Кровавый Трон

— Нет! Нет, и ещё раз нет! — Подумай о том, какие это возможности откроет перед тобой! — Аруко дёрнула Сибеллу за угольно-черный локон. — Он богат. Пускай и не Лорд, но скоро вернёт себе это звание. — Ты не можешь решать за меня и уж тем более за отца, — Девушка непокорно вздернула голову, силясь не заплакать от обиды. Подобное чувство она испытывала лишь, когда Тейна придиралась к ней. — Если он решит, что Роб не достоин моей руки, то ни о какой свадьбе и речи быть не может. Аруко устало потерла собственные виски, прикрыв глаза то ли от гнева, вспыхнувшего в них, то ли от боли, пронзившей поясницу. Конная прогулка никогда не была её любимым времяпровождением, особенно, если под рукой не было специального костюма для женской езды из востока. — Отец сделает правильный выбор. Иначе наш дом будет более жалким, чем твоя мать, — Аруко знала, что поступает и говорит подло, но, к своему стыду, невольно поняла, что слёзы, заблестевшие на ресницах Сиби, даже радуют её, истерзанную брачными муками, душу. Если её надежда сгинула, не оправдавшись, то почему кто-то другой может радоваться? — Подумай о том, что с тобой станет, когда к власти на востоке придёт Томми, родители умрут, а ты ещё будешь в девках — отдаст за самого выгодного старика, и дело с концом. Он перед тобой так лебезить не будет. Сорняки в розовом саду вырывают с корнем, чтоб наверняка. Ты не исключение, Сиби. На востоке ты была Леди-бастардом, здесь же у тебя нет даже первого, пока ты не свяжешь свою жизнь с Лордом. Я стала леди Кроу-Мэрион, связав жизнь со Стефоном, у меня нет детей, а у него — побочных детей. Скоро он умрёт, и я стану полноправной хозяйкой в своём доме, забуду о нём и его неловких прикосновениях к себе. В конце концов, Роб Лабон тоже не бессмертный, Сибелла… Шальная стрела, яд в вине, упрямый конь и сломанная шея… У тебя будет достаточно времени, чтобы определиться, какая участь достойна этого человека. Сибелла, раздув ноздри, возмущенно фыркнула и выбежала из комнаты, крикнув: — Я никогда этого не допущу! Дверь за ней закрылась, а служанка, невысокая и крепко сбитая, нахмурила лоб под русыми локонами и покачала головой, смотря на свою госпожу. Аруко махнула ей рукой, унизанной кольцами и браслетами. — Прошу меня оставить. Пусть принесут фрукты и вина. После разговора с сестрой у меня пересохло в горле… — Потом взглянула на свою арфу и исколотые пальцы. — А ещё струны для моей игры! Служанка кивнула и быстро выскочила за дверь. А Аруко откинула голову на спинку своего кресла, предварительно сбросив туфельки; письмо Роба Лабона ещё лежало на столе, и она подцепила его пальцем, чуть стёрла чернила, смешав слова «руку» и «сердце», превратив их в «рудце»; при взгляде на это, с губ спорхнул тяжёлый вздох, словно она ощутила груз всех своих лет на собственных плечах. Она устала, даже очень; ещё и возможная женитьба младшей сестрицы навалилась на неё, как некстати, приходится перечитывать каждую страницу, чтобы быть уверенной в том, что этот хитрый лис не сделал для себя какой-то с лазейки с безумным условием. Большинство слов и предложений были на иврэнском, но всё же некоторые строчки мужчина написал на общем говоре, словно посчитал, что ради бастардки можно и не так сильно стараться; девушка сердито сжала пергамент меж собственных пальцев, ладони покрылись синими чернилами, такими тёмными, словно черничное варенье; ярость в груди от выходки сестры потихонечку угасала, пока сама Леди Мэрион-Кроу, вчитывалась в писанину Роба, будто пыталась тем самым перекинуть свою злобу на кого-то другого, не на свою сестру, пусть и единокровную, рука этого человека, видимо, ни разу не дрогнула, так как почерк был удивительно чётким и аккуратным, или же он просто привык писать самостоятельно, из-за чего выучил каждую букву и не пользуется специальным словарём. Мужчина официально просил разрешения на брак с Сибеллой Кроу, несколько страниц было отведено специально для девушки, где он разъяснял причины столь неожиданного решения, также не постеснялся расписать свои мечтания о их будущей жизни, приготовил имена для возможных детей, пообещал, что скоро король вернёт лордовство их дому, ведь он помогает ему в казне, да и смог получить немало важное место в общем совете их короля, став «Счетоводом», благодаря своему обучению и хорошо подвешенном языку. Общий совет короля изменился настолько сильно, что первые недели челядь, как и знать, была удивлена тому, как быстро всё изменилось со смерти Энрола Кристэлиуса, который, оказывается, был куда более щедрым, чем его родной сын; казна требовала достаточно много усилий, чтобы заполнить её после нескольких лет Энрола, любящего устраивать турниры для обычного люда, дабы те могли показать себя с лучшей стороны и прокормить семью, к тому же, он часто участвовал в благотворительностях, как и его жена, Дейра. Всего там было пять должностей, не все, разумеется, несли огромную пользу, но без них тоже не обойтись, так что Хиро постарался найти более-менее верных, адекватных и разумных помощников: например, Эрден Мэрион, брат мужа Аруко, черноволосый и смуглый, он занимал пост «Землевладельца», то есть на его ответственности было распределение половины земель всех государств, выдачи дани тем или иным жителям, к которым, в основном, относились скотоводы и те, кто отвечал за урожай. На роль «Счетовода», как уже говорилось, вышел Роб Лабон, подающий немалые надежды, на такой профессии занимаются торговлей с другими государствами, продажами, видением разного бизнеса, начиная от таверны и заканчивая борделем, чей заработок уходил на строительство нового дома удовольствий; также Роб пересчитывал деньги в казне, выставлял новые цены и пытался ввести иные валюты, но, пока что, Хиро старался отмахиваться от этой идеи, как от назойливой мошки. Кому достались остальные места Аруко, к сожалению, было неизвестно. А жаль. Тейне стоит найти среди них верных друзей, чтобы заручиться поддержкой ещё до смерти короля. — За что мне это наказание в виде двух сестёр… — Тяжело выдохнула Аруко, смахнув с лица короткую каштановую чёлку. Её узкие глаза были пустыми, когда она думала о своей жизни. Внезапно дверь отворилась, и в комнате появилась та самая служанка; покачивая пышными бёдрами, она вошла в спальню и поставила на столик, стоящий около ног леди, вазу с фруктами, а также позолоченный кубок и кувшин. Поднос звонко «упал» на поверхность, а служанка принялась наливать вино, пока Аруко подкидывала апельсин из одной руки в другую. Столь незамысловатая игра пробудила воспоминания.

***

Аруко поправила свою простую причёску и с мольбой посмотрела на лекаря лорда Мэриона. Старый мужчина кряхтел и недовольно глядел на стоящую перед ним девушку, а его рука, вся в пигментах разных оттенков, копошилась в травах, сложенных на столе. Их аромат затронул нос Аруко, вызвав внезапную тошноту. — Восточные девки, всегда у вас живот ростет, особенно, когда вы без своих отцов. Уж он бы тебе!.. — Лекарь, угрожающе взмахнул рукой, и его ожерелье-цепь, обвивающее шею с дряхлой кожей, протяжно звякнула, словно соглашаясь с его словами. Его голубые глаза были полны едкого недовольства, в Аруко теперь он видел не юную госпожу, некую гостью, а проблему, которую ему нужну решить. — На, держи. Выпей втайне ото всех. Если Лорд Мэрион узнает, что ты у него под носом с кем-то забавлялась… «Ему уже известно» — хотела огрызнуться Аруко, но вместо этого лишь покорно кивнула головой и взяла из рук лекаря чашу, где плескалось то, что поможет ей в этой ситуации; шаги лекаря потихонечку отдалялись от её слуха, пока дверь окончательно не затворилась. Травы с острым запахом неприятно кольнули нос, потом забрались вязким месивом в рот, когда она выпила их в укромном уголке замка, пока все спали; то, что дал ей старик, отдавало мертвечиной и кровью, словно она собственноручно схватила ребёнка из своего чрева и съела его, как досадную неприятность, коим он и являлся, честно говоря, в её представлении; мелкая ошибка, от которой вовремя избавились. — Всё нормально? — Поинтересовалась принцесса Кристэлиус, Мортимер. Рыжие волосы девушки были собраны в обычные косы, на ней было нежно-голубое платье, сшитое по фигуре и по стилю запада: вырез на спине и длинные юбки, а также стягивающий талию пояс. Наряд Аруко был практически таким же, только жёлтого цвета; на её тёмных локонах была сетка с золотыми каплями, золотистая ниточка с топазом обвивала шею. — Я чувствую себя немного дурно, но это не причина для беспокойства, Ваше Величество. Мортимер и Аруко попали к Лорду Мэриону практически сразу, после смерти Велимара, Леди Веоны и всех их детей, так как запад требовал заложников, как подтверждение того, что королевская семья не пойдёт на это государство, иначе двух наследниц постигнет ужасная кара, о которой королю и его советнику никогда даже не снилось. Если Энрол некоторое время держал дочь при себе, целовал её и просил не забывать о доме, о своей семье, то Кристиан Кроу поступил совсем иначе — тот как можно быстрее собрал старшую дочь, а потом выслал её, с небольшим количеством прислуги, отдав один из мелких кораблей, что можно было счесть прямым пренебрежением, но Аруко легче было воспринимать подобные действия, как последствия отцовского стресса из-за внезапного кровопролитного восстания. Впрочем, ей не пришлось особо скучать без матери и батюшки на западе, особенно, с самой принцессой, а также родственниками леди Веоны, которые умом понимали, что дети не виноваты в смерти и изнасиловании их прошлой Королевы. За обучением, чтением, танцами и сладостями время шло удивительно весело и быстро. До одного неприятного случая. — Может стоит позвать лекаря? Ты выглядишь усталой, будто тебя что-то гложет. — Ваше Величество, вы упрямее стада баранов, — Деланно возмутилась Аруко, стараясь не замечать холодок, гуляющий у лопаток. Мортимер лукаво усмехнулась, держа корзину для цветов. Розовые, жёлтые, ярко-красные, они мелкими горами возвышались друг над другом. Один из цветков Аруко сжала меж своих пальцев, лепесток жалобно оторвался, а после упал к ногам. — Ваше Величество! — Запыхавшийся паренёк, с полночно-черными волосами и изумрудными глазами, подбежал к девушкам, держа в руках пергамент, с королевской печатью. — Миледи… Прибыло письмо из Кэнджа. Мортимер радостно подпрыгнула, чуть было не задохнувшись воздухом. Аруко отреагировала более спокойно, ласково улыбнулась мальчишке, а потом взяла письмо, ощущая шершавость бумаги. — Я прочту. Тут на кэнджском. Морти лишь кивнула. Она была слишком взволнованной для того, чтобы сказать какие-то слова. — «От имени наших богов, я, Энрол Кристэлиус, пишу своей дочери, Мортимер Кристэлиус, и её верной подруге, Аруко Кроу. Передаю им двоим свои наилучшие пожелания, отправляю им свою отвагу и любовь», — Мортимер тихо всхлипнула, поняв, как сильно соскучилась по своей семье. — «На корабле, что принёс это письмо, я выслал им новые драгоценности и ткани для нарядов, а также прелестных животных из востока и юга. Имею честь поделиться тем, что в семье Кроу появилась побочная дочь. Мой близкий друг обрадовал своих детей и жену этой новостью несколько лун назад. К счастью леди Аруко, девочка родилась здоровой, но её мать слегла сразу же»… — Рука Аруко дрогнула, черты заострились, однако, она продолжила читать, пытаясь не менять интонацию голоса. — «Бруно Кристэлиус одержал победу на недавнем турнире на севере, выбив из седла Рыцаря Льда, королева Дейра была очень горда им, а сам Бруно возложил цветы на колени леди Дарии, единственной дочери Лорда Карстера. Томми и Хиро устроили небольшую перепалку, напугав одну из прачек, устроили себе пир, съев запасы апельсиновых пирожных. Мортимер, я обещаю тебе, что скоро ты сможешь надеть новое платье и позволить себе дюжину апельсинов». — Хиро! — Проворчала Мортимер, взмахнув головой. Несколько рыжих локонов выбилось из причёски. — Зададут же им трепку, когда матушка узнает! — Ехидная улыбка осветила белокожее личико принцессы. — Да, Ваше Величество. Думаю, что ты права, — Аруко ласково и аккуратно сложила пергамент, ощущая волну странного безразличия. Раньше она бы не преминула пожаловаться на то, что мечтает попасть в столицу, нарядиться в своё лучшее платье, поплясать с королём, молодым лордом или миловидным рыцарем. Сейчас это всё, однако, отошло на второй план. Через месяц в столицу Ирмена прилетел ворон с её письмом. Лорд Мэрион изнасиловал леди Аруко снова.

***

Джереми Рэйн наслаждался своим ужином, даже не подозревая, кем является дичь на его тарелке, крошечные лапки зверька были обглоданы до костей, основное мясо было мягким, запечённым со специями и недавно собранным картофелем, так как в эту луну урожай оказался удивительно удачным; вино плескалось в деревянной кружке, багровое, как кровь, оно отдавало ягодами и приятным ароматом, который касался бледного носа, на десерт были медовые пирожки, которые мелкой горой возвышались над столовым серебром и остатками звериной тушки. Жизнь в королевском замке была, в общем-то, более-менее спокойной и даже приятной, учитывая подарки леди Тейны Кристэлиус, а также новое место в общем совете, благодаря всё той же девице, с хитрыми, кошачьими глазами: «Летописец», он писал самые важные события всех лун, записывал даты рождения и смерти лордов и леди, их имена и родственные связи, ближайших королевских братьев и сестёр, к тому же, никто не позволял ему оставлять пост лекаря, так как старый слег несколько недель ранее, поэтому времени на скуку и безделье у него попросту не оставалось. Иногда ему хотелось вернуться домой, но потом он откладывал это на другие дни, наслаждаясь новыми статусами и своим высоким положением, также большинство жителей замка хотели поглазеть на него, желая узнать, кто же смог за столь короткий срок достичь таких вершин; человеческие лица ему не запоминались, но лики мертвецов были дороже родной матери, ведь он часто вскрывал их. Просто удивительно — Смерть стала частой гостью в Кэндже! Впрочем, самого Джереми это ни капельки не волновало, подобные дела не касаются его, он просто делает свою работу, пускай и испытывая странное, запретное удовольствие, когда мог разглядывать внутренности тех, к кому обычно был равнодушен. Люди никогда не вызывали у Рэйна особой любви. Надоедливые предатели, без какого-либо проблеска сострадания или жалости, лишь глумливые улыбки напоказ, по рту таких лицемеров хотелось ударить настолько сильно, чтобы губы лопнули, как две перезрелые вишни, но парень никогда никого не бил, даже если было огромное желание сделать это, так как за подобное можно и самому получить, а он с детства был худощавым, да и сил у него за всю жизнь накопилось недостаточно для того, чтобы строить из себя храброго рыцаря. К тому же, люди всё время разочаровывали его своими мерзкими поступками, делали ему больно одними лишь глазами, даже не прикасаясь, шептались за его спиной, словно действительно считали, что он их не слышит; было ощущение полного одиночества, когда он подходил к своей семье, беседующей о чём-то, а его родственники сразу замолкали, будто воды в рот набрали — в такие моменты Джереми считал себя омерзительным. Что стоит людская любовь, если даже отец и мать не желают делить с тобой свои счастье и горе? Братья и сёстры у него тоже были, целых три: Милена, Джен и Кирин. Милена была его женской копией, с чёрной гривой длинных локонов и щербинкой меж зубов, могла смеяться одними карими глазами, но длинный нос и тонкие губы портили общую картину, по мнению большинства парней из их мелкой деревушки, Кемир, с небольшим количеством скота и хорошей почвой. Джен практически сразу отправился на обучение рыцарей, как старший сын, а вот Джереми остался с больной матерью и отцом, чья корова и кобыла, последние кормилицы их семьи, тоже были близки к смерти. Кирин было лишь тринадцать, она была улыбчивой, как солнышко, когда какой-то подлец выкрал её, словно какое-то животное или вещь. Это было последним ударом для их матери, она скончалась практически сразу после известия об этой новости. Тогда Джереми понял, что привязываться к людям, особенно, к родным — опасно. Никогда не знаешь, какую боль они тебя причинят и каким способом. Внезапно дверь открылась, и в комнату прошмыгнуло несколько человеческих фигур, которые держали что-то на длинной, крупной доске. Труп юной девушки лёг на камень, который расположился в лекарской комнате. — Кто? — Глухо спросил Джереми, вытирая рот и руки полотняной салфеткой. — Койра Амдер. Пыталась вытравить из себя дитя, — Ответил один из парней, светловолосый. Он принёс сюда труп, вместе со своим другом. Джереми внимательно посмотрел на смуглое лицо парня, чьи чёрные локоны были грязными и скрывали большую часть чела. Тёмные глаза были внимательным и пылали умом. А потом Рэйн узнал в нём королевского певца. — Безликий, — Откликнулся смуглый паренёк. — Джереми Рэйн. Мне бы не помешала небольшая помощь… — Это не ко мне! — Воскликнул светловолосый, с глазами голубыми, как бирюза. — Мне к леди Дарии, к тому же, пора, — И выскочил за дверь. Безликий тяжело вздохнул и стал снимать с трупа платье, при этом не разговаривая с Джереми. Того это более чем устраивало. Вести беседы со своим ровесником не хотелось, особенно, если учитывать, что он, будучи мужчиной, работал, пользуясь своей красотой и молодостью. Про голос Рэйн как-то позабыл. Девица была беременной, какой позор, должно быть; она даже не являлась красавицей или миленькой, совершенно уродливое лицо, кривые зубы и тусклые, колючие волосы. И кто вообще захотел такую? Только безумец. — Бедная, — Выдохнул Безликий. — Действительно. Бедная грешница. Безликий нахмурился. — Она не виновата. — А ты что, присутствовал? — Я просто думаю, что она бы не пыталась вытравить из себя ребёнка, будь это по общему желанию… Мужчина отравил её. Он отравил её, обещаниями, подарками, своими объятиями… — Такие речи будешь королеве нашей петь, — Джереми взял кинжал и расшнуровал корсаж платья. Хорошая одежда. Неужто сама Тейна посеяла этот сорняк в своём замке? Безликий смолк. К этому моменту между мужчинами и телом девушки не было препятствий. Джереми стал с равнодушным видом разрезать живот девушки, удивляясь бледной коже и плоскости грудей. Для него у этой девушки не было имени, она лишь была той, которая уйдёт в другой мир с его помощью. Как и каждая, лежащая на этом камне вновь. — Почему тебя отправили помогать мне? — Вдруг спросил Джереми. — Ты же певец, а не палач или лекарь. — Мне нечего было делать, к тому же, я хотел попросить вас об одолжении… Джереми заинтересованно посмотрел на Безликого. — О каком одолжении? — Я должен кое с кем встретиться… Но меня не выпустят ночью… Помогите мне выбраться из дворца после восхода луны. Завтра. После турнира. Рэйн прикусил губу. Это было рискованно, но весьма интересно. — Зачем тебе это? С кем ты хочешь встретиться? Я не могу помочь тебе, не зная, в чём тебе нужна помощь. — Я должен увидеть свою мать, — Выпалил Безликий. — Мать? Я думал, ты сирота. — Так все думают. Моя мать скрылась от меня, как утренняя дымка. Теперь она хочет увидеть меня. — А хочешь ли ты увидеть её? Она же бросила тебя, как пса. — Она моя мать. Рано или поздно мы бы встретились, чтобы решить то, что она начала, не закончив. — Это, по-твоему, такая игра? — Вся наша жизнь — это игра. — И кто в ней победитель, а кто проигравший? — Поинтересовался Джереми, раскрыв плоть девушки. Кинжал он убрал в серую ткань. Безликий сверкнул тёмными глазами. — Зависит от того, как они держутся. Победитель не всегда понимает, что возле него ходит проигравший с ядом в вине. — Как и Энрол не знал, что его убьёт поцелуй. — Не каждый день наших королей травят, — Проскрипел Безликий. — Короли и их семьи редко бывают счастливы в этом замке. — В твоих словах кроется страшная истина. — Она тебя не устраивает? — О, нет. Я люблю истину. Истина не может умереть, её не берёт яд, не тронет кинжал. Она просто… Есть. И не нам её осуждать. — Истина часто делает нас глупцами. — А разве можно быть мудрецами? — Ими можно притвориться, — Заметил Джереми, очищая кишки девушки в деревянном тазе, наполненном водой. — Слова притворщика ничего не стоят, — Безликий омывал лицо трупа. — Возможно. Но кто узнает о вранье? — Только если моя ложь будет лучше. — Несомненно! — Рэйн невольно развеселился. — Юнцы всегда так наивны и самоуверенны. — Да, ты тоже не старик, — Улыбнулся Безликий. — У меня было достаточно времени, чтобы детские мечты исчезли из моей головы. Остался лишь расчёт.

***

Оставаться с Тейной в спальне, наедине было равно тому, чтобы засунуть в свою постель змею, красивую и опасную. Она ласково улыбалась, поглаживая свой живот, но Хиро не верил тому, что это его ребёнок. В конце концов, когда всё дошло до ночи, он был настолько пьян, что ничего не помнил… — Во мне скачет принц. Несчастный, несчастный принц, — Промолвила девушка. Её пальцы остановились на округлом животе. — Для него этот замок опасен также, как яма с гадюками. «Тебе ли это говорить…», — невольно подумал Хиро, потянувшись к своему штофу с вином. Королевские обязанности и этот фальшивый брак выпили всего его силы. Почему отец смог жениться на Дейре, когда она была чуть ли не рабыней, просто полюбив её, а своего единственного сына заставил страдать?! Вот Бруно не страдал от навязанной невесты, хотя до боли в сердце хотелось дать ему в жёны ту девицу, которая будет косой, рябой и вообще беззубой, чтобы ему было также плохо, а-то и хуже. — Наш храбрый сын, — Продолжала Тейна, назойливо, словно муха. — Весь мир будет его страшиться… — Пожалуйста, помолчи! От твоих слов у меня уже голова болит. Наш, наше, наша семья, наша корона, наши боги… Всё наше! Ты лишь берёшь, но ничего не делаешь, — Король не хотел устраивать скандалы, но ничего не мог с собой поделать. Тейна смогла довести его до дрожащих рук и дёрганных глаз. — Что ты сейчас сказал? — Она воинственно поднялась, демонстрируя свой внушительный живот. — Это я-то ничего не делаю? А ходить, словно кобыла, — это ничего? Носить в себе королевского наследника? Думаешь, что это — одно удовольствие? Во имя Утонувшей Богини, мужчины иногда так наивны… — Ты же сама всем говоришь об этом и требуешь к себе внимания! — От меня все именно этого и ждут, — Укорила она мужа, словно какое-то дитя. — Улыбайся, Тейна. Помахай крестьянам рукой, Тейна. Веди себя прилично, Тейна, ты ведь теперь королева. А кто-то спрашивал меня?! Хочу ли я вообще эту корону… — И девушка упала на кровать, прикрыв лицо руками. Сотрясаясь своим хрупким тельцем, она продолжала. — У меня тоже есть чувства! Не нужно тут строить из себя главного страдальца… Я должна была быть со своим братом, рожать ему темноволосых и янтарноглазых детей, править востоком вместе с ним… Твоя семья всё у меня забрала. Хиро застыл так внезапно, будто она ударила его. — Твоя семья всё у меня забрала, — Обвинил его Бруно, пылая зелёными глазами. — Я не хотел тебя обидеть, — Ответил король и тогда, и сейчас. — Но ведь теперь моя семья является и твоей тоже. — Ты никогда не будешь моим братом. Твои родители не станут моими. А твоя сестра смотрит на меня так, словно я лишь камень, который нужно пнуть. С камнем она, конечно, переборщила. Тейна ведь даже не пыль не тянет. — Мортимер считает тебя камнем? — Подозрительно тянет Хиро. Тейна смущенно покраснела, но тут же выпалила: — Именно так! Мортимер делает вид, будто меня не существует, вечно что-то обсуждает за моей спиной… Она хочет свергнуть тебя! Вместе с Бруно. Они что-то готовят, я уверена в этом… — Моя сестра и Бруно?.. Ты, видно, совсем из ума выжила из-за этой беременности. Бруно — евнух. Мой отец сделал это с ним, чтобы в будущем не развязалась борьба за Трон с его бастардами. Тейна непонимающе захлопала ресницами. — Он… Евнух? Быть не может! Он был непозволительно близко к. — К своей кузине, — Улыбнулся Хиро. Во имя всех богов, Тейна иногда бывает такой глупышкой, пусть и строит из себя хитрую лисицу. — Именно! Он должен быть наказан за подобное, — Янтарные глаза Тейны блестели от уже исчезнувшых слёз. — Они моя семья. За мной рыцари даже в ванну ходят, и что теперь? Может, и про нас придумаешь нечто странное? Тейна ещё сильнее покраснела, став похожей на перезрелый помидор, с чьим оттенком могла легко соперничать. — Ты ужасен! — Взвилась она, недовольная таким замечанием. — А бывают иные короли? Не ужасные, не страшные, добрые, храбрые… — Велимар был добрым, — Внезапно сказала Тейна. Таким добрым, что назвал мать Хиро рабыней и почти выслал её. — И это его погубило, — Заметил юный король, убирая прядь светлых локонов за ухо, подобно робкой девице. — Мой отец убил Велимара, поэтому старайся впредь не высказывать такие глупости… Договорились? За подобное тебя уже нужно отправить к палачу и сбросить голову с плеч. Видать, она не очень-то нужна тебе… — Этого больше не повторится, — Сказала Тейна помертвевшими губами. Чувствуя, что она действительно не собирается кидаться обвинениями или разочаровывать Хиро другими способами, король придвинулся к жене и обнял её, уложив свой подбородок на макушку. Тейна не ответила, но и не оттолкнула его, словно была не уверена в том, что стоит предпринимать какие-либо действия. — Успокойся. Из-за ребёнка ты стала совсем несностной, — Ему не хотелось говорить с ней на душевные темы, но и убегать, подобно трусу было отвратительно низко. А прогнать её не позволяла совесть. Его жена беременная, а в замке много опасных лестниц, мало ли, что с ней может произойти… — Мортимер, как и Бруно, считают тебя восточной девицей без доли ума, но это не значит, что ты им не нравишься. — Думаешь? — Спросила она, спустя некоторое время безумно долгой тишины. — Я в этом абсолютно уверен, — И легонько поцеловал её в висок. Она лишь фыркнула, не особо доверяя его словам. Но было приятно, что в этом нежеланном браке есть хоть какое-то подобие союза и привязанности.

***

На тёмном небе горели звезды, переливающиеся, словно речная вода; они пылали серебристым пеплом нескольких веков, были так далеки и прекрасны, как тысяча жён Рихта на утренних небесах; в сумерках ангельские крылья было не разглядеть. Багровый плащ девицы, скрывающейся в ночи, был таким же, как вино в бокале благородного лорда, сидевшего на стуле, около окна. В комнате горел мягкий свеч свечей, он отражался в медном штофе, золотой тике девушки и её серьгах; рыжие локоны привольно раскинулись под плащём, скрытые от лишних глаз. Окно выходило прямо на то место, где она остановилась. Цветочный сад, розовые кусты охраняли вход; именно туда девица и прошмыгнула, а вслед за ней и остальные силуэты, то-ли женские то-ли мужские. Кейн непонимающе уставился на еле понятные очертания фигур, поднёс ко рту бокал с вином. — Удивительно… Кто мог прогуляться в такую ночь? Бруно, что-ли, себе, наконец-то, девку нашёл… Тем временем Мортимер посмотрела на лицо сира Бруно, отмечая, как он изменился за эти несколько месяцев: вокруг губ образовалась лёгкая щетина, тёмные волосы были растрепанными после не долгого вечернего сна, зелёные глаза переливались изумрудами, то-ли из-за темноты, то-ли из-за слёз, он криво улыбался, поняв, что они здесь не одни. — Милорд, — Его взор обратился к Томми Кроу, чьи янтарные глаза были полны печали, а под ними залегли синяки. — Видно, свадьба вашей сестры совсем вас выпила. Вы выглядите скверно. — Не хуже тебя, — Откликнулся наследник востока. — Ведёте себе, как дети какие-то, — Недовольно произнесла Мортимер. — А вам скоро жён начнут искать! Повезёт же им с такими мужьями… — А тебе и такие не найдутся! — Бросил Бруно, надувшись. — Ваше Величество, я сегодня же готов упасть к вашим ногам, — Заметил Лорд Эрден, черноволосый и смуглый. Его красивое лицо было чуть потным из-за тяжёлого капюшона. — А вы этих двух глупцов не слушайте. Они просто завидуют, что подобную красоту лицезреют не каждый день. Морти смущенно покраснела, но благодарно кивнула, явно польщённая подобным комплиментом, пускай и тяжеловесным. — Вообще-то мы сюда пришли для того, чтобы обсудить нечто иное… — Совершенно согласна, — Девушка присела на подол платья и растелила карту с территориями государств на хладной земле. — Король хочет отправиться на запад для мирных переговоров. Мэрионы перекрыли все пути, Аруко не даёт точных ответов, теперь её держут, как заложницу. Хиро думает, что они решили начать войну. Завтра утром он начнёт собирать отряд и поставит во главу Димитрия Дунрона. Димитрий был за Энрола, но не за Хиро… Бруно ему нравится гораздо больше, — И принцесса стрельнула взглядом в сторону кузена. Тот был спокоен и равнодушен. — Откуда вам это всё известно? — Поинтересовался Эрден. — Об этом не знал даже совет. — У меня имеются связи. По тонким губам Мортимер пробежала улыбка. Да, у неё имеются связи. — Тейна скоро родит принца, — Заметил Томми. — После восстания я заберу их на восток. — Нет, — Покачала головой Мортимер. — Ребёнок Тейны слишком опасен для Бруно. Рано или поздно Тейна запустит в него свои корни и заставит объявить себя законным королём. И тогда здесь сидеть будут уже наши дети, а не мы. — И что ты предлагаешь? — Спросил Томми, раздувая ноздри. — Не убивать же его в чреве матери. Тейна с ума сойдет от горя… — У нашей Королевы под юбкой имеется щель, с помощью которой она родит себе ещё одного, — Дерзко выпалил Эрден. Томми сделал угрожающий шаг в его сторону, но Бруно остановил его. — Он несерьёзно. Успокойтесь, Милорд. — Мы ещё решим этот вопрос! — Разумеется, — Ответила Мортимер. Её рыжие волосы пылали укрощенным огнём. — Только не здесь и не при мне. Я всё же ваша принцесса. А теперь мне пора. Моя кормилица любит заходить ко мне перед сном. Может, и сегодня это сделать. Мужчины поклонились, а девушка накинула на голову плащ. Её тень скрылась в цветочных зарослях.