Янтарный ветер

      Гидеон сам не заметил, как уснул. Пробуждение было быстрым и достаточно бодрым, однако вспомнив события прошлого дня, он в спешке выбежал в гостиную, где домочадцы уже завтракали кореньями, остатками случайно выловленного зайца и питательными жуками. Присоединяясь к трапезе, он начал расспрашивать взрослых о прошедшем собрании, но отвечали они неохотно, настроение витало подавленное, никто не хотел поддерживать беседу, поэтому Гидеон сдался и молча доел свою порцию. В конце завтрака отец сообщил, что сегодня объявлен день добычи пропитания, поэтому занятия отменены. Эмбер, разумеется, расстроилась, Руби вздохнула, так как занятия с малышами никто отменить не в силах, зато Гид радовался как и всегда, ведь не придется очередной раз слушать бредни Ифрит насчет превосходства лисьего общества над волчьим. Кроме того отец пообещал подумать взять его на переговоры с куриной делегацией, запланированной на время, когда тень флюгера от дальнего деревенского дома будет указывать на протоптанную людьми тропинку в лес.       Несмотря на всеобщее уныние, Гидеон то ли в силу возраста, то ли из-за собственного врожденного легкомыслия чувствовал себя прекрасно. Молодость била ключом и он с удовольствием рыскал по лесу, когда случайно столкнулся с Памп. Пампкин была очень специфической лисицей, когда-то, еще будучи лисенком, ее мать застрелили охотники, а ее и братьев забрали в деревню, где и вырастили. Памп была избалованной донельзя: отказывалась спать в норе и поэтому ночевала в трухлявом пне на поверхности, во время вылазок в сторону людей вечно утаскивала развешенные на веревках куски ткани, в которые заворачивалась ночью, а употреблять в пищу что-то кроме мяса попросту отказывалась. «Ого, раз уж даже Памп вышла на охоту, значит даже она понимает серьезность сложившейся ситуации». — Привет, Па.! — Гидеон постарался громко поприветствовать лису, но осекся, увидев ее взгляд, полный паники.       Кусты, куда так пристально вглядывалась лисица зашевелились, Памп съежилась и начала пятиться, Гидеон тоже присел, медленно отступая и не отводя взгляда от кустов, откуда не торопясь сначала высунулась окровавленная скалящаяся пасть, темная морда, а затем уже и все тело, покрытое казалось седым мехом. Это был первый волк, которого оба лиса видели в своей жизни, он казался огромным и все рассказы, в которых описывались бои, где один лис одолевал чуть ли не всю волчью стаю казались либо очень глупыми сказками, либо отчаянной попыткой храбриться перед детьми. — А, лисеныши…       Увидев два рыжих пятна, все быстрее отступающих от него, волк остановился, грозно глядя на нелепых по его мнению существ. — Брысь отсюда, мы с вами еще сегодня поговорим, а этот олень наша добыча, нечего вам здесь ловить.       Волк замахнулся громадной лапой и оба лиса, резко разворачиваясь, драпанули в сторону своих нор, стараясь как можно быстрее убежать от страшного существа. Только завидев первую нору они сбавили темп и дали себе отдышаться. — Ты все испортил! — истерический взвизг Пампкин резанул по ушам. — Что ты вообще там делала? — Гидеон все еще не успел осознать, что увидел волка и пока не слишком понимал, что произошло и как сильно им повезло, что волк решил их отпустить. — Я ждала, пока он пойдет за своими, чтобы украсть тушу оленя. — Пампкин продолжала визжать, — Представляешь, как надолго мне могло ее хватить?       Гидеон уже начал приходить в себя и уже направлялся в сторону дома, собираясь рассказать отцу о присутствии волка недалеко от их нор, уже уходя он бросил в сторону Памп: — Ты эгоистка. — — А ты все испорти-и-и-и-ил.       Добравшись до дома, Гидеон рассказал все Фениксу и теперь они направлялись в ту сторону, где молодой лис видел волка. Подобравшись ползком к тем самым кустам, Феникс осторожно заглянул в заросли, а затем негромко позвал сына, чтобы тот ему помог. Вокруг туши были следы только одного волка, попутно Феникс рассказывал как читать следы и время от времени принюхивался, боясь, что волк может вернуться, еще и не один. Взявшись вдвоем за ногу заваленного оленя, отец и сын вместе смогли оторвать частично обглоданное мясо и, так и держа огромный кусок сочащегося кровью животного в пастях, вдвоем поторопились покинуть это место. Да, не целая туша, но времени на транспортировку всего оленя явно не было. К тому же это было бы слишком нагло даже для лиса.       Отнеся бедро оленя в общую нору, они сели отдохнуть, давая осеннему ветерку охладить разгоряченные тела после побега с мясом в пасти. — Ты молодец, сын, что сообщил об олене и все рассказал, я горжусь тобой.       Гидеон улыбнулся и решился спросить, что имел в виду волк: — Пап, волк сказал, что мы сегодня еще встретимся, это была угроза набега на нас? — Нет, что ты. — Феникс оставался внешне спокойным, но Гидеон чувствовал, что что-то не так, — Сегодня же встреча на опушке. — Но с утра ты сказал, что встреча будет с куриной делегацией.       Феникс не успел никак отреагировать, так как раздалось громогласное «Вождь!» и ловким пружинистым движением массивное тело Хантера приземлилось после прыжка с естественного холма над общей норой. — Время отправляться на переговоры, Феникс. — переведя взгляд на Гидеона, — Привет, малыш!       Гидеон разулыбался, ему нравился Хантер, а так как в лисьем сообществе довольно толерантные порядки и оба понимали, что симпатия взаимная, то они иногда уединялись, даже несмотря на то, что Феникс не очень одобрял однополые развлечения сына, но уважал Хантера, поэтому списывал все на молодость. А сам Хантер иногда рассказывал, как они «развлекались» с Фениксом, пока тот еще не был вождем. — Поговорим потом, сын. — Феникс воспользовался возможностью не отвечать. — Пошли, Хан.       Лисенок проводил их взглядом, видя, как напряжены оба лиса по вздыбленной шерсти на холке и поднятыми ушами. Мысль проследить за ними пришла внезапно, но очень навязчиво поселилась в голове. Подождав, пока папа скроется за деревьями, Гид посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не видит, а затем постарался как можно быстрее покинуть полянку с норами, чтобы, сделав крюк, выйти к опушке с другой стороны и иметь возможность посмотреть на встречу делегаций.       Продираться сквозь заросли дикой малины то еще удовольствие, лисенок радовался, что не выделился размерами, так как будь он крупнее, шипастые стебли приносили бы куда больше дискомфорта, чем сейчас. Пытка продолжалась недолго, так как он вышел на проломанную кем-то тропку сквозь заросли, в которой он мог беспрепятственно преодолеть оставшееся до опушки расстояние, если бы не одно но: он почувствовал запах другого лиса, очень хорошо знакомого и тут же обнаружил, что впереди стоит Хантер, наблюдающий за страданиями молодого лиса, выбирающегося из объятий острых веток. — Послушание неведомо этой семье, видимо. — кажется, лис был доволен видеть здесь       Гидеона, — Твой отец попросил меня проследить за обстановкой со стороны, а сам решил идти на встречу один, несмотря на все мои доводы, что это может быть опасно. Гид не нашелся, что ответить и просто подошел ближе, чтобы видеть, что происходит на поле перед лесом, куда уже начали стягиваться делегаты: из знакомой части вышел отец, гордо и медленно перебирая лапами, не озираясь по сторонам; от деревни шла странная процессия, состоящая из цветастого петуха (наверное, это Оливер XXVI), невзрачной курицы, размеры которой превышали петуха и замыкающими шествие двумя собаками неясной породы. Но больше всего внимание привлекла третья группа, при выходе которой из-за деревьев Хан негромко выругался: она состояла из трех волков, вождь племени шел посередине и впереди, слева от него шел тот самый волк, обнаруженный с тушей мертвого оленя сегодня, а справа… Справа шел молодой волк, кажется, преисполненный чувством собственного достоинства, хотя гордится и впрямь было чем, хотя бы мехом цвета серого гранита. Кажется, из-за этого характерного оттенка их род и звался Серым Ветром. Пока Гидеон рассматривал незнакомых ему волков, Хантер успел оценить ситуацию и уже порывался вырваться из укрытия малинника. — Значит так, я побежал к твоему отцу, а ты будешь сидеть здесь и в случае чего… не важно чего, при любых обстоятельствах, которые тебе кажутся незапланированными, беги и предупреди всех остальных. Ты понял?       Гид стоял, ошарашенный инструкцией. Что значит «незапланированные обстоятельства»? А какие запланированные? Но прежде чем мысль оформилась в вопрос, Хантер ловко выпрыгнул из зарослей и также неспешно, как несколькими минутами ранее, Феникс прошествовал к условной точке сбора.       Три группы переговорщиков остановились на расстоянии друг от друга, ни одна из них не начинала переговоры первыми, предпочитая обмениваться многозначительными взглядами. Псы демонстративно уселись чуть поодаль, каждый из них развернулся к одной из групп и издавал ощутимое рычание, слышимое даже в отдалении.       Судя по всему, переговоры начались.       За этим фоновым рыком, дребезжанием жухлой листвы от ветра и треска веток, совершенно не было слышно, о чем говорят собравшиеся.       Стоп.       Треск веток?       У Гидеона дыбом встала вся шерстка, он резко развернулся, уже готовый бежать без оглядки, но взгляд уперся в когтистую лапу существа, которое еще никогда не встречалось ему в лесу. «Многовато открытий для одного дня» — эта мысль мелькнула в голове у молодого лиса, прежде чем он осознал, что это тот самый легендарный медведь, о которых не говорили в Норах, иначе, как шепотом, чтобы случайно не накликать беду.       И, в отличие от многих иных обитателей леса, медведи абсолютно не испытывали никакого интереса к дискуссиям, так как делили все живое на тех, кого можно съесть, и тех, кто ест тоже, что и они. И не важно в какую категорию они причисляли тебя, итог все равно был один и тот же.       Позабыв указание Хантера, Гидеон, сломя голову, вырвался из цепких кустов малины и просто побежал навстречу собравшимся на опушке, пытаясь крикнуть об опасности.       Собаки, услышавшие крики первыми, поднялись как по команде и стали лаять, а волки, готовые сразу вступить в бой, приняли агрессивные позы, приготовившись к прыжку.       Феникс лишь закатил глаза, как только распознал сына, но потом резко посерьезнел, когда на опушку вышел медведь. — Это срыв переговоров, мы так не договаривались! — прорычал вожак волчьей стаи и начал пятиться к лесу. — Дела так не ведутся. — - заквохчала раздутая курица. — Это очередная провокация со стороны лис, нас предупреждали, что иметь с вами дела нельзя. — поставил точку в переговорах цветастый петух, гребень которого всем своим видом показывал крайнюю степень возмущения.       Гидеон не знал, что сказать, запыхавшись, он заметил еще одного медведя, выходящего из противоположной стороны леса, куда собирались бежать волки. Хантер с Фениксом перебросились парой фраз и сошлись на том, что нужно бежать врассыпную. Сообщив о своем плане лисенку, они бросились в разные стороны. Волки решили последовать той же тактике, Гидеон успел заметить, что вожак что-то шепчет молодому волку, а деревенские делегаты уже давно находились в пути к деревне. Выбор неочевидный: бежать к Норам не вариант, не хватало еще привести за собой таких грозных зверей, путь назад тоже закрыт, а следовать за куриным царьком совершенно не хотелось. Оставалось одно — бежать напрямую в лес по вытоптанной людьми тропинке.       Бросившись туда, Гидеон понял, что не один, за ним следовал тот самый гранитный волк, агрессивно скалясь и чуть ли не щелкая клыками. Испугавшись за целостность своего хвоста и шкуры в целом, лис прибавил скорости, стараясь улизнуть от преследователя, но это оказалось не так просто.       Вечерело, выступил туман, опушка уже скрылась из виду, но сворачивать с тропы было страшно, так как Гидеон еще не был уверен, что отбежал достаточно далеко, чтобы медведь не мог последовать за ним, хотя и не был уверен, что тот вообще преследовал его. В отличие от волка, который продолжал бежать за ним. Но погоня не может длиться вечность. Оступившись на внезапном спуске — лис никогда не заходил настолько далеко — он почувствовал, что теряет равновесие, вот тогда-то его и настиг молодой волк. В воздухе клацнули челюсти, а телом зверь налетел на Гидеона и они вместе кубарем спустились с пригорка, оказавшись в весьма пикантной позе: лисенок лежал на спине, придавленный весом мощного тела серого волка, а тот не торопился подниматься, видимо, осознавая беспомощность лиса. — Отпусти! — взмолился Гидеон, тщетно пытаясь выкрутиться из-под массивной шерстяной туши, — Прошу! — А ты убежишь? — фраза не прозвучала агрессивно, скорее, он искренне интересовался, насколько безопасно подняться с лиса. — Стоит мне подняться, ты сразу же сбежишь.       Внезапно хвостом лисенок задел свисающий мешочек с пенисом и, осознав, что его размеры превосходят то, что он чувствовал у Хантера, вместо того, чтобы снова попросить свободы, просто промолчал, замерев в этой позе.       Пытаясь понять, не ушибся ли лис головой, который теперь не отвечает, волк приблизил свою морду к забавной по его мнению мордашке мелкого животного, распластавшегося под ним, с удивлением замечая какую-то странную активность в нижней части своего тела после щекотного прикосновения лисьего хвоста к своим половым органам. Гидеон же зажмурился от страха, отворачивая морду прочь, стараясь спастись от страшной волчьей пасти, клыки в которой были в несколько раз крупнее его собственных. Волк рассмеялся от таких действий, а затем слез с лиса, смущенный реакцией своего организма, однако одной лапой продолжал придерживать Гидеона в лежачем и зависимом положении. — Мой отец отдал приказ поймать тебя и доставить в Лог. — Волк, видно, ждал, что лис что-то на это скажет, но тот молчал, поэтому Абель продолжил, — Однако, видишь ли, у меня на тебя немного иные планы, Лис. Как тебя зовут, кстати? — Ги. Гидеон. Зачем меня ловить? — Гидеона затрясло, он уже осматривался, пытаясь понять, в какой стороне находятся Норы, чтобы знать, куда бежать, когда выдастся возможность вырваться, а сейчас нужно было потянуть время, — А тебя? — Абель. — волк тряхнул головой, а лис залюбовался игрой света на теперь кажущейся серебристой, а не гранитной поверхности меха, — Абель Серый Ветер. Гидеон ахнул. — Ты сын вождя? — Вожака. У нас нет вождей, лис. — Абель небрежно задел торчащий нос лисенка лапой и снова вернул ее, грубо надавливая на беззащитный живот зверька. — Да, я старший сын Люписа, к которому я и должен буду тебя отвести. Осматривая окрестности, Гидеон обнаружил узкое пространство между поваленными вдоль дороги деревьями, туда можно было бы юркнуть и разобраться по ситуации, что делать дальше. — Но ты сказал, что у тебя иные планы? — Мне кое-что рассказывали о лисиных привычках. — глазищи волка недобро блеснули в меркнущем свете. — Говорили, что вы не против «подставиться» более сильным самцам.       Гидеон рассмеялся особым лисиным отрывистым смехом, а потом внезапно осознал сказанное и иначе посмотрел на ситуацию. Он, мелкий лисиный отпрыск, лежит животом кверху перед мощным волчьим альфой, который должен через несколько лет занять место своего отца. По своим размерам Абель был, кажется, раза в три крупнее Хантера, единственного самца, с которым Гидеона что-либо связывало, но то было исключительно дружеским баловством. Кроме того, Хантер был лисом и… И у него не было этих завораживающих отдающих желтизной глаз, которые внимательно следили за каждым движением лисенка. Не зная, что ответить, Гид выпалил первое, что пришло в голову: — А разве у вас так не принято? — У нас? Нет, конечно. — волк презрительно усмехнулся, — Лечь под другого самца означает позор, у нас совершенно иные понятия о чести, точнее, у нас они хотя бы есть.       В голове проносились многочасовые размышления Ифрит о чести, в которых слово «волк» фигурировало исключительно как антипример, шаблон, который волей-неволей впитывался годами, рвался на куски. После этого разговора Гидеон совсем перестал бояться Абеля. Больше, он начал испытывать неподдельный интерес, вот только вовсе не горел желанием быть униженным, поэтому четко осознал, что, как бы ему не хотелось оказаться под этим волком, делать это в качестве подневольного не готов вовсе. — Так что не глупи и переворачивайся. — Абель убрал свою лапу, поднимаясь на все четыре конечности. — Вздумаешь бежать, знай, что второй раз я не промахнусь.       Он нарочито щелкнул челюстью над ухом лиса, который, делая вид, что принимает нужное для вязки положение; в самый ответственный момент резко подался вперед и рванул в намеченное место, ловко проникая сквозь узкую прореху между лежащими стволами.       Волк недовольно завыл и от этого звука у Гидеона пересохло в пасти, кажется, так волки призывают своих сородичей, ища пути спасения, лис обнаружил несколько не очень широких лазов, где он мог выбраться наружу, но не знал, где безопаснее. Услышав, продирающихся сквозь лес волков, которые время от времени отвечали своим воем, лисенок решил выбираться, как вдруг увидел гипнотизирующий взгляд через дыру, в которую он пролез. — Мы с тобой еще встретимся?       Гидеон не понимал, почему Абель спрашивает, а не утверждает, но сразу же отбросил эту мысль до лучших времен и выбрался через одно из ранее намеченных отверстий. И пользуясь лесной интуицией, побежал к Норам, надеясь, что двигается в правильном направлении, ориентируясь по выглянувшей между кронами Луне.       Уже видя знакомое бревно перед общей норой, Гидеон остановился отдышаться, как вдруг слуха коснулся полный печали вой. Лис поднял мордочку к небу, смотря, как ночной диск заставляет не такого уж и страшного волка выть где-то в другой части леса. Гид поежился, спрашивая у себя, откуда в нем вообще взялось сочувствие к Абелю и поспешил в дом, где его с радостью встретили обеспокоенные и еще не спящие родители. И, конечно же, Эмбер, накинувшаяся со свойственным возмущением, в котором сквозило и беспокойство за родное существо.