями не меньше 47мм калибра. Кроме польской техники, в рядах противника просвечивались американские М2А4, М3 Ли (не знаю, что они тут забыли, видимо очередное временное несоответствие), и даже М2А1*. Недалеко от пендосов тусовались и британцы. Уже знакомые нам Кавалеры и Крестоносцы, а также Матильды вторые и.. о боже, Матильды первые. Ну и уроды… Также, в строю то и дело показывались различные бронемашины и прочая техника поддержки.       Собственно, я не удивлен, что в нашу потасовку затесались Союзники. Но удивлен я следующему — танков противников было ни как не сорок, и даже не шестьдесят. Их было более сотни. И только танков, ведь есть ещё и танкетки, и обычные бронемашины. Плюс ко всему, их поддерживала тяжёлая пехота. Видимо, нас решили вытеснить сразу у границ одной массированной контратакой. Это может серьезно нарушить наши планы по блицкригу. Но игнорировать их невозможно чисто физически, так что придется задержаться тут.       «Как бы нас тут не раздавили…»       Пока я анализировал происходящее, на нас выехал какой-то мутант. Модифицированная танкетка. Видимо, у польских инженеров извращённая фантазия. На базе TKS была установлена небольшая… Башня? Нет, были установлены небольшие "башни". Три башенки, две смотрели вперёд, одна назад**. Я понятия не имею, что это и как оно управляется, но я приказал уничтожить это нечто. По сути, это был уже танк. TKS увеличили в размерах, поставили башни, но, вместо нормальных орудий, на них поставили пулеметы. Я назвал его TKS-M, то бишь TKS Модифицированный. Тигруля уничтожил этот плод извращённого воображения в считанные секунды, и мы продолжили контратаку на контратаку.       — Юрген, заряжай бронебойный! Эрс, двигай дальше.

***

      Через два часа мы встали на обугленной поляне. Останки техники дымились от недавно пылающего в них пожара. Я высунулся из люка. Что ж. Из результатов прошедшего сражения, можно вынести следующее: немецкое танкостроение лучшее в мире! Из потерь же: в худшем случае сотня машин, включая не только танки, но и транспортеры и прочую технику. Основные потери пришлись на начало боя, но потом мы расщелкали ту жалкую сотню танков в считанные часы. А я ещё боялся, что они нас отбросят. Видимо, и я, и они, не рассчитали силы друг друга. Их сотня с пуком против наших 682 танков. Да, у них были также танкетки, которые могли "ваншотить" некоторые наши танки, а также тяжёлая пехота, но и мы не лыком шиты. Наша моторизированная пехота оперативно разобралась с пехотинцами врага, после чего поддержала нас в атаке на танкетки. В это время, половина от наших танковых дивизий развлекала танки Союзников. Через два часа сражений, у бедолаг, что решили выступить против нас, погибла последняя надежда на победу, и они решили отступить. Ушло максимум 10 машин и неизвестное количество пехоты. Но это уже не важно. Что смогут нам сделать 10 машин, из которых только три танка? Конечно, они могут задать трепку небольшому отряду пехоты, но ловить их по всей Польше? Не сдалось это никому, я думаю.       — Командир. Стерлядь-1 передает на общем канале: восстановить формацию и продолжить продвижение, остовы техники и трупы заберёт вторая волна.       — Да, мы итак выбились из графика, — ответил я.       Мы вновь встали в формацию и продолжили свой путь. Итальянские «птенцы» уже давно пролетели над нами. Наверное, сверху наша бойня выглядела эпично.

***

      По продвижении вглубь Познани нам встречалось редкое сопротивление в виде местных партизанов. Серьезных оборонительных сооружений нам не встречалось, лишь редкие частоколы из обтесанных бревен, да небольшие рвы, сделанные, видимо, этими же партизанами. Минусы больших территорий — их сложнее оборонять, особенно при недостатке народа. Видимо, нынешнее правительство Польши решило сдать Познань без особого сопротивления. Нам же лучше. Отдохнут бойцы после сражения, будет больше времени подготовиться к следующим, более сложным.       После пересечения Познани, мы двинемся в Лодзь, и поддержим продвижение Третьего Восточного фронта в Люслин. Первый же фронт пройдет Торунь и далее в Сувалки, где соединится с дивизиями Кёнигсберга. Силы Советского Союза к этому времени должны будут взять Слоним, и провинция Варшава окажется в кольце. Там ожидается серьезное сопротивление — столичная провинция, как никак. Потихоньку сжимая ее в тиски, мы дойдем до самой Варшавы, после чего мы одержим юридическую победу. Эх, хотелось бы въехать в Варшаву на Тигруле в числе первых, как на белом коне… Думаю, если все хорошо обернется, то так и будет. А сейчас, мы двигаем в Лодзь.