Кровавый Трон

Бруно схватил мать за локон, на что она только заливисто рассмеялась. Мелисса вторила ей нежной улыбкой и тихим смешком, спрятанным за чашей с разбавленным вином; на сестрице было летнее, лёгкое платье, она играла тонкими пальцами с золотистым пояском, а её волосы стали достойной забавой для Диндера и самого Кайроса. Братья хихикали, как полуумные, хватали самые длинные пряди и складывали их на друг друга, пытаясь собрать косу; самый старший принц, улюлюкая и грозясь укусить, тянулся губами к затылку принцессы, но та лишь резко поднялась и побежала по всей комнате, пока нерасторопные мальчишки пытались поймать её за юбки. Королева лишь глядела на это со странной, будто грустной, улыбкой и покачивала головой, словно не замечала, что малыш на её руках стал жевать кудряшку из выбившейся причёски. Глазки у него — светлые, почти голубые, а пушок на головке русый, оттенка мёда или пшеницы; он тихо говорит что-то самому себе, ведь никто больше его не понимает, при этом не перестаёт сдерживать локон меж губ. Внезапно он вскрикивает, а его старшие братья и сестра собираются вокруг леди Веоны с детским восторгом — от вида нового члена семьи — и робкими взглядами. Улыбки их искренние, Диндер увлечённо лопочет о своём новом луке и деревянном мече, сестрица с заметным интересом поглядывает на младенца, и лишь наследник стоит в сторонке прежде, чем подойти на два шага ближе, дабы рассмотреть братика. — Можно его подержать? — Спрашивает Мелисса, обращая к матери красивое лицо. Глаза на нём сверкают такой надеждой, что у Кайроса на душе теплеет от знакомого чувства защищенности и спокойствия в семейном кругу. — Пожалуйста, матушка! — Только аккуратно, Лиса, — Отвечает королева, улыбаясь и губами, и ярко-зелёными глазами. Толстая каштановая коса перевита золотой лентой, скользнула на грудь женщины, и та стала играться с её концом, глядя на свою дочь, укачивающую самого маленького принца. Потом она смотрит на сыновей и с притворным удивлением и гневом говорит: — Кайрос, Диндер, почему вы не на уроках?! А, ну-ка быстро! Мальчишки выбегают со смехом в коридор, напугав какую-то девицу, что несла простыни; тёмноглазая и тёмноволосая, кажется, одна из Кроу. — Простите! — Поспешно извиняется Кайрос, но продолжает бежать по длинным коридорам замка, спотыкаясь об тяжёлый восточный ковёр. Некоторые рыцари приветствуют его, улыбаются, другие же молчат и лишь осуждающе качают головой; в какой-то момент многообразие лиц останавливает Кайроса на полпути, и он падает, напуганный яркими огоньками в глазах. — Мама! В глазах темнеет, а потом чьи-то нежные руки подхватывают его, и он радостно улыбается. Кто это? — Ваше Высочество, — Тихо говорит Дейра Кристэлиус. Серый бархат её платья выглядит удивительно бедным рядом с яркими шелками принца, отчего тот чувствует себя неловко. — Не стоит так быстро бежать, иначе можно упасть и что-то сломать. Вы ведь нужны королевству... Она была бледной, низкой, но милой, когда улыбалась. Энрол любил её, а большего знать не нужно было, чтобы относиться к ней с теплотой. Дядя и сейчас здесь, с дочерью на руках и сыном возле ноги. Тощий Хиро глядел на Кайроса смущенным, тёмным взглядом, как глубокие воды севера. Мортимер на Энроле засмеялась, подобно серебряным колокольчикам, заставив Кайроса улыбнуться. — Моя леди, — Дядя подошёл к супруге и, взяв её хрупкую ладонь в свою огромную, жёсткую руку, поцеловал тонкие пальцы, каждый, кроме указательного, на котором было кольцо с алеющим рубином. — Кайрос напугал тебя и ты побледнела, точно Король Тьмы? Дейра прильнула к нему, а Мортимер, сидящая на отце, непонимающе глядела на то, как её родители улыбались друг другу, словно хотели остаться одни во всём мире. Чувствуя себя лишним, принц понимает, что Диндер уже успел убежать в сторону кухни. — Я просто бежал, а она поймала меня! — Поспешно выкрикнул принц и вложил свою мелкую ручку в огромную, точно медвежью, ладонь дяди. — Давайте прогуляемся до конюшни и дадим лошадкам сладкого? Энрол рассмеялся, а его глаза вспыхнули парой агатов; щетина, которую он не успел убрать, выглядела странной на усталом лице, лишённом особой привлекательности. Дейра вспыхнула, будто мак, и поспешила взять Мортимер на руки, освобождая супруга от лёгкого груза; девчонка захлопала золотистыми ресницами, но всё равно выглядела довольной и лишь бросила: — А мне батюшка нового пони подарил, — И взглянула на Кайроса. Тот постарался выглядеть солиднее в глазах двоюродной сестры. — А я скоро уеду на обучение на запад, — Там была мамина семья, поэтому он ждал встречи с дедушкой и бабушкой с нетерпением. Дяди и тёти интересовали его не меньше. — Теперь тебе не с кем будет юбки свои рвать и пирожные красть. Разве что с Диндером и Бруно, когда он подрастёт. — Морти!... — Возмущается леди Дейра, качая головой, но её дочь только виновато улыбается, хотя в глазах сверкают озорные искорки, которые Кайрос замечает практически сразу. — Так вот куда пропало твоё новенькое голубое платье. И что с ним стало? — Платье стало хорошей тряпкой для Адамины, — Смиренно отвечает рыженькая девочка. — А ещё, красное, с кружевами на манжетах, заменило мне седло, когда мы м Кайросом в лошадок играли. Дейра отчаянно смотрит на мужа, но тот только подкидывает Хиро на своих руках, выпустив ладошку принца; Кайрос топчется рядом неловко: раньше всё внимание дяди было его, а теперь у Энрола появились свои дети... — Так мы пойдём в конюшню? — Интересуется Кайрос, продолжая топать низкими ногами, в новых сапожках, по ковру. — Сегодня Амарис впервые родит жеребенка! — В голове появился образ высокой лошади, с тёмными ногами и белоснежным брюхом, усыпанным коричневыми «яблоками». Какие красивые у неё будут детки! — Думаю, как раз сегодня мы не должны навещать конюшню, раз она рожает, — Спокойно ответил Энрол, опуская недовольного сына на пол. — В такие моменты женщин вообще лучше не тревожить. Знаешь, что сделала твоя мать, когда Велимар заскочил на твоё рождение? Кинула в него подсвечник, а он еле увернулся! А Дейра? Она бранила меня и обещала убить за эти мучительные схватки, — Он обнял краснеющую жену и подмигнул мальчикам. — Запомните на будущее: свою жену лучше не трогать, когда она вот-вот принесёт вам наследника. Дети — это практически главное счастье, но его, как и любое другое, нужно добиться упорным трудом. — А у меня не будет детей, — Уверенно изрекла Мортимер, улыбаясь. — Мне так Гарриета сказала. Прислужницу девочки Кайрос видел лишь раз: высокая и тучная женщина не вызвала тогда у него симпатии. К тому же, она любила болтать попусту и совать свой нос-картошкой в чужие дела. Видимо, Энролу тоже это не нравилось, раз он недовольно покраснел. — Так и сказала? — Дядя, однако, не стал кричать или сердиться, как делал Велимар, если что-то шло не по плану, и лишь улыбнулся своей дочери. — Да. А ещё сказала, что это из-за того, что моя матушка раньше рабыней была и в перинном доме работала, — Наивно ответила дитя. Её тёмные глазки потупились. — Она что-то плохое сказала? Энролу стоило огромных усилий сдержаться от ругательства. — Да, очень плохое. Никогда не повторяй такого. — Хорошо, батюшка, — Смущенно и явно сконфуженно ответила Мортимер, играя с голубой юбкой платья. Выглядела она так, будто сама это говорила. Кайрос почувствовал холодок меж лопаток. Почти всему замку было известно прошлое тёти Дейры: прислуга шепталась и плевалась в её сторону, заявляя, что «рабская шлюха отдаёт им приказы»; гости из разных государств улыбались и лишь за спиной могли смело сказать — «поскорее бы она испытала участь Виолы, а-то больно долго на чужом месте задержалась»; король не забывал каждый раз, прямо при ней, напоминать о тех временах, когда её шею скрывал ошейник:«Будешь в политические дела лезть — ни тебя, ни твоих щенков не пощажу; умрёшь вместе с ними, а Энролу я найду достойную супругу». Кайрос не совсем понимал эти слова, но разумом считал, что они не самые лестные и при самом Дейре их повторять не стоит. Поэтому он лишь схватил Морти за руку и потянул по коридору: — Пошли тогда за медовыми коврижками! Он ничуть не удивился, когда узнал, — на следующий день, — что Гарриету повесили. Иначе и быть не могло.

***

Отец сидел на троне, исподлобья глядя на леди Дейру; та неловко пыталась улыбнуться, но ничего не получалось из-за плача. Её тёмные волосы были собраны в высокую причёску, больше похожую на зверька, которого прикрепили к дивным локонам тёти. Длинное серое платье, с пышными рукавами, скрывало очертания фигуры, но, по небольшой выпуклости живота, очевиден факт — она снова беременна. Руки её лежат на чреве, а сама женщина дрожит еле заметно, будто опасается гнева правителя; каблуки её сапогов царапают пол, Кайрос слышит это очень чётко в царящей тишине, взирая на хрупкую леди. Она сидит на коленях и смотрит молящим взглядом; эта пытка продолжается каждый раз, стоит Энролу исчезнуть по каким-нибудь государственно-важным делам или по простому поручению Велимара. Веона тоже здесь: в богатом наряде и со сложной причёской, сложив руки на груди, пока младенец, её грудной ребёнок, находится у кормилицы в этот не добрый час, а она лишь беспомощно оглядывается по сторонам, не останавливая взгляд на детях или муже. К сожалению или счастью, лишь Дейра удостоилась её зелёного пронзительного взора. Королева ничего и никого не боится, кроме своего мужа и короля. Любит и боится одновременно, рожая ему детей. — Ваше Величество, если я чем-то вас расстроила или обидела, то знайте, что мой ребёнок не причём, — Со слезами в голосе сказала тётя, а Кайрос застыл мраморной статуей, глядя на быстро бегущие дорожки по её щекам. Рыдания разрывали её грудь, и она тяжело дышала. — Я умоляю вас, не нужно. Велимар ничего не говорил, лишь кивнул одному из стражников. Тот был явно смущен и, спустя несколько мгновений, полных неловкой тишины, подошёл к сидящей на полу женщине. Со всего размаху, из-за молчаливого приказа короля, он ударил её в живот; Дейра согнулась пополам, пытаясь при этом подставить своё лицо, а не утробу, где, наверняка, (как думал Кайрос) перевернулся бедный ребёнок. Смотреть на это зверство он уже не мог, поэтому просто сбежал, крича, что это ужасно... Он не ненавидил отца, но понимал, что король не лучший брат и уж тем более человек, раз приказал избить беременную женщину себе на потеху. — Я сделал это, потому что она не любит твоего дядю. Она никого здесь не любит, кроме себя. «Нет!», — хотелось закричать Кайросу, но он знал, что не имеет права вмешиваться в отцовские дела. Не дай Рихт, ударят, как поступают с другими детьми замка, или заставят идти к лекарю и перебирать травы, запоминая названия. Наказания у отца всегда были разными и по-своему ужасными. Впрочем, ни одно из них не могло сравниться с тем, что Велимар вытворял с Дейрой в тронном зале.

***

Сибелла направилась в покои Кейна, будучи уверенной в том, что у них будет серьёзный разговор и много упрёков, возможно, окончательный разрыв или же ещё большее сближение; в последнее время он всё чаще стал намекать на то, что им придётся принять важное решение, дабы быть вместе долго и счастливо, как в любой слезливой сказке, но девушка на это лишь ресницами могла хлопать, да широко глаза раскрывать от удивления. Его покои были под охраной двух стражников, которые непонятно улюлюкали, завидев её и заставив девицу Кроу немного поколебаться в своей самоуверенности: но они ведь ничего не сделают ей, верно? Кажется, главный из них, высокий и тощий, с раскосыми глазами, бросил ей ехидным тоном: — Пришли согреть постель нашему лорду, Миледи? Так это уже другая делает! Она опешила и, не дожидаясь помощи, оттолкнула тяжёлые двери вперёд. Если он действительно с какой-то девицей, то она... — Леди Кроу. Самый мелкий птенец из всего выродка, — Поприветствовала её Дария, вытирая свои слёзы чёрным платком. На ней было обычное платье без узоров или богатой вышивки, только ткань казалась дорогой и добротной; на плечи накинута полупрозрачная шаль, расшитая розами, а сама девушка распустила свои русые волосы. Несмотря на свои рыдания, она продолжала быть красивой. — Вы пришли, чтобы поделиться своими бесполезными словами утешения? Как это очевидно. Никому в этом замке не понять, какого это потерять отца... И, возможно, брата. — Я была совсем маленькой, когда потеряла мать, — Смущенно пролепетала Сибелла, закрывая за собой дверь. Тихий стук дерева не заглушил сдержанных смешков стражников. — Она была любовницей моего отца и происходила из знатного рода, но... Никто не знает, кем именно она являлась по-настоящему. — Должно быть, ваш отец любил её. — Он любит своих детей. Женщин он просто принимает, как нечто должное, — Грустно усмехнулась пришедшая, подходя к канделябру. Несколько толстых свечей ответили ей робким огоньком, золотя волосы Дарии и глаза Кроу. — Мой лорд-отец всегда хотел найти для своих детей достойную партию, ведь то нас любит. Томми останется на востоке и будет править, Тейна стала Королевой, Аруко леди Запада, а я... — Ты хочешь получить вместо приданного север, — Голос Дарии полнился ядом. Слёзы исчезли, осталась лишь огромная дыра где-то в груди, которую уже ничем нельзя было заполнить. — Я тебя не осуждаю. Ты хорошенькая, Сибелла Кроу, но брат мой, возможно, станет лордом и ему нужна достойная партия. Бастардки никогда не поднимаются так высоко в своей жизни. — Я и не собираюсь становиться его супругой, так рано. Просто хочу быть подле него всё своё время... — Сибелла накрутила свой чёрный локон на палец и робко улыбнулась, глядя на Дарию. — С востока на север — весьма резкий переход для такой нежной леди, как для тебя. — Ну, с кем не бывает такого? Каждый человек рано или поздно понимает, что нужно поменять что-то в своей жизни. Кейн всегда говорил, что, только живя вместе, мы сможем быть в полной уверенности, что никто нас не разлучит. — Тогда Кейн ещё больший ребёнок, чем ожидалось. Он должен понимать, что у вас нет общего будущего, — Дария поднялась и расправила юбку. Шаль медленно спала с её плеч на кровать, и она небрежным движением подобрала её, не отводя взгляд от краснеющего лица Сиби. Та, спустя мгновение, отвернулась от неё, ощущая себя побеждённой. Леди Карстер оценила её внимательным взглядом. Недурна, очень хорошенькая и ладная, но простовата для дочки лорда. Тёмные волосы и карие глаза можно встретить везде, особенно, на севере, где встречаются и то более редкие красавицы; зато богатый наряд Сибеллы заставил Дарию почувствовать себя кухонной замарашкой, ведь платье её гораздо проще, не в пример беднее и менее красивое. Знамя Кроу сияло птицей на груди девушки, а золото на кольце — обещанием, клятвой, и леди Карстер тяжело вздохнула. Зря, эта девочка сюда пришла. — Мне жаль, что всё так получилось. Но ты должна понимать меня, как сестра. У тебя тоже есть брат. Ты бы хотела для него лучшую партию. Сибелла невольно отшатнулась. «Когда-то я мечтала, что мы с Томми будем вместе. Когда-то я считала себя для него лучшей партией», — прикусив губу, подумала она про себя и задумчиво поглядела на огонь, играющий разноцветными пятнами в глазах. Дария тихо промышмыгнула, подобно кухонной мышке, и исчезла в темноте. Она вышла, оставив брата самостоятельно разбираться с той, кому сегодня должны разбить сердце. — Сиби. Это было слышно из-за угла, и она стремительно обернулась, прижимая ладони к себе. Свечи почти погасли, меняя лик; от сдержанной улыбки, будучи в полутьме, шрам Кейна покраснел, наливаясь кровью, и ей вдруг мучительно захотелось прикоснуться к его лицу губами. Не так, как прежде: нежно и почти незаметно... Иначе. Она робеет, но неясное чувство расплывается, подобно вину или воде, где-то в груди, приятно и так тепло, словно всегда там было; от этого становится ещё более странно. — Почему ты не пришёл сегодня? Почему не прислал записки или ещё чего-то... — Вопросы были совершенно иными в её голове, но спрашивала она те, на которые могла получить ответы. — Я был занят, Сиби, — Когда он использовал её уменшительное прозвище, то она просто не могла удержаться от улыбки. Вот и сейчас её губы были не под контролем, из-за чего она выглядит, точно влюблённая дурочка. — Но ты ведь знаешь, что я хотел прийти, — После этих слов она невольно поняла, что именно такой и является. — Я знаю, — Тихо ответила она, пока Кейн садился за стол, на котором остался кувшин с вином, да два полупустых кубка. Тёмный напиток проказливо плескался, когда Карстер повертел одну чашу в руках. Сибелла робко двинулась к нему и встала рядом, поглаживая по плечу. — Я многое знаю, просто не говорю, потому что никто не слушает. — Я готов послушать, — Он посадил её к себя на колени и улыбнулся чуть шире. — Что расскажешь мне о востоке сегодня? Её личико нахмурилось из-за того, что она выбирала нужную тему. — Могу рассказать тебе о том, как у нас встречают женихов и невесту, если всё уже решено, — Пока она болтала, Кейн долил вина и во второй кубок, после чего протянул ей. — Выпей за нас. Девушка, поколебавшись лишь секунду, с радостью взяла чашу и осушила половину настолько равнодушно и быстро, что даже Кейн невольно удивился. Разговор о востоке быстро забылся. — Я люблю вас, Милорд. С «милордом» она переборщила, но первые три слова... Кейн убрал с её лица угольный локон и нежно поцеловал девушку в лоб, наслаждаясь тишиной и умиротворением. Потом шутливо ткнул своим мозолистым пальцем в её нос. — Мы же уже не чужие друг другу люди. Да, и я не такой старый, чтобы обращаться ко мне на "вы"! — И он привлёк её к себе, чтобы поцеловать. Сибелла обрадовалась и ответила на поцелуй гораздо ярче, чем раньше. — Я тоже люблю тебя, Моя Леди, — Кейн прижал её к своей груди и положил одну руку на бедро. Не специально, просто, чтобы придать позе больше устойчивости. Никто из них двоих не решился сказать о том, что они не смогут быть вместе законно, не желая портить этот момент. — Я... — Она скомкала ткань своей юбки в руках и невольно зарделась, точно распустившаяся роза из королевских садов. — Я хочу остаться сегодня с тобой. — Сибелла, ты не хочешь, ты просто боишься, — Попытался вразумить он её, но девушка остановила его, встав. Верхнее платье с тихим шорохом упало на пол, оставляя девушку в одной ночной рубашке. — Ты ещё совсем дитя. — Мне уже нашли жениха, — Тихо проговорила она, продолжая пылать лицом. — Значит, я больше не ребёнок. Я бы хотела, чтобы моя невинность досталась тебе, но её уже не вернуть. Тогда мне хочется, чтобы моя первая брачная ночь была с тобой, — Она раскрыла свои тёмные глаза и смело взглянула на него. — Мы не венчались, — Заметил он. — В жизни — нет, но во сне — да. — Это звучит очень по-женски, — Неловко пошутил он, когда девушка присела на шкуру волка, которую растелили на его кровати. — Я не знаю, смогу ли... — А вот этим обижаешь, — Взмахнула она локонами. — О твоей мужской чести столько легенд ходит, а тут... Впрочем, она уже и сама не особо понимала, зачем вообще сюда пришла. Кейн был холодным и равнодушным к её наготе (почти наготе), остался сидеть и пить, пока она находилась на кровати. Ей было совершенно непонятно, хочет он её или считает грязной, после изнасилования обычными простолюдинами. — Я могу уйти, — Сказала она, остановившись во время расшнуровки своей рубашки. Камин не грел, казалось, будто ветер гуляет в самом низу живота и заглядывает внутрь неё, изучая вместо Кейна. — Могу уйти, если ты не хочешь меня. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — Тяжело выдохнул он, наконец-таки, поднявшись. — Ложись на шкуру. Не на волчью, Сиби! — Сказал он с долей раздражения. — На медведя, — И показал на другую, более крупную шкуру огромного бурого, некогда живого, зверя. Она находилась около камина. — Так тебе будет теплее. Когда она ложилась, то лишь глядела на мерцающие огоньки пламени.

***

Мать плакала, Мелисса непонимающе глядела на неё и лишь держала чашу, наполненную вином со специями, готовая подать её королеве в любой момент. — Матушка, прошу вас, будьте спокойны! — Велимар не может продержаться на троне. Энрол задумал убить его, чтобы посадить себя, а потом и своего... Своего ублюдка! — Леди Веона в отчаянии заломала руки, и слезы побежали по её щекам лишь быстрее и чаще. Кайрос испуганно таращился на мать, прижимая к себе такого же растерянного Диндера. Недобрый кусок льда расплылся где-то в груди неприятным ощущением холода, побуждая посильнее прижаться к тёплой простыни, накрыться одеялом и поскорее заснуть, чтобы не слушать родительскую ругань и сестринские причитания. В такие дни король божился и клялся, что не трогал леди Дейру и что все её дети — от его брата; а королева точно помнила, что последняя дочка этой рабыни не умерла, но и в замке не жила. — Где же она тогда? Почему её нет рядом с отцом и матерью? А может, потому что её отец — Король, а она сама — бастардка?! Тогда Велимар впервые ударил жену. — Мне страшно, — Прошептал вдруг ему не ухо Дин, покачивая своей тёмной головкой. — Вдруг сегодня опять это произойдёт? Мама тогда так ревела... А ещё Мел волновалась и кудахтала, точно курица-наседка... — Этого не случится, — С фальшивой уверенностью отвечал Кайрос, стараясь выглядеть смелым и равнодушным одновременно. Он посмотрел в глаза брата, но почувствовал, что теперь между ними стена, состоящая из тайн и непонятных упрёков. — Они любят нас и не сделают того, что может нас расстроить. Он думал так, пока не узнал, что мать желает отослать его на запад, как убитого. Вместе со своей верной служанкой Кирой и её ещё нерожденным ребёнком; мать была беременна, он не хотел оставлять её, но выбора не было. «Ты мой принц, мой львенок, мой король», — шептала она, глотая собственные слёзы. Отец погубил их! Он уничтожил их семью, тронув Дейру лишь пальцем! До запада нельзя было доплыть, они знали это, поэтому отправились практически сразу на север, где было не в пример тише и спокойнее, ведь война между братьями их никоим образом не касалась, в отличии от того же запада или востока. Кира, разродившись мёртвой девочкой, отдала своего подопечного в приют, дабы не привлекать внимание тем, что у золотоволосой простушки родился темноволосый, смуглый и тёмноглазый мальчишка, умеющий читать и немного писать; его пытались выдавать за разных бастардов от каких-либо лордов, чтобы не оставлять зацепок. Это было безопасно, но очень неудобно, когда кто-нибудь интересовался, где же его родители; вскоре он придумал собственную историю о том, что они умерли от вечного пьянства, и сам стал в это верить, ослепленный спокойной жизнью без вечных правил этикета и вечных уроков с постоянными обязанностями будущего короля. Пусть теперь Хиро с этим носиться, раз его отец решил убить своего брата! А через несколько лет, он встретил Пелагею и Кира. Тогда он понял, что больше не хочет быть Кайросом даже в воспоминаниях.

***

Тишина сменилась плачем. В комнате царил аромат восточных благовоний, разных цветов и пряностей, сладких, точно поцелуи; ко всему этому примешивался отвратительный запашок крови. — Нет! Рубашка была ужасно сильно пропитана алой жидкостью. Она была настолько густой и частой, что и руки, и бёдра были красными, замарав нежную кожу. Тейна, подобно зверю, взревела. — Нет-нет-нет! Она с остервенением стала тереть себе меж ног, будто надеясь остановить этот кошмар. Небольшое хрупкое тельце, больше похожее на кусочек мяса, вылезло из неё спустя мгновение. Будь у её малыша чуть больше времени, то она смогла бы различить руки и ножки. Но теперь он мёртв и больше не под защитой своей матери. — Хиро, я умираю! Она пыталась разбудить мужа воплями, но на крики прибежала лишь служанка, да главный лекарь вместе с певцом. К этому моменту рубашка была уже насквозь мокрая от её тёмной крови. — Помогите, пожалуйста. Сделайте что-нибудь... Голос её затих. Люди, вошедшие в королевские покои, моментально побледнели. Выкидыш был настолько неожиданным, что даже Джереми лишь хлопал ресницами, не собираясь успокаивать свою королеву. А та продолжала плакать, теперь стирая слёзы рукой, из-за чего оставались кровавые разводы, смешанные с влагой из её глаз. — Мой мальчик... Или девочка... Почему? Почему мой ребёнок умер?! — Такое случается, Ваше Величество, — Наконец-то, сказал Джереми, взглянув на девушку потемневшими глазами. — Никто не мог предугадать. — Ты говорил, что я здорова. Ты лжец! Предатель! Я прикажу повесить себя на съедение воронам! Моё дитя... — Она вновь зарыдала, и Безликий, к всеобщему удивлению, принялся утешать её. — Пожалуйста, остановитесь. Сейчас вам нужно беречь силы, чтобы осталось молоко для Хьюго и Веоны, — Он погладил её по тёмным локонам и продолжил. — Мы сию минуту поменяем вашу постель, пришлём служанок для мытья вашего тела, сменим рубашку, а потом принесём немного вина, чтобы вы успокоили свои чувства, хорошо? — Спасибо, — Лишь прошептала она, упав головой на плечо певца. — Ещё я хочу, чтобы бы со мной был Хиро. Пусть он знает, до чего меня довёл... — Я сейчас же пойду в его покои, — Быстро произнёс Безликий, целуя уже затихшую королеву в лоб и не обращая внимания на ошарашенные взгляды. — Я с тобой, — Мрачно откликнулся Джереми, подозревая самое худшее. — Хорошо. Когда они вышли, то лекарь моментально накинулся на Безликого. Певец недоуменно заморгал. — Что ты творишь? — Почему ты так обращался с Королевой? Неужто воспоминания заставили тебя вернуться в те дни, когда ты мог править всеми? Безликий пожал плечами, поджав губы. Его глаза выражали явное недовольство. — Я забыл рассказать тебе ещё кое-что. До этого дня, до казни Велимара, Тейна по праву считалась моей невестой.

***

Его невеста пряталась в материнской юбке, лишь изредка выглядывая своими янтарными и непроглядными как ночь, глазами; она молчала большую часть пути до замка, иногда наклоняясь к цветам, чтобы понюхать их, но стоило ей увидеть букашку, даже безобидную бабочку, как девочка тут же начинала реветь, словно перед ней сам Король Ночи, а не насекомое с тонкими крыльями и красивой окраской. Лишь у дверей в покои людей востока, он смог, как следует, рассмотреть свою нареченную, и то, с большим усилием повернув голову. Она была очень юной, всего-то годов четыре, может с половиной: каштановые волосы в сложной, тяжёлой причёске давили на её изящную шейку, а ярко-розовый бархат сочетался с густым румянцем, залившим её щёки и даже нос от волнения. На пальцах были разные кольца, одно из которых горело алым, точно кровь, рубином; это был подарок Велимара за союз, скрепленный между востоком югом. — Тейна очень волнуется из-за предстоящей свадьбы, — Отвечала за неё леди Кроу. Она была высокой и не самой красивой женщиной, с блеклыми глазами и сухими, ломкими волосами. — Она надеялась, что будет замужем за Томми. Понимаете, они так близки... — Конечно! Кроу и Кристэлиусы испокон веков выдавали своих дочерей замуж за сыновей, чтобы сохранить чистоту крови. Только последние несколько десятилетий эта традиция стала забываться. — А можно я хотя бы посмотрю на неё? — Попросил спустя несколько мгновений Кайрос, переминаясь с ноги на ногу. Он надеялся, что Тейна будет не выше его, как Мортимер или Мелисса. Женщины немного подумали. А потом некрасивая леди Кроу подтолкнула свою дочь навстречу к принцу. — Матушка! — Рвано выдохнула она, но осталась стоять, как убитая. — Рад тебя видеть, — Неловко поприветствовал свою будущую супругу принц. — Я думал, что ты будешь рябой, косой или беззубой, точно тётка Инна. — Кайрос, — Он получил лёгкий подзатыльник от матери, которая недовольно насупила брови. На лице Тейны появилась, однако, робкая улыбка. — У меня тоже есть тётка. Её Виленой кличат, замуж все зовут, а она отказывается. Батюшка говорит, что я в неё красотой пошла, — Смущенно зарделась принцесса востока, вновь пряча взгляд. — Он прав, — Также густо краснея, отвечал Кайрос и принялся ковырять пуговку на своём дублете. Ему вдруг стало душно. — Леди Тейна! — Она подняла янтарные глаза и захлопала ресницами, выражая крайнее изумление. — А вы... Любите медовые коврижки? — Очень люблю. Тогда он протянул ей свою руку, и девчушка, немного помедлив, смело вложила туда свою собственную, с подрагивающими пальцами. — Думаю, что нам будет легче любить друга друга, имея что-то общее, — С видом намудренного годами человека, важно сказал Кайрос и не сдержал улыбки. — Ты глупец. — Я был ребёнком. — Ты дал Тейне обещание и даже не понял этого. Теперь её сердце разбито, она вынуждена быть с Хиро, причём быть несчастливой, рожая ему детей, лживых принцев и принцесс. — У меня есть Пелагея. Королева и восточная змея — не для меня. — Ты полный дурак, если действительно так считаешь. И ежу понятно, что ты влюблён в неё с самой вашей помолвки, — Фыркнул Джереми, выпив ещё одну чашу. Они уже привели Хиро к Тейне и вернулись к комнату лекаря, даже не разбудив Мирей. — Но пытаешься заменить темноволосую и янтарноглазую красавицу своей простушкой-голубоглазкой. — Что в этом плохого?! — Взвился Безликий. — Ничего, пока ты не начинаешь обманывать самого себя.