Кровавый Трон

      Действия в этой главе происходят на западе и только на нём. И немного на Севере. Начало событий — приезд Тейны и Сибеллы в столицу Кэнджа.             

***

      Муж Аруко никогда не забывал, кем она являлась для королевской семьи — сестрой будущей королевы, правительницы всех четырёх государств; а ведь когда-то это место занимала Веона, прелестная, хрупкая Веона, которая не отбилась, не смогла спасти даже своих детей. Стефон Мэрион не ненавидел восточных девиц за это, конечно, разумом он понимал, что никто из них не виноват в том, что произошло давным-давно, но всё равно ему доставляло удовольствие само ощущение власти над дочерью того, кто был замешан в убийстве его родной сестры, его любовь к ней была настолько велика, что он приказал своим слугам никогда не снимать портрет молодой Веоны, сделанный ещё до её замужества, тогда ей было лишь четырнадцать-тринадцать лет: стройная, с длинными светлыми волосами, зеленоглазая, она совсем не была похожа на юную красавицу своего государства Аруко, чью смазливую мордашку и девственную щёлочку брат бывшей королевы оценил в первый же месяц прибытия леди Кроу на запад. Конечно, за этим последовала истерика, потом девчонка даже грозилась, что всё расскажет отцу, но лорд Мэрион лишь отмахнулся, сказав, что тому будет также всё равно, что насилуют его дочь, как насиловали и его законную королеву. «Законная королева — это леди Дейра», — рыдала Аруко, пока он вбивался в её податливое тело. Стоит сказать, что ему тогда было чуть больше двадцати, он являлся младшим сыном в семье, поэтому был сильно привязан к старшей сестре, которая была обещана Кристэлиусу. Он был очень даже хорош собой, и поначалу маленькая девчушка в шутку принимала его ухаживания, считая себя, видать, безумно интересной и зрелой раз привлекла такого важного жениха; но потом увлеклась более молодым кавалером и быстро позабыла о увлечённом Стефоне. Для начала он думал, что стоит приударить за рыжеволосой принцессой (коей она не являлась), но в последний момент струсил, испугавшись гнева Энрола: Кристиан был жалкой восточной пешкой, а вот нынешний король мог серьёзно покалечить лорда Мэриона. Поэтому тот быстро переключился на более послушную и доступную жертву, у которой даже собственной свиты тогда ещё не было: одинокая, больше увлекающаяся чтением, чем вышиванием или общением с пустоголовыми молодыми девицами, она зачастую проводила время в саду, где пышно цвели розы и пионы. Там она и застал её, взял за руку и увел. Потом дни её свободной жизни были попросту сочтены. Дуреха, конечно, сама виновата, что решила из себя ребёнка вытравить, всё-таки теперь даже родить не в силах.       А ведь, несмотря на все трагедии, запад до сих пор остаётся одним из самых лучших государств: всё-таки Мэрионы приложили для этого немало усилий. Стефон всегда любил особенно подобные сведения о каждом городе перечитывать зимними вечерами, наслаждаясь собственным могуществом. Вот и сейчас вспоминал немного находу. Палент — столица запада (Эндера), где проживают лишь знатные семьи, с самого своего рождения. Поскольку первооткрывателями являлись Мэрионы, в жителей, зачастую, светлые волосы, яркие глаза, очень бледная, практически прозрачная кожа. «Холодное совершенство» — вот как их кличат за пределами столицы, считая кем-то божественным, впрочем, они действительно являются недо-богами: высокомерные, идеальные, выше других эндеронцев по статусу. Именно поэтому они практически сразу заприметили себе самую безопасную и удобную для проживания территорию; лесистая, плодотворная для урожая, незнающий легко заблудиться здесь, а вот они уже привыкли. Название столицы — Палент — было взято из древности, это имя первого Мэриона, вступившего на эти земли, — Палантина, чьи подвиги были забыты потомками, но записаны в древних свитках. Сэрэйн — территория, занятая теми, кто не видит ничего зазорного в том, чтобы проводить свои дни в праздности и лени. Поскольку это самый мелкий вид населения, найти таких можно только в этом городе или же более отдалённых местах. Сотрудничают с соседями северянами, живущими на границе, поэтому строят достаточно много таверн и трактиров, дабы последним было где спать и есть во время проживания у своих союзников. В армии их редко встретишь, хотя своё государство и жителей они будут защищать до конца, из-за чего у них процветает кузнечное дело, ибо броня и оружие лишними не бывают. Также ходят слухи, что практикуют некромантию, тёмную магию; в городе имеется отдельное место для собраний всех жителей — они собираются, обсуждают свой прогресс в некоторых вопросах и помогают новичкам, более молодому поколению.       Дэтрон — городок самый процветающий и защищенный после столицы. Свою территорию его жители защищают безумно яростно и ревностно, за что столичные тех уважают, ибо трусов никто не любит. Местность у них менее лесистая, чем у остальных, так как они, на самом деле, ближе всего к север, поэтому через них работают жители Сэрэйна, однако на их урожае это никак не сказывается, поэтому не стоит удивляться обилию пищи на столе этих людей. К тому же они любители покушать, ведь занятие скотом, бытом и земледелием, которыми они занимаются, отнимают много сил и времени, поэтому в свободные от них часы местные либо занимаются другим делом, вроде покупок или готовки на зиму, не менее важным, либо питаются и спят. Они, как и сэрэйнцы, отдают предпочтения тёмным оттенкам, но также, как и высшие, не против украсить это дело золотом или серебром, дабы показать своё могущество. Нэвэрвиль — место, где живут религиозные фанатики, которые стараются держаться типичной веры всех эндеронцев. Таких уважают даже выше, чем «элиту», хотя многим они похожи, начиная внешним видом и заканчивая характером, хотя последним они больше уходят в людей севера, так как любопытны, не умеют быть полноценно добрыми или полноценно злыми, у них ярко-выраженные эмоции, которые они пытаются прикрыть своими богами, якобы те дают им испытания и знаки. Если подобных «святых» находят в других городах, то сразу отправляют в Нэвэрвиль, дабы там их обучали пользоваться своими знаниями достойно, а не ради ненужных оправданий. К тому же об их жизни безумно пекутся все остальные города, посему для них специально выстраивают высокие, прочные ограды, от северянинов, южаней и диких животных. Эхрион— территория хранителей лесов. Их образ первым появится в вашей голове при одном слове «эльфы», распространенным в детских сказках: лучники, со светлыми волосами и зелёными глазами, сливаются с природой, окружены животными и выглядят слишком уж невинно и безобидно, при том, что они обычные люди. Вы удивитесь, но они проживают либо на огромной высоте, либо вовсе под землёй. Домики на дереве, конечно, очень миленькие, но во многом не удобные: приходится долго забираться на верх и так же спускаться, дерево может не выдержать вес жилища и в конце концов упасть, к тому же, можно получить травму, случайно упав с дерева. Землянки же плохи тем, что, из-за отсутствия стен и природного света, внутри такого дома всегда будет влажно, однако в них можно спрятаться во время нападения другого государства или бандитов, которые порой похищают жителей города, как самых беззащитных, для работорговли в Ирмене. Дэйнар — город красоты и величия для всех эндеронцев, так как даже высшие не могут не признать то, что он прекрасен. Огромные колонны, мраморные полы, несколько садов, скульптуры в честь их богов и богинь, дома из разных деревьев. А, замок в самом центре и вовсе заставляет упасть прямо на землю и больше не просыпаться. В этом городе проживают, как и лесные, так и высшие, порой приезжают даже фанатики из Нэвэрвиля, но лишь для того, чтобы продемонстрировать свои новые уставы перед собратьями и, якобы, «похвастаться» тем, кто верит больше. Также иногда здесь, как и в Паленте, устраивают какие-нибудь праздники, вроде "Первый Снег", "День Чистоты", "Прощальный Дождь". Большинство таких мероприятий связано с природой, всё же запад самая лесная местность и многое у них зависит от погоды, ведь именно благодаря этому они и выживают в своей среде обитания. За это они благодарят богов такими способами.       И Аруко, проживая в таком замечательном месте, ещё имеет наглость, чтобы жаловаться! — Хочешь в столицу, восточная шлюха? — Он знает, что она вздрагивает от каждого его слова, когда они находятся одни ночью, в своей общей спальне. Только одну ночь в неделю жена принадлежит мужу, который ещё не оставляет попыток оплодотворить её. Ему нужны хоть какие-то прямые наследники, он не может, при всей любви, отдать то, что строил и копил все эти годы, своим племянникам; впрочем, если бы это был выбор в пользу Бруно... Но Бруно — евнух. Не стоит забывать, что злой рок постиг и этого бедного, никому ненужного мальчика. Если бы Энрол только позволил, то Стефон сразу бы примчался за Бруно, но теперь уже поздно. — Знаю, что хочешь. По глазам твоим вижу. Всё надеешься любовника себе завести и родить мне приблуда? Тогда вообще без ничего останешься, если решишь, что со мной подобное можно провернуть. — Что вы, Милорд. Я бы не посмела. Мой разум и сердце занимаете только вы, — Аруко постаралась не сильно зажиматься, так как расчёсывала свои волосы гребнем, инкрустированным агатами и бирюзой. Часть своих вещиц она привезла из востока, как приданное, но это лишь сильнее раздражало мужчину: нашла себе склад для подобной ерунды. Ещё и бережно так относится, словно к ребёнку родному.       Если поначалу молодая жена напоминала своей неуверенностью Веону, то за последние годы успела надоесть, как изрядно пресытые ему кушанья. — Ну, конечно, Миледи. И вам должно быть ужасно одиноко в таком захолустье, как запад, не правда ли? — Вряд-ли столицу запада можно назвать захолустьем, — Осторожно произнесла она, стараясь не вывести его из себя. Несмотря на прожитые вместе годы и его весьма преклонный возраст, Стефон вполне мог сделать ей также больно, как и раньше. — Я счастлива просто находится здесь. Очень жаль, что мне придётся отбыть на праздник в честь королевской помолвки и на свадьбу сестры, — Он заметил, что при мысли о скором возвращении в лоно семьи, её лицо просветлело, стало красивым и румяным, как персик. А вот его сестрёнка больше домой не приплывет...       В неожиданном, резком приливе злобы, Стефон подскочил прямо к ней, сидящей перед зеркалом, и схватил за волосы, сильно потянув их на себя; его супруга вскрикнула от боли, попыталась разжать его пальцы, но те лишь сильнее зарывались в тёмные короткие локоны — эта восточная змея ещё и свободно отрезает свою гриву, когда захочет. Прямо провоцирует его на агрессию! Он поднял её с мелкого стульчика и кинул в сторону стены, где красовался портрет самого Стефона вместе с племянниками; голубые глаза мальчиков и девочки на картине одобряюще улыбались ему. Лорд Мэрион посмотрел на всхлипывающую Аруко, закрывшую лицо руками и пытающуюся стать невидимой для него. Он решил подождать, когда она поднимется и посмотрит на него со всей ненавистью. – Я изуродую тебе твою мордашку, девчонка, и получу удовольствие от этого.       Она застыла перед мужем, бесстрастно наблюдая за ним, словно была сторонней свидетельницей, а не жертвой этих недавних избиений. Но на левой руке у неё потихоньку стал наливаться синяк. – Конечно, получишь удовольствие, западная мразь, ты, развратный уродец.       Первая сильная пощёчина пришлась по щеке, и девушка, пошатнувшись, ударилась головой о стену, почти разбив себе нос; он слегка покосился, но был цел, что уже несказанно её обрадовало. После этого Стефон нанес ей еще около десятка ударов, пока она не оказалась на полу, распростёртая, распластанная, её ночная рубашка пропиталась кровью, в некоторых местах была разорвана, но леди Кроу попыталась отползти в сторону выхода. Тогда, схватив жену за волосы, он потащил ее по всему полу, проходясь лицом по ковру и оставляя на нём кровавый след. Отбиваясь от него, Аруко отчаянно силилась подняться на ноги, но те путались друг в друге, руки не могли зацепиться ни за что больше, чем на секунду, а лорд Мэрион уже окончательно разорвал её ночнушку, оторвав один лоскуток и бросил его ей в лицо, разукрашенное кровью, слюной и слезами; взяв её лицо в ладони, он несколько мгновений сжимал её голову, давя на виски и заставляя хватать ртом воздух. Некогда белые аккуратные руки девушки были в синяках, один глаз заплыл, из носа текла кровь, а губы треснули от напряжения. – Вот в чем ты красуешься, да? Своей наглой огромной пастью? Ты без конца открываешь свой рот, не думая, что несёшь. Так вот, с сегодняшнего дня ты не пикнешь без моего разрешения, ты слышишь меня? Я буду следить за тобой с утра до вечера, и днем и ночью. Если я захочу, то ты уже никогда не увидишь свою семью! Твой отец отдал тебя мне. Ты принадлежишь мне.       В её глазах до сих пор было неповиновение. – Я не принадлежу тебе, Стефон.       В ответ он вновь стал покрывать её беззащитное тело ударами, пока в некоторых участках кожи не стали появляться довольно очевидные раны, откуда вытекала кровь. Он остановился, когда ему стало трудно в грудной клетке. Тяжело дыша, мужчина стоял над ней. Стефон чувствовал, что сердце у него вот-вот разорвется от ярости и желания мести; хотя бы в таком виде, но одна часть тех, кто предал его сестру. Избитая Аруко лежала перед ним полностью раскрытая: грудь ее была обнажена, ноги беспомощно раскинуты, руки что-то неуверенно ищут на ощупь. Лорд Мэрион смотрел на нее, и ему казалось, будто он понимает, о чем она думает, чего ждет. Он решил не обмануть ее ожиданий, снимая свои бриджи, пока он путался в завязках, то продолжал говорить с ней оскорблениями: — Ты сама дала мне право поступать с тобой, как мне будет угодно, и я буду поступать с тобой самыми ужасными способами. Убив мою сестру, твой отец сам, добровольно решил твою судьбу. Запру тебя этом доме, пока не натешусь тобой вдоволь, может, даже позову кого-то. Помни это, Аруко. Я выбью из тебя дурь и своеволие и еще посмеюсь над этим. Потому что это заслуженно, потому что то же самое ощущала Веона.       Аруко в отчаянии закрыла глаза, но не могла закрыть уши. Он вновь схватил её за волосы, и та застонала от боли, в попытках сохранить хоть что-то хорошее, она уставилась взглядом в стену со своим собственным портретом: там она была с изящной причёской, голыми плечами, оголёнными смелой модой востока, а её глаза лучились счастьем. Сейчас же её супруг кинул её на край кровати, пока она скрылс лицо руками; он навалился на неё всем своим весом, пока его подрагивающий член касался её бедра. Немного пожалев её, Стефон плюет на него и растирает слюну по всей плоти прежде, чем войти внутрь теплого, узкого и податливого тела девушки. Сжимает руки на шее, вызывая в потемневших глазах проблески страха, такого густого и животного, будто он действительно может убить её; несмотря на несколько лет брака, она всё равно с каждым разом надеется, что сможет исторгнуть из себя чужой кусок мяса, но придушивая её, он отлично растягивает её изнутри с каждым сильным толчком. Пока она отчаянно хрипит, откидывая голову назад, на шкуру медведя, лежащую на кровати, Лорд Мэрион жёстче врывается в тело супруги, бёдра ударяются друг о друга, пальцы находят точку на её горле, слегка надавливают, и глаза её уже почти навыкате, пока она подёргивается в конвульсиях от боли. Он замирает, изливаясь в неё глубоко, пока она кашляет, так как он убрал руки с её шеи. Встав с измученного тела, Стефон заботливым жестом убирает мокрый локон Аруко с её лица, убрав его за краснеющее ухо. — Тебе стоит поспать.             

***

      Эйдан Мэрион с удовольствием поедал печёные груши, когда посмотрел на своего дядю: его светлые волосы в некоторых местах поседели, глаза были усталыми, под ними можно заметить провалы синяков, кожа бледнее, чем обычно, губы шевелятся, говоря привычные обрывки каких-то фраз, которые ловил мальчик, а брови его двигались будто по отдельности каждый раз. Лорд что-то вдумчиво вбивал в голову сестры, при этом подписывая какие-то бумаги, пока его супруга вышивала под ажурным кружевным платком-вуалью, её красивое лицо было полно грусти, когда она глядела в сторону своего мужа, но его племянник того не замечал, больше пытаясь казаться искренне заинтересованным в мужской, взрослой беседе. — Хиро Кристэлиус скоро женится на Тейне Кроу, — Сбивчиво шептал отец Эйдана, пока он сам прислушивался. — Удивительно, что все Кристэлиусы так не ценят своих родных, раз он спешит, сразу после похорон отца, связать себя брачными узами, — Скупо улыбнулся Стефон, но в его улыбке было мало весёлого. — Кристэлиусы убили леди Веону? — Спросил вдруг Эйдан. — Что-ж, отчасти да. Её убил брат её мужа, а перед этим его люди изнасиловали её. Она ждала ребёнка и он умер из-за того, что с ней сделали. Люди жестоки, Эйдан. Особенно короли.       Стефон погладил ошарашенного племянника по тёмным локонам и задумчиво взялся за подбородок другой рукой. — Знаешь, а ты очень похож на её старшего сына. Младше всего на два года, но глаза, волосы, лицо... Ах, впрочем, тебе стоит забыть об этом и не думать о таких ужасных вещах. — Кайрос был моим кузеном? — Да. И моим племянником. Я, по-сути, воспитывал его также, как тебя, пока он не исчез... Его тело так и не нашли, и только Боги знают, что с ним всё-таки случилось. Однако, тебе, Эйдан, не стоит забивать подобным голову. Эти сказки совсем не для детей. — Я уже не ребёнок, мне почти шестнадцать, я скоро женюсь и у меня будут дети, — Дерзко выпалил мальчик, на что взрослые лишь улыбнулись. — Наслаждайся детством. Твоим кузенам и кузине это было непозволено.       Леди Аруко резко встала со своего места и ушла обратно внутрь, при этом глаза её оставались всё такими же печальными. Этот взгляд был обычным для жены Стефона, поэтому Эйдан не обратил на неё особого внимания; его больше волновали рассказы о прошлой королевской семье. — А почему Энрол убил короля? Чтобы стать королём самому? Но тогда ему не стоило делать это так открыто, разве нет? — На самом деле, — Отец наклонился к мальчику, и тот вздрогнул, понимая, что сейчас он скажет нечто серьёзное. — Ходят слухи, что Энрол убил Велимара совсем по другим причинам. Якобы, он возжелал жену брата. Как твердит Рихт — «Коль глаза твои тебя соблазняют: отверни их от женщины, ибо порок не в ней». Мудрые слова, не правда ли? Дейра безусловно прелестна, но залезть на такую после Веоны... Велимар тогда явно помутился рассудком.       После этого мужчина встал и со строгим лицом погрозил сыну пальцем: — Женщины — главная трагедия, сын. Хорошая всегда будет с тобой, но плохая заставит убить тебя.       Эйдан непонимающе нахмурился. Зачем Дейре просить своего мужа убивать Короля? Вряд-ли, она надеялась стать королевой. — Что-ж, юноша, — Лорд Мэрион поближе придвинулся к племяннику, когда отец того исчез из поля зрения. В саду, около беседки, остались только они двое, и на мгновение мальчику стало страшно. — Раз уж ты заговорил о женитьбе, стоит тебе кое-что поведать.       Эйдан в восторге взмахнул руками, чуть было не уронив тарелку с десертом, когда дядя посмотрел на него своими голубыми глазами, ясными, как весеннее небо. — Неужто вы знаете, какая мне достанется невеста? Мама вам, наверняка, всё рассказала! О да, вы точно всё вызнали! Пожалуйста, расскажите и мне. Это дочка Дейниров? — Ему очень нравилась синеглазая, ладная, высокая девушка с звонким голосом, пускай и было известно, что она обещана другому. Может, помолвка отменилась? — Или леди Валена? — Рыжеволосые тоже, в принципе, были во вкусе Эйдана, но у той всё лицо было в веснушках, а к подобному он проявлял чистое отвращение. Вот если бы получилось заполучить принцессу Мортимер в жёны... — Дитя, успокойся. Я говорю об ином, Эйдан.       Мальчик сразу перестал тараторить, взглянув на дядю серьёзными зелёными глазами; его смуглая кожа слегка покраснела в области щек, становясь медового оттенка, а чёрные локоны завивались на висках, создавая поразительное сходство с более взрослым образом Кайроса Кристэлиуса. Если немного поработать с помощью восточных красок и других женских вещиц, то мальчишек и не отличить друг от друга, всего лишь не основные черты подправить: контур подбородка стоит изменить и скулы чуть острее, может ещё губам придать объёма. Лорд Мэрион задумчиво пожевал ртом, после чего взял племянника за подбородок и улыбнулся. — Как насчёт какой-нибудь короны, Эйдан? — Он погладил его по голове. — Потому что в скором времени она появится. О, да. — О чём вы? — Кайрос Кристэлиус не был найден. Никто не знает, что с ним в итоге случилось. Возможно, он сейчас бродит где-то... По крайней мере, так могут считать люди, крестьяне и знатные, а значит, что многие могут поверить в то, что несчастный старший сын леди Веоны и короля Велимара — жив и может наследовать трон, вступив в войну с Югом. Карстеры нас вряд-ли поддержат, но некоторые их люди готовы пойти на многое, стоит дать им золота. — Дядя, вы меня пугаете! Какие-то это странные идеи. Странные и страшные. Это же измена. — Изменой было то, что младший брат Велимара всадил ему кинжал в спину, а после отрубил голову и выставил её на всеобщее обозрение. Изменой было то, как стража королевской семьи изнасиловала свою законную королеву. Королеву знатную, из рода бывших правителей, а не какую-то рабу, оборванку и нищенку! Дейра — вот кто достоин плахи. Она является виной всему. Именно она посеила раздор в династии Кристэлиусов. А то, что мы собираемся вернуть трон родственникам бывшей королевы — это совсем не измена, Эйдан. О, многие короли были с гораздо более ужасными планами. Ты просто не знаешь. Неужто ты прогуливал занятия со своим дядей Стефоном? — Улыбка осветила его лицо, но она была треснувшей и скорее оскалом. — Я ведь учил тебя всей истории этих государств. Особенно после того, как тебе исполнилось десять. — Вы уже тогда знали? — С сомнением спросил Эйдан, отодвигаясь на стуле подальше. Если вскочить на ноги, то дядя всё равно догонит. Но ведь... По-сути: он предлагает весьма неплохой вариант. Стать Кайросом, королём, получить себе несколько жён, а может и любовниц, править страной так, как считает нужным, войдёт в эту самую историю... Однако, матушка очень расстроится. Он же её старший сын. Да и Кайрос, скорее всего, очень сильно разозлится, если кто-то займет его место вдруг. — Я всё равно не могу принять такое предложение. Моя леди-мать с ума сойдёт от горя, если я пойду войной на Юг, не имея союзников. И я не думаю, что это хорошо так поступать с Кайросом — выдавать себя за него. Думаю, мы даже совсем не похожи. Да, я зеленоглазый, смуглый, черноволосый, но рост у меня средний, я недостаточно сильный, да и черты лица у меня очень даже грубые. И север с востоком всё равно будут против. Это даже не взяв в расчёт мощь юга. — Везде свои господины. Вассал моего вассала не мой вассал. Слышал это? Карстеры могут быть против, но некоторые их люди — послужат нам, если мы постараемся. Господа всегда меняются. И настанет вскоре и наш миг. — Лишь миг? Ради мига вы готовы рискнуть мной или своими людьми? — Энрол рискнул всем, когда поднял восстание. Однако, он выиграл. — Энрола в государствах всегда любили больше, так писалось в письмах с севера... — Неуверенно начал Эйдан, когда дядя притянул его за плечи, заставив взглянуть на себя снизу-вверх. — Энрол пошёл против своего короля. Мы же вернём его обратно. Династия продолжится, только настоящий наследник — пусть и на словах — должен сесть на престол. Хиро слабак, который умрёт в первом сражении, стоит оставить его в общем тыле. — На западе Бруно, — Использовал Эйдан последний аргумент. Глаза его подозрительно заблестели. — Его могут убить. Я не могу так рисковать своим последним кузеном. — Видел я этого мальчишку, — С неприязнью и каким-то сожалением произнёс скривившийся Стефон. — От запада в нём нет ничего, он похож на вечно смущённую девицу, которая тяжелее пяльц в руках ничего не держала. Он — не наследник. Он не наша семья. Он не сможет даже продолжить свою династию. Энрол сильно выиграл, оставив в живых только этого слабака. — Тогда почему вы до сих пор не пошли войной на Юг, если не переживали за Бруно? — Я ждал твоего юношества. Мне нужен был человек, который поведёт народ. Я уже не молод и за таким стариком мало, кто решится пойти без страха. Я легко могу умереть от какой-то болезни, а ты — молод и хорош собой. Ты представляешь идеальный образ славного короля, особенно, если придёшь на Юг, как освободитель. Мы будем ждать удобного часа для нападения, а потом возьмём своё. Запад всегда получает то, что хочет. — Но, Милорд... А если у Хиро появятся дети к этому времени? Неужели мы будем такими же детоубийцами? — Эйдан, — Голос стал мягче. — Не забивай свою головку этими мыслями. Просто знай, что я всегда всё решу. Делай всё, что я скажу, и дети Хиро и его восточной шлюхи — никогда не будут твоей проблемой.             

***

      Север был слишком величественным, если судить по рассказам, а на деле оказался слишком большой лужей, где заигрались маленькие лорды, вроде Карстеров.       Всё семейство наследных хранителей этой неприступной, холодной и ледяной территории было собрано в зале, когда Кайрос-Эйдан прибыл туда в броне под цвет Кристэлиусов — зелёный и чёрный, с белоснежными, как у кристаллов, вкраплениями, чтобы выглядеть выгодно на фоне опущенных пленников и остальных воинов. Чтобы сиять — солнцу побрякушки не нужны, любила говорить леди Аруко о своей семье, но сейчас все мысли были заняты о другом. Лорд Карстер, глава, был на коленях, закованный в кандалы, его лицо было в рытвинах, кожа покраснела ещё сильнее: во время захвата он и так болел, а после нескольких дней голодовки и разрушенных осадой стен — совсем потерял силы, чтобы противиться чужой воле; его старый камзол был в крови и рвоте, которую мужчина исторгнул из себя несколько мгновений назад, прямо перед приходом юного принца. Отвращение отразилось на слегка смуглом лице, и злость исказила приятные черты, на что лорд Мэрион лишь усмехнулся: его племянник неплох. Смог отбить осаду, получил ценных пленников, не успевших сбежать, даже успел сосватать некоторых северянинов с западными рыцарями и девицами, чтобы связь точно была, хоть и слабая; на второй по значимости дом, Альбуров, стоит посягнуть быстрее, может отдать им сестру самого Эйдана, Арианну, прелестную голубоглазую хохотушку; только жалко её на такой чужой и скучный, погрязший в лужах, север. Она достоина лучшего. Можно будет выдать её замуж за брата, если... Нет, когда он получит трон. Тем временем старшего сына Карстеров силой опускали на колени, ударив прямо по ним; тот взвыл, но замолк уже через секунду, не желая сдаваться. Кайрос приказал приподнять его подбородок: смоляные волосы упали на чело, прикрывая один глаз, взгляд искрился гранями алмазов, блекло-голубыми, нос был большим, а уши маленькими. Вся внешность Диндера Карстера была удивительно отвратительной. Прямо как сам Север. Не мудрено, что он даже поцарапал мордочку своему брату, чтобы тот не был таким красивым; впрочем, говорят, что в любовных делах шрам — дело последнее.       Однако, даже с шрамами и будучи любимцем дам, можно потерять семью. — Карстеры не выступили против Энрола, — Ласково, поигрывая с косой леди Карстер, произнёс Стефон, пока Кайрос молчал. — А теперь вы считаете, что сын леди Веоны пощадит вас? Глупцы. — Сын Веоны — мёртв. Это известно всем. Мой старший сын взял имя её среднего сына, мы уважали её, но Велимара — нет. — Вы не защитили своего законного короля, — Проскрипел зубами Кайрос. Зелень его глаз мутно сверкнула, под белилами и румянами его подбородок и скулы тряслись, кожа ныла от краски, но если её смыть — он мало будет похож на своего кузена. — Но вы ценные заложники, поэтому пока что можете жить. Жаль, конечно, что вашей дочери здесь нет, а ваша жена не беременна... Может тогда бы вы поняли, что чувствую я.       Кайрос развернулся и ушёл из зала. Ему ещё нужно написать письмо на Юг.