Янтарный ветер

      Солнце находилось в зените, освещая вакханалию, происходившую у Нор. Гидеон сидел на бревне в центре происходившего хаоса. Рядом находилась его мать, пересчитывающая раз за разом щенков, боясь, что кто-то из них улизнет. Чуть поодаль Феникс с Хантером проводили инструктаж мужской части стаи. Рядом с ними крутилась Ифрит, нагонявшая страху рассказами о нападениях волков во время прошлых миграций и явно вызывающая раздражение у Хантера. Гидеон ухмыльнулся и посмотрел на трухлявый пень, возле которого, свернувшись калачиком, лежала Пампкин, хуже всех переживающая будущий поход. Она и так не смогла привыкнуть к жизни в лесу, а теперь ей предстояло несколько дней, а то и недель находиться в пути с возможностью голодать или вовсе погибнуть, так и не дойдя до нового дома. Лисенок принюхался, запахи со стороны деревни все чаще долетали до их жилища. Отец рассказал, что начинает пахнуть городом — крупными людскими поселениями, уничтожающими леса подчистую. Будучи еще совсем щенком, Феникс жил вблизи города и часто рассказывал, как они ходили по ночам на вылазки, ища железные громадные кубы, в которых люди оставляли еду и как ленивые собаки гоняли их по улочкам, где нет земли и все скованно в серый камень. Кажется, факт того, что деревня начинает пахнуть городом, очень обрадовал отца: теперь он даже себе казался не трусом, бегущим от проблем, а предприимчивым и дальновидным лисом.       Гидеон посмотрел в том направлении, где по его мнению находился Волчий Лог, стараясь в общем гомоне услышать призыв волка, по которому начинал скучать и о судьбе которого переживал больше, чем за свою. Это у лисов сын вождя такой же обычный член сообщества, как и все остальные, а вот у волков все иначе. Кто знает, что будет с тем, от кого готов отречься собственный отец, раз он подписал смертный приговор своей дочери, оправдывая свою недальновидность проклятиями. — Ты раздражаешь меня, иди хоть Памп успокой!       Визгливый голосок Эмбер выбил Гидеона из состояния покоя настолько резко, что тот аж упал с насиженного бревна. Возмущенно фыркнув, но все же не съязвив в ответ, он уже собрался идти к страдалице, как Феникс запрыгнул на бревно и начал произносить речь, призывая всех быть стойкими и верить в лучшее. Закончив говорить, он уступил место Ифрит, которая, преисполнившись осознанием собственной важности, произнесла несколько громких фраз и попросила всех замолчать и подумать об Отомн, которая следит за ними прямо сейчас. По своему обыкновению, Гидеон ушел в размышления о том, кто на самом деле Отомн — лис или лисица; почему сама Ифрит в зависимости от контекста то называет ее Богиней, то Богом, то лишь воплощением чего-то большего.       Громкий металлический скрежет прервал проповедь. Даже Памкин в страхе подбежала ко всем, чтобы не находиться одной. Тягучий запах горящей смолы коснулся лисьих ноздрей, некоторые прикрыли носы пушистыми хвостами, спасаясь от запаха. Руби же сразу обратилась к мужу: — Пора, родной. — Выдвигаемся! — Феникс кивнул Хантеру, который сразу посерьезнел и стал торопить окружающих его лисов. Вождь бросил быстрый взгляд на своих детей, и улыбнувшись им продолжил раздавать оставшиеся указы.       Лисы растянулись в длинную вереницу: далеко вперед убежали несколько разведчиков вместе с Хантером, во главе шествия шел Феникс, за ним Ифрит и Руби вели лисят, следя, чтобы никто из них не погнался за насекомыми, дальше шла основная масса стаи. В конце плелась Пампкин, находящаяся будто не здесь, еле перебирая лапами. Завершали процессию охотники, защищая стаю с тыла и контролируя ситуацию цепкими взглядами. Какое-то время Гидеон шел рядом с матерью, помогая ей с малышами, так и норовящими сбиться с пути вслед за какой-нибудь яркой бабочкой. Устав от наивной непринужденности щенков, он попросил Эмбер заменить его. Выслушав гневно-ворчливую тираду, он отстал от основной массы и присоединился к Хантеру, погруженному в свои мысли, что было нетипично для этого вечно готового к бойне молодому лису. — Появилась у меня кое-какая мыслишка. — Хитро подмигивая, сразу начал Хант, как только Гидеон поравнялся с ним. — Которая, как всегда, не понравилась моему отцу? — Гидеон ухмыльнулся, представляя, что мог задумать давний друг семьи. — Естественно. Настолько не понравилась бы, что я не сказал ему ни слова. — Казалось, он безумно доволен собой.       Гидеон насторожился: это было против принципов Хантера делать что-либо без ведома вождя. Да, Хант редко считался с мнением совета и даже отказался посещать его, считая, что его мнение вполне в состоянии выразить большинство, но Феникс всегда был для него непререкаемым авторитетом, удерживающим его от самых безумных авантюр. — Что же это за «мыслишка»? — Осторожно спросил Гид. — А тебе все расскажи, — Хантер, не скрывая, начинал глумиться над лисенком, зная его любопытство. — Только нужен момент, чтобы незаметно слинять.       Последнее слово он произнес так тихо, что Гидеона пробрала дрожь. Будучи падким на таинственность, он был готов поддержать старшего товарища в любом начинании. Тот же прекрасно об этом знал. Уловка сработала. И с чувством выполненного долга, улыбаясь непревзойденной улыбкой бывалого хитреца-заговорщика, Хантер бодро вышагивал, продолжая строить коварные планы у себя в голове.       Спустя несколько часов, вернулись разведчики. Они сообщили, что дальше идти не стоит, к востоку протекала река, перекрывавшая путь, а впереди медведица рыла берлогу на зиму. Поворачивать на запад же было опасно из-за близости людской дороги. Феникс объявил привал; охотники разбрелись по окрестностям в поисках добычи, лисицы затеяли игры с щенками, подключив и часть молодняка. Гидеон же, еле-еле отбившись от расспросов сестры, везде следовал за Хантером, боясь, что тот уйдет без него. Хант, в свою очередь, стал куда серьезнее, понимая, что лучше шанса на воплощение его идеи не найдется.       Подозвав к себе Гида, он переговорил с Фениксом, объяснив свой план, который, разумеется, не вызвал никакого одобрения со стороны лисьего вождя. Но куда больше во всем происходящем ему не нравилось то, что сын оказался причастен к задумке Хантера. Однако Гидеон уже все решил, даже несмотря на то, что план Ханта казался безумно рискованным и чуть ли не провальным. Лисенок настолько загорелся энтузиазмом, что впервые упрекнул отца, что тот относится к нему как к неразумному, на что получил справедливый ответ: — Так ты и есть неразумный! — Феникс строго смотрел на сына, понимая, что взросление отпрыска прошло для него незаметно. — Будь хоть капля мозгов, ты бы никогда не захотел участвовать в этом! — Вспомни себя в его годы! — Подначивал Хантер, забавляясь от происходящего все больше.       После недлительного молчания, Феникс сдался: — Только Руби ничего не говорите, пусть думает, что я ничего об этом не знал. Чтобы вернулись к завтрашнему закату, дольше оставаться здесь мы не сможем. — Лис тяжело вздохнул, будто резко постарев, с непередаваемой нежностью посмотрел на сына, а затем на друга. — Берегите себя. — Да что с нами будет. — Хантер напоминал только-только опушившегося первым зимним мехом лиса-подростка, аж пританцовывая на месте от нетерпения. — Ну, что, салага, твоя первая настоящая вылазка?       Игриво задев уже начавшего сомневаться Гидеона, развеял все плохие мысли и будто передал ему часть своего боевого настроя.       Два лиса, не теряя времени, под осуждающим взглядом Феникса отделились от стаи и отправились обратно к Норам. Руби, заметив это, в несколько прыжков оказалась рядом с лисом, задавая ему вопросы, на которые тот нехотя отвечал, мрачнея с каждой следующей фразой. Руби кинула обеспокоенный взгляд вслед уходящему сыну и начала отчитывать мужа впервые при других лисах. Вокруг семейной склоки собралась вся стая, пытаясь разобраться в ситуации, шумно высказывая позиции. За вновь поднявшимся гомоном, никто не заметил, как от места стоянки еще одна лисица покинула стаю, направившись вдогонку за авантюристами.       Хантер и Гидеон вернулись тем путем, каким шли вместе со всеми. Миновали опустевшие Норы, не задержавшись ни на секунду. Быстро пробежали человеческую дорогу, выждав, пока на ней будет пусто — по ней то и дело ездили то обозы, то металлические громады. Оказавшись в волчьей части леса, Хантер сбавил скорость, теперь периодически прислушиваясь к шорохам и звукам. Гидеон тоже вел себя осторожно, навострил уши и беспокойно водил мордой из стороны в сторону. — Слишком много птиц. — Хантер задрал голову, и хмурясь смотрел, как небольшими стайками в закатном зареве перелетают с одного дерева на другое отряды пернатых.       Гидеон тоже засмотрелся на птиц, но внезапный приступ тревоги заставил его упереться взглядом в пышные кусты, ходившие ходуном от чего-то в их недрах. Хантер хотел уже ретироваться, но они явно опоздали: из зарослей уже вышел недовольный волк… Это был Олкан, удивившийся лисам не меньше, чем они ему. — Снова вы. Пришли поглумиться над… — Волчий полководец не договорил, сощурив взгляд. — Хотя вряд ли. Неужели как и эти?       Волк кивнул в сторону очередной стаи птиц, пронесшейся над ними. Гидеон вопросительно уставился на Олкана, пока Хантер пытался подобрать слова, чтобы не выглядеть несведущим, но бывший военачальник волков уже сам понял, что лисам ничего неизвестно. — Перед основным убийством проводится несколько мелких ритуалов. Низшие существа должны погибнуть в пасти вожака. А уж в этот раз жрец потрудился на славу. — Олкан будто выплюнул имя друида. — Сколл распорядился поймать около дюжины разных зверьков, чтобы Бог точно заметил основную жертву и обратил свое внимание на нашу стаю.       Гидеон ужаснулся: «Так вот куда летят все эти крылатые, кого-то из их братства попросту хотят казнить этой ночью!», Хантер же лишь присвистнул, видимо, даже бывалый лис не был в курсе кошмарных традиций волчьих жертвоприношений. — Так что, кого-то из ваших поймала стая? — Волк внимательно смотрел поочередно на лисов, пытаясь понять, почему те вернулись.       Несколько секунд Хантер решал, стоит ли довериться, Гидеон же молчал, понимая, что это решение целиком за старшим. Кивнув собственным мыслям, Хан поделился своей идеей по освобождению волчонка-альбиноса.       Пока Олкан удивленно слушал доводы Хантера, Гидеон подметил, что уже стемнело. Птицы угомонились и лишь редкие пересвисты и случайные хлопки крыльев выдавали огромное количество пернатых, собравшихся в округе. Внезапно сформировавшийся отряд: двое лисов, изгнанник-волк в сопровождении незримой армады птиц, неумолимо, но молча следующей за ними — выбрался к тому холму, с которого Гидеон впервые увидел Лог. — Их будто стало больше… — Сказал Хантер, смотря на вход в волчье логово и количество собравшихся. — Кажется, начинается. — Нет, у нас еще есть время, — Рыкнул Олкан. — Поторопимся, здесь можно пролезть.       И первым начал спускаться с холма к одному ему ведомому секретному лазу в Волчий Лог.       Гидеона потряхивало от страха: впервые он был настолько близок к убежищу врага. А когда они проникли под тень поваленных деревьев, оказываясь внутри оврага, его и вовсе обуял столь сильный ужас, что говорить уже попросту не хотелось. Олкан бежал впереди, принюхиваясь и скалясь, лисы же оглядывали каждый закуток. В выкопанных на скорую лапу нишах по обе стороны ютились разные животные, заблокированные в тесных каморках чьими-то давно выцветшими костями. Здесь была пожилая пара глухарей с перебитыми крыльями, несколько оленят с кровоточащими мордочками, едва живые щенята деревенских псов, гуси с неестественно выгнутыми шеями и даже полумертвый медвежонок, чья шкура была полностью мокрой от крови. — Мы им не поможем уже, не задерживайтесь!       Олкан подгонял лисов, но те не могли просто пройти мимо, поэтому попросту вернулись в начало и стали пытаться сломать, подкопать или попросту подвинуть самодельные решетки. Волк какое-то время пытался их вразумить, но понял, что легче помочь. Ход отряда замедлился, они отпускали всех заключенных, которые, кто ковыляя, кто перекатываясь, тщетно искали пути спасения. Однако, не зная куда идти, молча двигались вслед за освободителями, помогая открывать следующие клети. Наконец, подобравшись почти к самому выходу из Лога, они поняли, что забрать с собой Арктику будет не столь просто. Как дочь вожака, она лежала на чьей-то шкуре, окружена двумя крупными, пусть и молодыми, волками, в одном из которых Гидеон узнал Абеля. — Что будем делать? — Шепотом спросил Хантер. — Есть идеи?       Олкан неопределенно мотнул мордой, всматриваясь через провал входа в овраг на улицу, пытаясь определить, сколько у них времени. — Там Абель, позволь мне!       Хантер хотел возмутиться, но Гидеон уже шмыгнул мимо него, оказываясь прямо перед знакомым волком, еще не представляя, что он будет делать дальше. — Что ты тут делаешь? — Глаза Абеля расширились от удивления.       Второй волк недоуменно переводил взгляд с лисенка на своего товарища и обратно, а потом просто расхохотался, заваливаясь на спину, чем разбудил Арктику, которая сразу испуганно забилась в угол. — Мы хотим спасти твою сестру! — Ты ничего умнее не придумал, маленький лис? — Из темноты Лога вышел Олкан на поддержку Гидеону. — Предатель! — Смеявшийся волк тотчас же подобрался, принимая боевое положение, обнажая клыки и пытаясь понять, есть ли здесь кто-то еще. — Заткнись, Ченнинг! Если бы не я, висела бы твоя плешивая шкурка на рогах лося в том сезоне. — Олкан так строго зыркнул на молодого волка, что тот заскулил и сжался, хотя клыки не убрал, видимо, готовясь в случае чего дать отпор.       Абель, все это время молчавший, наконец смог прийти в себя и тотчас же оценил обстановку: — Нам нужно будет бежать с вами. Нас живьем съедят, если ее не найдут. — Он с нежностью посмотрел на свою сестру, дрожавшую в одном прыжке от него.       Тут в Лог вошел волчонок, внешне напоминающий Абеля, который сразу же выскочил обратно, голося во всю глотку, что лисы освободили всех пленников. Раздался боевой клич волков, синхронно поднявших снаружи морды к Луне, призывая к кровавой охоте. Только что освобожденные пленники, на разных языках, панически заголосили о неминуемой смерти, побежав в конец оврага, подальше от входа. Абель, что-то шепнул Арктике и побежал вслед за ними, крикнув Гидеону не отставать. Хантер и Олкан, молча переглянувшись, гордо встали поперек прохода, собираясь дать беженцам как можно больше времени. Ченнинг, немного поразмыслив, встал рядом со своим учителем, чем вызвал его одобрительный рык. Первые решительно настроенные волки во главе со Сколлом Преследующим Солнце появились в поле зрения отчаянных защитников. Как вдруг…       Раздался оглушительный волчий вой, прогремело несколько выстрелов, а затем какофония звуков захлестнула и оглушила всех находящихся в овраге, что некоторые из зверей снесли «крышу» Лога из поваленных деревьев, стараясь как можно быстрее сбежать от страшных звуков. Птичий гомон поднялся настолько громко, а количество темных на фоне ночного неба крыльев заполонило небосклон так, что единственными источниками света были болтающиеся фонари у людей в руках, которые беспорядочно палили по волкам, собравшимся у Лога. Никто из них почти не успел сбежать, воздух заполнил вой безысходности и непередаваемой боли.       Гидеон и Абель остановились на холме, смотря, как люди подожгли сухостой в овраге. К резкому запаху пороха добавилась пренеприятнейшая вонь горящей шерсти, а за ней куда более аппетитный аромат мяса, быстро сменившийся тяжелым духом тлеющей плоти. Полными слез глазами Гидеон осматривал все подступы к бывшему Логу, пытаясь усмотреть, не мелькнет ли где рыжая шкура его давнего друга или темный мех Олкана, но за дымом сгорающих веток совсем ничего не было видно. Абель не торопил лиса, но поминутно оглядывался на свою сестру, все еще пребывающую в шоке, и прислушивался к окружающему, чтобы в случае приближающихся шагов увести лиса и волчицу в укрытие темнеющего леса.       Прозвучало несколько выстрелов, которые стали причиной полной тишины, лишь изредка нарушающейся треском проваливающихся в овраг остатков настила.       Все было кончено.       Внезапный порыв свежего холодящего ветра сбил пелену дыма, открывая Абелю и Гидеону картину жуткого побоища: в хаотичном порядке разбросанные тела волков, зияющая чернота пожарища на месте крытого сухостоем оврага и никакого движения… — Брат, ему холодно! — Впервые за несколько дней Арктика подала голос, обращая внимание Абеля на мелко подрагивающего лиса.       Не сумев совладать с внезапным порывом нежности, Абель подошел к резко потерявшему всю яркость окраски лисенку и лег рядом с ним, требовательно опуская плачущего лиса в свои объятия. Гидеон доверчиво улегся рядом, прижимаясь к единственному существу, которое могло подарить ощущение безопасности здесь и сейчас. Немного погодя, Арктика легла с другой стороны, отдавая и свое тепло Гидеону, пряча его от яростных порывов осеннего ветра, так и норовившего «укусить» прохладой или дать по морде холодными каплями дождя.